Каких любовниц приписывали Николаю II его современники
Самой известной фавориткой императора считается балерина Матильда КШЕСИНСКАЯ. Считается, что жизнерадостную польку Матильду Кшесинскую своему флегматичному сынку Ники подарил папа. 23 марта 1890 года после выпускного спектакля Императорского театрального училища, на котором присутствовал сам Александр III с наследником престола, был дан торжественный обед. Государь распорядился, чтобы рядом с будущим императором Николаем II посадили именно Кшесинскую. Семья решила, что Ники пора стать настоящим мужчиной, а балет являлся чем-то вроде официального гарема, и связь с балеринами не считалась в кругу аристократии зазорной.
На жаргоне, принятом в русской гвардии, поездки к танцовщицам ради сексуального удовлетворения своих буйных страстей называли «поход за картофелем». Наследник не стал исключением и под именем гусара Волкова несколько лет «ходил за картошкой» к Матильде. До тех пор пока в ноябре 1894 года не женился на Алисе Гессенской.
Об особом внимании наследника российского престола к балерине Мариинского театра писали петербургские газеты, но сплетни жестко купировались цензурой и до провинции не доходили. Однажды это привело к забавному казусу.
В касимовском музее «Русский самовар» нашелся «живой» свидетель тех событий. Это тульский самовар, выпущенный Первой паровой самоварной фабрикой Василия Баташова в 1898 году к 30-летию императора. Фабрика Баташова поставляла самовары во все великокняжеские дворцы. Штучный самовар считался тогда очень крутым подарком и стоил больших денег. Юбилейный экземпляр, который должен был стоять на царском столе перед Николаем Александровичем, естественно, тоже заказали Баташову.
Тульские мастера долго думали над сюжетом и решили отобразить в своем произведении роль императора как покровителя искусства. Украсили «пузатого» греческим орнаментом и посвятили его музе танца Терпсихоре. Особое внимание уделили ручкам самовара, которые представляли собой изящные изогнутые балетные ножки.
В службе протокола дворца разве что только не приказали арестовать Баташова, прибывшего в Петербург со своим подарком. Фабриканта обвинили в желании оскорбить императрицу грязными намеками. Простили, лишь осознав, что тот не понимает ни слова из сыплющихся на него обвинений и что в его карете лежит еще три других самовара, на выбор. Не прошедший цензуру бытовой прибор вернули обратно с приказом переплавить. Но кто же будет выполнять такие приказы?
Сероглазый король
На волне споров о личной жизни последнего императора всплыла давно забытая история о его связи с поэтессой Анной Ахматовой.
Вспомнили книгу «Из записок об Анне Ахматовой» советского литературоведа Эммы Герштейн, где та писала: «Она ненавидела свое стихотворение «Сероглазый король» - потому что ее ребенок был от Короля, а не от мужа». Никаких дальнейших пояснений современница поэтессы не оставила, но такое заявление исключает двоякую трактовку.
Нечто похожее встречается и в мемуарах художника Юрия Анненкова, которые вышли в Париже под названием «Повесть о пустяках». Вспоминая период с 1909 по 1912 год, иммигрант уверял: «Вся литературная публика в то время судачила о романе Николая II и Ахматовой!»
Каким же образом Ахматова могла сойтись с Романовым? Да без особых проблем. Окна ее дома в Царском селе выходили на императорскую резиденцию и парк, который был открыт для всех желающих. Рассказы о встрече с Николаем II во время прогулок содержатся во множестве обывательских воспоминаний.
Кстати, слухи о романе с императором сама поэтесса никогда не опровергала. К сожалению, подтверждение этой связи находится в основном в ее стихах. Так, в ее первом сборнике «Вечер» часто встречается образ «сероглазого» венценосного любовника, счастье с которым по какой-то роковой причине невозможно. Интересно, что самой запоминающейся чертой внешности Николая II, по воспоминаниям зарубежных дипломатов, были именно «серые лучистые глаза».
Косвенным доказательством связи может служить неоправданно быстрый успех дореволюционных стихов Ахматовой. Даже ее первые, по признанию самой поэтессы, «беспомощные» сборники «Вечер» и «Четки» были встречены подозрительно единодушным одобрением официальных критиков. Выслуживались, расхваливая творчество императорской фаворитки? Показательно и то, что после революции поэтесса надолго утратила благосклонность критиков. Однако Анна Андреевна никогда не падала духом и даже в самые тяжелые времена вела себя с поразительным достоинством. Иногда поэтесса настолько входила в роль царственной особы, что сын Лев умоляюще восклицал: «Мама, не королевствуй!»
*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов
