Какую правду о Сталинграде обнаружили в личных письмах немцев из России
В Волгограде, в музее-панораме «Сталинградская битва», хранятся письма, написанные солдатами вермахта. Это неотправленные письма, найденные среди вещей немцев, погибших в Сталинградском котле.
О чем же они писали своим близким?
«Война ж совсем не фейерверк»
Едва ли хоть один из немецких солдат был знаком с этой строкой Михаила Кульчицкого. Но по сути в своих письмах они пишут о том же – только с еще большей долей отчаяния. Воины вермахта, наплевав на военную цензуру, честно признаются своим близким, что обещания фюрера оказались пустым сотрясанием воздуха, что война, вопреки им, вовсе не похожа на увеселительную прогулку могущественных победителей – она наполнена не песнями и цветами, а вонью, болью, кровью и грязью. И, разумеется, вшами.
«Тот, кто не пишет о вшах, тот не знает Сталинградской битвы».
«Все представляется мне бессмысленным и бесцельным. Когда и как придет избавление? И что это будет — смерть от бомбы или от снаряда?»
По замыслу Гитлера Сталинград должен был пасть в течение недели. Однако в битве за этот город у немецких солдат зачастую уходила не одна неделя на то, чтобы захватить хотя бы улицу или дом. Они не могли не видеть, как рушатся планы их фюрера.
Хлеб наш насущный
А еще война – это голод. Те, кто вчера возделывал землю или выращивал скот, ушли сражаться за великую Германию.
Бойцы в перерывах между боями едят собственных лошадей и мечтают о домашней снеди как о манне небесной. А их собственное командование все чаще отдает абсурдные приказы. Оно способно не только положить тысячи солдат в сражении за ничтожный и стратегически незначимый участок земли, но и приказать сбросить с воздуха ожидающим еды бойцам дамские норковые шубки.
«Уже 4 дня я не ел хлеба и жив только половником обеденного супа. Утром и вечером глоток кофе и каждые 2 дня по 100 грамм тушенки или немного сырной пасты из тюбика – голод. Голод и еще вши и грязь. День и ночь воздушные налеты и артиллерийский обстрел почти не смолкают. Если в ближайшее время не случится чуда, я здесь погибну. Плохо, что я знаю, что где-то в пути ваша 2-килограммовая посылка с пирогами и мармеладом... Я постоянно думаю об этом, и у меня даже бывают видения, что я их никогда не получу. Хотя я измучен, ночью не могу заснуть, лежу с открытыми глазами и вижу пироги, пироги, пироги».
«Сегодня вечером мы снова варили конское мясо. Мы едим это без всяких приправ, даже без соли, а околевшие лошади пролежали под снегом, может, четыре недели».
«Три врага делают нашу жизнь очень тяжелой: русские, голод, холод».
Мужество врага
Еще один лейтмотив писем немецких солдат – это самоотверженность защитников Сталинграда. Из этих торопливых кривоватых строк, написанных по-немецки на пожелтевшей от времени бумаге, встает образ несгибаемого воина, который готов драться до последнего.
«Русские не похожи на людей, они сделаны из железа, они не знают усталости, не ведают страха. Матросы, на лютом морозе, идут в атаку в тельняшках. Физически и духовно один русский солдат сильнее целого нашего отделения».
«Русские снайперы и бронебойщики, несомненно, – ученики Бога. Они подстерегают нас и днем и ночью, и не промахиваются. Пятьдесят восемь дней мы штурмовали один-единственный дом. Напрасно штурмовали… Никто из нас не вернется в Германию, если только не произойдет чудо…»
«Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит».
Низвержение в ад
Очень часто в солдатских письмах проскальзывают мотивы конца света, образы преисподней. Видимо, им трудно представить себе что-то более страшное, чем происходящее на их глазах. А значит, это и есть ад. В настоящем аду едва ли может быть хуже. Ведь именно во время Сталинградской битвы командование вермахта изменило своим принципам не допускать больших кровопролитных сражений и превратило армию в подобие гигантской человеческой мясорубки. Да и красноармейцы стояли насмерть.
«Сталинград – это ад! Этот город превратил нас в толпу бесчувственных мертвецов».
«Сталинград можно назвать адом. Мне пришлось выкапывать товарищей, которые поодиночке были захоронены здесь восемь недель назад».
«Если меня за это письмо отдадут под трибунал и расстреляют, я думаю, это будет благодеяние для моего тела».
Почти сразу после проникновения в Сталинград немцы начали вести строительные работы – возводить некие подземные сооружения. Назначение этих сооружений скрывалось от рядовых солдат; до сих пор не очень ясно, что же именно планировалось построить. Один из воинов вермахта записал в дневнике, что у него такое впечатление, будто начальство желает раскопать вход в ад и попросить помощи у тамошних демонов.
Впрочем, до ада немцы так и не докопались: когда стало ясно, что битва проиграна, подземные постройки взорвали.
