Околофутбольные метафоры Евгения Бойченко или «совы не то, чем они кажутся»

Вздрагивать от удивления я люблю...

В тот вечер на даче была гробовая тишина. Небо было чуть розовым с одного края, а с другого – не розовым. Черным.

Я вздрогнул от сильного удара в стекло. Бросить камень или любой другой предмет, способный быть брошенным, было некому. Вокруг была пустота. Стекло было целым. Я решил выйти, чтобы найти предмет.

Он лежал под окном. Это был сыч. Типа совы или филина, только маленький. Его голова была неестественно свернутой. Он дышал. Глаза были закрыты.

Я взял его и понес в дом, чтобы показать всем, ведь редко такое бывает в наших широтах , чтобы совоподобные птицы бились с грохотом головою в стекла...

Сыча никто не бросил в окно. Он летел сам и врезался тоже сам. Почему, можно было только гадать. Вероятно, он видел свой путь далеко вперед и большие стекла, выходящие на три стороны, просто не заметил в сгущающемся сумраке.

В это время суток, кстати, я и сам ловлю себя на том, что глазу сложно трезво и четко оценивать, например, дорогу, когда за рулем. В общем, будьте осторожны, если в это время едете или летите.

Сыч лежал в моих ладонях и дышал. Он был очень мягким и теплым. Голова была безвольным продолжением туловища. Семья сбежалась смотреть на искалеченную птицу. Ее завернули в какое-то полотенце. Прикасались бережно. Жалели. Вздыхали. Удивлялись…

Сердце мое билось сильнее, чем у сыча. Я представил себе всю перспективу его нежизнеспособности. В моих руках была жизнь, самым гуманным по отношению к которой было ее отнять. Я успокоился. Я думал о птице и жизни. Я понимал, что со свернутой шеей ей не жить: гипс не наложить, в ветеринарку не отвезти.

Прошло минут 20. Дети успокоились. Их интерес поугас, и я тихонько взял теплый сверток, чтобы попрощаться с ним где-нибудь в саду.

– Куда ты его? – спросила жена
– Похороню.
– Как???
– Не знаю пока. Наверное, убью лопатой и закопаю.
– Ты сошел с ума???
– А ты считаешь, что гуманнее будет положить его на ступенях, чтобы его, еще живого, ела кошка???

На глазах у моей жены выступили слезы. Вероятно, в этот момент она подумала, что добить, как загнанных или раненых лошадей когда-то пулей в голову, – самое гуманное, чем может помочь человек сычу.

Я взял себя в руки. Я понял, что стою на верном пути. С теплым свертком и чувством высокой ответственности я направился к двери.

Вдруг сыч открыл глаза. Ошалело посмотрев вокруг, он стал довольно динамично вращать головой, как бы пытаясь всем своим видом показать мне, что она, эта самая шея, не то что не свернута безнадежно и неремонтопригодно, а, наоборот, очень даже в порядке, как и весь опорно-двигательный аппарат.

Я вздрогнул. Мороз прошел по коже. Вынес птицу на улицу, аккуратно развернув. Сыч радостно улетел, взмахнув своими красивыми крылами.

Казалось, он с легким ужасом оглядывался на меня через плечо, в своем стремительном полете переводя чуть вытаращенный взгляд с моей удаляющейся фигуры на лопату, стоящую аккуратно у стены.

Я снова вздрогнул в день открытия чемпионата, когда наша сборная обыграла других футболистов со счётом 5:0. Ведь и ей мы чуть не свернули голову, а оно вон что – победа. Да. А ведь хотели лопатой...

Читайте также:  За кого болеть на ЧМ-2018: характеристики всех 32 сборных