Аборты в СССР: как это было

Аборт в СССР был главным средством контрацепции

Каждая женщина на приеме у гинеколога слышит вопрос, сколько у нее было беременностей. Любых беременностей, включая аборты и выкидыши. И каждый раз нам неудобно называть «свою» цифру — две беременности, четыре или пять, — нам кажется, что в том, что детей у нас меньше, чем этих цифр, виноваты мы сами. Это наследие советского прошлого, генетическая память — наши мамы и бабушки чувствовали ровно то же самое, только «их» цифры были не в пример больше — десять-двенадцать беременностей при одном ребенке были вполне обычным делом. Все остальные заканчивались, как правило, абортами — аборт в СССР был главным и чуть ли не единственным средством контрацепции.

Да, СССР считался самой прогрессивной страной в мире — по крайней мере, в том, что касается искусственного прерывания беременности. Как известно, аборты были разрешены у нас еще в 1920 году — когда в Европе и в США об этом только мечтали. Но, как часто бывает в нашей стране, это был лишь краткий глоток свободы — уже в 1924-м на операцию наложили ограничения, в 1930-м сделали аборты платными, с 1936-го по 1955-й аборты были вообще запрещены (впрочем, сразу после войны репродуктивный вопрос и так стоял слишком остро). При Хрущеве их разрешили снова — но в лицемерной советской реальности «разрешить» все равно имело полузапретную окраску.

В СССР, как известно, секса не было — точнее, он, конечно, был, но о нем не говорили вслух.

Сексуальное воспитание в школах ограничивалось парой страниц в учебнике биологии за восьмой класс (глава «Строение половых органов» служила чем-то вроде порножурнала и для мальчиков, и для девочек). Официальная точка зрения: секс — это способ размножения, и ничего больше. Никакой информации о том, как можно предохраняться, никакой информации, как получить удовольствие.

Именно поэтому в хороших семьях мамы воспитывали дочек по принципу «никакого секса до брака». Это было прежде всего рационально: «залететь» можно было запросто, и что потом делать с нежелательной беременностью?

«Кто же тебя такую возьмет?» — это на 100% узнаваемая реакция любой, даже очень любящей мамы на внебрачную беременность дочери.

Да, официально в СССР были средства предохранения. «Изделие № 2» изредка появлялось в советских аптеках, было дефицитом, но при желании его можно было купить. Но надо было обладать большой смелостью, чтобы прийти в аптеку за этим товаром, — в СССР не существовало частного пространства, и все невольные свидетели этой сделки, от фармацевта до бабушки в очереди, начинали немедленно осуждать «бесстыдницу». Да и вспомним, каким был советский презерватив — кусок толстой резины со специфическим запахом (его изготавливали на Баковском заводе резиновых изделий вместе с противогазами). Подавляющее большинство советских мужчин отказывались натягивать на себя это убожество, а советские женщины… обычно не отказывали своим мужчинам.

У каждой девушки был свой способ предохранения от нежелательной беременности — как правило, антинаучный.

Многие действительно считали, что после полового акта надо принять очень горячую ванну и потаскать тяжести, и «все само пройдет». Кто-то заваривал пижму и кровохлебку — считалось, что эти травы тоже помогают избавиться от беременности (и поэтому их никогда не было в аптеках). Ну а когда, несмотря на все усилия, беременность оказывалась очевидной, путь женщины лежал в «абортарий», место постыдное в представлении абсолютно всех, включая персонал, который там работал.

В абортарий были очереди. Всегда. Десяток женщин разного возраста и социального слоя ждали своей участи в коридоре — никто их не жалел, отношение к ним было равнодушно-презрительным.

«Сама виновата, что здесь оказалась», — таким было всеобщее мнение.

Аборты в СССР делали без анестезии и не давали больничный

Аборты в СССР на раннем сроке делали без анестезии. Еще раз — без анестезии в принципе. Единственное, что использовалось, это лед — врач просто ждал, что «там» все заморозится и онемеет. Если были деньги, пациентки платили врачу за наркоз (укол в руку) или искали его сами — с нужными «связями» можно было найти ампулу «рауш-наркоза», который просто отключал сознание на 5-7 минут.

Такая ампула стоила рублей 50, плюс 60 рублей — официальная стоимость аборта в больнице. Средняя зарплата женщины в 70-х, например, равнялась 120 рублям. Это не единственная проблема — после больницы женщине выдавалась справка для работы, где указывалось, почему ее не было. Слово «аборт»(или «бытовая травма», как писали в таком случае) могло серьезно повлиять на отношение к ней в трудовом коллективе: напомним, что делать вполне разрешенный в СССР аборт было стыдно и безнравственно. Именно поэтому подавляющее большинство женщин через пару часов после операции добровольно уходили домой (никаких кресел-каталок, никаких такси, просто «ножками-ножками»).

Именно поэтому многие пытались пройти через это неофициально (вспомните Катю из фильма «Москва слезам не верит», которая искала врача для аборта на позднем сроке). Неофициальные абортарии в СССР были хорошо развитым частным бизнесом, который приносил своим обладателям колоссальные деньги.

Но квалификация «врачей» оставляла желать лучшего — смерть от аборта была частым делом.

Сейчас, конечно, время другое. Средств контрацепции великое множество, мамы проводят воспитательную работу со своими дочками чуть ли не с детского сада, секс, наконец, перестал быть табу. Но в России, как известно, история повторяется. Запретить аборты, то есть сформировать общественное мнение против них, — значит отказать женщине в праве самой распоряжаться своим телом, навязать ей несуществующую «вину» и заставить за эту «вину» расплачиваться — деньгами, здоровьем, сломанной психикой.