Пугачевой 70 лет
5
Языкастый поклонник
В квартире на Плющихе в тот апрельский вечер 1967 года собралась всегдашняя разношерстная компания. Ливерная колбаса, нежинские огурчики, румяная венгерская курица из духовки, мерцающие золотом рижские шпроты…
Голодные студенты и начинающие музыканты налегали на закуску, пили «Московскую» водку по 2 руб. 87 коп. ну и, конечно, импортное вино — алжирский «Солнцедар» по 1 руб. 25 коп.
У стен на двух диванах шел оживленный спор о музыке.
Голодные студенты и начинающие музыканты налегали на закуску, пили «Московскую» водку по 2 руб. 87 коп. ну и, конечно, импортное вино — алжирский «Солнцедар» по 1 руб. 25 коп.
У стен на двух диванах шел оживленный спор о музыке.
— Нету у нас рока, ну нету! — давясь квашеной капустой, вещал матерый человечище в клетчатом пиджаке (кстати, том самом, который отказался у него принять в дар Иосиф Бродский). — И певцов нету. Ну откуда в России взяться Элвису Пресли?! И джаза не видать не слыхать. Эллы, как ее, Фитцджеральд как не было, так и нет.
— Нету у нас рока, ну нету! — давясь квашеной капустой, вещал матерый человечище в клетчатом пиджаке (кстати, том самом, который отказался у него принять в дар Иосиф Бродский). — И певцов нету. Ну откуда в России взяться Элвису Пресли?! И джаза не видать не слыхать. Эллы, как ее, Фитцджеральд как не было, так и нет.
Выходить замуж, да еще покидать страну на год-два не входило в ее планы
— Ах нету?! Меньше, Женька, вражьи голоса слушай. Ты лучше смотри сюда. Алла, покажи ему!
За пианино уверенно уселась молоденькая девушка с щербинкой между зубами. От непричесанного хита Фитцджеральд «Любовь на продажу» разговор быстро затух.
When the only sound in the empty street?
Is the heavy tread of the heavy feet
That belong to a lonesome cop
I open shop… — пела она с безукоризненной интонацией, в три октавы, с мягким объемным звучанием низких нот.
Евтушенко, вперив в нее изумленный взгляд, сосредоточенно раскуривал сигареты одну за другой и от волнения нечаянно смахнул с тумбочки пожелтевшую «Спидолу». Овации не утихали минут пять.
За пианино уверенно уселась молоденькая девушка с щербинкой между зубами. От непричесанного хита Фитцджеральд «Любовь на продажу» разговор быстро затух.
When the only sound in the empty street?
Is the heavy tread of the heavy feet
That belong to a lonesome cop
I open shop… — пела она с безукоризненной интонацией, в три октавы, с мягким объемным звучанием низких нот.
Евтушенко, вперив в нее изумленный взгляд, сосредоточенно раскуривал сигареты одну за другой и от волнения нечаянно смахнул с тумбочки пожелтевшую «Спидолу». Овации не утихали минут пять.
Песням «битлов» в исполнении Аллы пытались подпевать хором.
— Я такой, я такой — сексуально половой! — упоенно выводила она уже хит Рода Стюарта.
— Я такой, я такой — сексуально половой! — упоенно выводила она уже хит Рода Стюарта.
Алла обожала Эллу
Когда иностранный репертуар иссяк, Пугачева без заминки перешла на «импортозамещение» — на городские романсы и песни советских композиторов.
У фортепиано застыл пятикурсник столичного Института иностранных языков им. Мориса Тореза Валера Романов. Он и раньше мог часами слушать 18-летнюю Аллу, с которой его познакомил младший брат Пугачевой. (Евгений иногда дежурил с Романовым в комсомольском оперотряде.) Именно в тот вечер Романов окончательно потерял голову: стал ходить за рыжеволосой бестией по пятам, провожал вечерами на другой конец Москвы, получая в награду беглый поцелуй. Дарил ей дефицитную косметику, водил по ресторанам, которые мог позволить, поскольку владел шестью (!) языками и неплохо зарабатывал переводами.
У фортепиано застыл пятикурсник столичного Института иностранных языков им. Мориса Тореза Валера Романов. Он и раньше мог часами слушать 18-летнюю Аллу, с которой его познакомил младший брат Пугачевой. (Евгений иногда дежурил с Романовым в комсомольском оперотряде.) Именно в тот вечер Романов окончательно потерял голову: стал ходить за рыжеволосой бестией по пятам, провожал вечерами на другой конец Москвы, получая в награду беглый поцелуй. Дарил ей дефицитную косметику, водил по ресторанам, которые мог позволить, поскольку владел шестью (!) языками и неплохо зарабатывал переводами.
— Валера и Алка стали общаться только друг с другом. Я даже ревновал, что сестра увела моего товарища, — спустя много лет вспоминал брат Аллы Евгений.
Увлеченный юной певицей, Валера забил на учебу и завалил несколько экзаменов. Его родители, которые жили в Риге, о том, что их сыну грозит отчисление, так и не узнали. Стране позарез понадобились переводчики с редких языков, и ему позволили окончить специфический вуз.
По мнению Евгения ЕВТУШЕНКО, в Алле соединились «гениальность с пошлостью». Фото: Фото ИТАР-ТАСС
В начале 1967 года на Ближнем Востоке евреи и арабы смотрели друг на друга исключительно через визиры прицелов. Запад гнал стратегическому союзнику «миражи» и бронетехнику, мы поставляли братьям по оружию МиГи, «калашниковы», средства ПВО и противотанковые орудия. Помочь арабам разбираться с премудростями современного оружия в пустыню ехали тысячи советских военных советников. Поэтому курсу Романова устроили досрочную защиту диплома. Переводчиков-арабистов ждали в горячей точке.
В мае 1967-го, незадолго до начала шестидневной войны, Валера получил назначение в Египет. В растрепанных чувствах прямо из института он прибежал к любимой:
— Ал, меня отправляют за границу в горячую точку. Думаю заработать на «Волгу» и кооператив в Москве. Можешь, кстати, поехать со мной как жена. В таких случаях в загсе расписывают за три дня.
В мае 1967-го, незадолго до начала шестидневной войны, Валера получил назначение в Египет. В растрепанных чувствах прямо из института он прибежал к любимой:
— Ал, меня отправляют за границу в горячую точку. Думаю заработать на «Волгу» и кооператив в Москве. Можешь, кстати, поехать со мной как жена. В таких случаях в загсе расписывают за три дня.
Валерий РОМАНОВ с боевыми друзьями (лето 1967 г.)
— Ты мне очень дорог, Валерка, но давай отложим свадьбу до твоего возвращения?
С берега Суэцкого канала он писал невесте раз в неделю. В посольских кабинетах и в армейских палатках, в торговых офисах и при свете костра между барханами думал только о ней. От Аллы же конвертики приходили редко, а потом и вовсе прекратились.
Вернувшись на родину, Романов прямо из Шереметьево помчался к ней. С огромным букетом астр, купленных на колхозном рынке. Она открыла дверь, радостная и счастливая:
— Подождешь внизу, я быстро?
Москва млела в жарком солнце, и платьице ее было совершенно прозрачно. Взявшись за руку, они шли по бульвару, и вдруг, остановившись, она хлопнула себя по веснушчатому лобику:
С берега Суэцкого канала он писал невесте раз в неделю. В посольских кабинетах и в армейских палатках, в торговых офисах и при свете костра между барханами думал только о ней. От Аллы же конвертики приходили редко, а потом и вовсе прекратились.
Вернувшись на родину, Романов прямо из Шереметьево помчался к ней. С огромным букетом астр, купленных на колхозном рынке. Она открыла дверь, радостная и счастливая:
— Подождешь внизу, я быстро?
Москва млела в жарком солнце, и платьице ее было совершенно прозрачно. Взявшись за руку, они шли по бульвару, и вдруг, остановившись, она хлопнула себя по веснушчатому лобику:
— Ой, забыла сказать. Я ж замуж выхожу, Валер!
И начала щебетать про своего жениха с литовской фамилией…
Совершенно офигевший Романов тем вечером выпил литр водки, а поутру проснулся с седыми висками.
— Валерка погиб в мутные 90-е годы при невыясненных обстоятельствах, — поделился его латвийский приятель по фамилии Энгельгардт. — Поехал в Петербург и пропал. Его с трудом нашел друг Валентин спустя неделю в одном из моргов, без документов, приготовленного к захоронению на участке кладбища для безымянных… Ему еще и пятидесяти не было.
Совершенно офигевший Романов тем вечером выпил литр водки, а поутру проснулся с седыми висками.
— Валерка погиб в мутные 90-е годы при невыясненных обстоятельствах, — поделился его латвийский приятель по фамилии Энгельгардт. — Поехал в Петербург и пропал. Его с трудом нашел друг Валентин спустя неделю в одном из моргов, без документов, приготовленного к захоронению на участке кладбища для безымянных… Ему еще и пятидесяти не было.
