Фотограф из Москвы оставил карьеру ради хобби, а хобби сделал своей профессией. Теперь он забирается в самые потаенные уголки планеты, чтобы заснять людей, пейзажи и вещи, которые мало кто видел. Его задача — сохранить исчезающую на глазах древнюю культуру.
Его жизнь мало чем отличалась от жизней десятков тысяч офисных сотрудников. Бесконечные звонки, переговоры с клиентами, споры с начальством из-за графика или неправильно оформленных документов. Изо дня в день и из года в год.
Но однажды серые будни в зданиях из стекла и бетона сменились миром, о котором он мечтал. Но поначалу даже там, в лесах, на берегах озер, ему постоянно слышались звонки. В местах, где нет и, возможно, никогда не будет связи, там, где даже негде зарядить телефон. А потом отпустило...
Жизнь Ивана Дементиевского сегодня — это красивая история об обретенной любви: к женщине, к детям, к природе. И к Карелии.
Черные будни после белых ночей
Он родился в Катманду, столице Непала, в семье советских дипломатов и начал путешествовать еще в детстве. С родителями объездил страны Союза, Америку, Германию, Мексику. Потом была Москва, авиационный, армия и работа дизайнером. В конце 90-х, вскоре после дембеля, Иван впервые в жизни собрал рюкзак и отправился с друзьями в Карелию.
«Дело было в 1997 году. Я тогда вообще не знал, что это такое — палатки, байдарки, переходы, леса. Мы отправились туда на две недели — на две недели белых ночей. А обратно я вернулся другим человеком», — вспоминает Иван.
Карелия перевернула его жизнь. Он узнал, что там, среди озер, существует совсем иной мир — мир тишины, покоя и красоты северной природы. Его тянуло туда. Но тогда он не мог себе позволить такие поездки регулярно. Мешало не столько отсутствие денег, сколько наличие офисной работы. Следующий отпуск — через год. Время тянулось медленно. Он четко понял, что в жизни надо что-то менять. И после знакомства с Карелией уверенность в этом только усилилась.
Не ради денег
Иван ушел из офиса. Поначалу занимался дизайном интерьеров как фрилансер. А потом в его жизнь пришла фотография. И сразу стало понятно: это навсегда.
«Свой первый снимок я сделал опять-таки в Карелии, — вспоминает он. — Нужно было сфотографировать девчонок на катамаране. Мне дали в руки камеру, и я нажал на кнопку. Но именно этот момент стал точкой отсчета всего, что дальше со мной происходило».
А потом Иван «заболел» . Увлекся фотографией настолько, что не спал ночами, обдумывая новые идеи для съемок. Продолжая заниматься интерьерами, практически всё заработанное тратил на своё новое увлечение. Общение с природой, съемки и печать фотографий занимали его настолько, что вопрос зарабатывания денег отошел на второй план.
«Это нельзя было даже назвать работой. Иногда, к примеру, друзья просили меня что-то пофотографировать рублей, скажем, за пятьсот. И я просто брал и фотографировал. Черт с ними, с деньгами! Тогда я не был настроен получить от фотографии что-то, кроме нее самой».
Красота человеческая
В какой-то момент страстное увлечение превратилось в профессию. Несколько лет подряд Иван снимал исключительно пейзажи. Но в середине 2000-х он взялся за проект, заставивший фотографа пересмотреть свое отношение к людям в кадре. Два года подряд Иван ездил с камерой в Армению, постепенно приближаясь к мысли, что красота природы — далеко не все, что может открыть человеку мир.
«Я получил довольно крупный заказ. Заказчиком был армянин. Его звали Гор. Для него было важно, чтобы съемки в Армении провел фотограф из другой страны, человек другой национальности, другого склада ума. Он хотел свежего взгляда, - говорит Иван. - Результатом должен был стать полноценный фотоальбом».
Заказчик предоставил фотографу деньги и полную свободу действий. Следующие два года Иван посвятил Армении. Поначалу он привычно снимал только пейзажи, но постепенно начал понимать: этого мало.
«Тогда во мне произошел перелом. Пока мы вместе с Андреем, водителем нашей трехдверной «Нивы», колесили по стране, я успел пообщаться со многими людьми. К тому же во многих местах, где мы останавливались, не было гостиниц. Мы ночевали в палатках или в домах местных жителей, которые согласились нас приютить. Вокруг меня были люди, их жизнь, и я начал снимать ее».
Заказ был выполнен. Список увлечений пополнили этнология и история. Список профессиональных интересов - красота человеческая.
Земля вне времени
Прежде чем отправиться к самым высоким горам в мире, Иван попал на Кольский полуостров. Вместе с несколькими товарищами — сотрудниками МЧС — он ходил по Хибинам, преодолевал сложные перевалы и пережидал в палатке суровую северную пургу. А потом были Непал и Гималаи — восхождения на шеститысячники, экспедиции, невероятные кадры и открытия, о которых в начале пути фотограф даже не мечтал.
«В тот раз мы ходили вокруг Аннапурны (гималайская вершина высотой 8091 м — прим.авт.), — вспоминает Иван. — В экспедиции было несколько местных портеров — носильщиков-непальцев. Мы уже спускались с перевала, когда они начали молиться. Я был очень озадачен. Обычно портеры молились на рассвете и на закате, а тут молебен начался средь бела дня».
Непальцы объяснили Ивану, что в той стороне, куда они возносили молитвы, находится древнее королевство Мустанг, место, где буддистская традиция тысячелетиями сохранялась в своем первозданном виде, а некоторые жители и сейчас исповедуют древнюю тибетскую религию Бон.
«Их рассказ очень сильно заинтересовал меня, — говорит Иван. — Я стал искать информацию, но копаться пришлось долго. Сейчас в русском сегменте интернета можно найти хоть историю Мустанга, хоть туристические предложения. Но тогда, десять лет назад, ничего этого не было. Мне удалось разыскать книгу Мишеля Песселя (французский антрополог, путешественник и писатель. Известен открытием археологических памятников майя на полуострове Кинтана-Роо, а также многочисленными путешествиями по малоизученным районам Гималаев и Тибета, описанию которых посвящена большая часть его книг. — прим.авт.) об этих местах. И я начал готовиться к экспедиции».
Экспедиция в древнее Королевство Ло
Верхний и Нижний Мустанг расположены на высоте от 2800 до 4500 метров над уровнем моря. До 2008 года Непал был королевством, а Ло — королевством в королевстве. Владыка Верхнего Мустанга утратил свою власть после того, как страна стала республикой. До 1991 года Мустанг был полностью закрыт от остального мира, и даже сегодня попасть туда не так-то просто. Пропуск стоит от $500 до $1700, а Его Величество — теперь фигура символическая — все еще может отказать туристам в праве въезда без объяснения причин.
«Не так давно туда проложили шоссе, и теперь в Мустанг можно спокойно доехать на машине, — вспоминает Иван. — Но тогда мы шли пешком. Дорога заняла пять суток».
Путь в Ло-Мантанг, столицу Верхнего Мустанга, Иван и его спутники преодолели без лишних остановок. Дорога отнимала много драгоценного времени. Донимала и погода – ветер поднимался в полдень и дул до самого вечера, а вокруг – пыль, пыль… На такой высоте земледельцам тоскливо — практически ничего не растет, одни лишь голые камни.
«Это была настоящая экспедиция, какой она и должна быть, — радуется Иван. — Но там уже вовсю гуляли туристы, хоть и не в таком количестве, как по Таиланду или Вьетнаму, конечно. Местные жители к чужакам привыкли и реагировали на нас совершенно спокойно. В Мустанге я узнал об еще одной труднодоступной провинции Непала – Долпо. Она стала моей новой целью».
«Люди просто приходили, садились рядом и начинали нас рассматривать»
Попасть в Долпо оказалось еще сложнее. Расположенная на высоте между 2500 и 5200 метрами над уровнем моря, окруженная Гималаями с юга и Тибетом с севера, провинция была надежно укрыта от посторонних глаз. Попасть туда можно было либо через пятитысячные перевалы, либо пролетев над горами на вертолете. Вот только стоимость такого «аттракциона» была и остается запредельной. Пропуск на территорию Долпо стоит около $500 за десять дней.
«Меня все это не останавливало, — рассказывает Иван. — Наша группа прошла в Долпо по горам, и это было намного круче нашего предыдущего путешествия. Я был там дважды. Одна экспедиция заняла сорок дней, вторая – около месяца. В Долпо и сегодня очень мало туристов, так что местные жители реагировали на нас намного интереснее, чем подданные Королевства Ло. Мы останавливались в каком-то месте, а люди просто приходили, садились рядом и начинали нас рассматривать. Они понятия не имели, кто мы и откуда, не знали, что такое фотоаппарат. Как-то раз пришла одна женщина с мотыгой, села напротив меня и минут двадцать просто смотрела, что я делаю, что ем, как ем, что пью. Так мы и сидели друг напротив друга – эта женщина и я с камерой в руках. Никакого страха, никакого стеснения, все просто и спокойно».
В 2008 году в Москве прошла выставка фотографий, которые Иван привез из своих экспедиций в Верхний Непал. А следующая поездка в те края запланирована на 2020-й.
Прежняя Сирия – на пленке. И в сердцах ее жителей
Еще одним знаковым путешествием для Ивана стала Сирия. Сегодня тур по этой стране может стоить человеку жизни, но тогда, за несколько лет до начала войны, она принимала гостей с радостью.
«Сирийцы поразили меня и еще раз перевернули мне сознание, — признается Иван. — Это были удивительно приветливые люди. Когда я попал в эту страну, у меня был стойкий стереотип, что христиане и мусульмане не могут мирно ужиться на одной земле. В Сирии я понял, что был неправ. Я был в местах, где люди говорили на языке Христа, на арамейском. Я объездил всю страну. Например, в Хаме пришлось поискать проход к водяным колесам — древним нориям. Хозяин одного из домов это заметил и совершенно запросто пустил меня в свой сад, откуда на колеса открывался потрясающий вид. Тогда можно было ходить по рассветному городу и чувствовать себя абсолютно комфортно и безопасно».
Иван ехал в Сирию, чтобы собственными глазами увидеть Пальмиру, но еще сильнее поразили его развалины в Апамее. Они не были обнесены заборами, на них не повесили табличек. Сквозь осколки древней цивилизации там текла размеренная современная жизнь.
«От Сирии я был в восторге, в моей памяти она осталась доброй, спокойной и красивой страной. Сейчас даже нечего думать о поездке туда. Если ты белый, скорее всего тебя там ждут не древние развалины и фруктовые сады, а большие неприятности», - говорит Иван.
Но на той, казалось бы, исчезнувшей Сирии Иван отказывается ставить крест. Он уверен: она все еще существует. Она сохранилась в памяти и в сердцах своих жителей, а значит, у нее есть все шансы вернуться.
Показывать мир другим
Сегодня Иван – мастер, способный справиться со съемкой любой сложности. Он снимает репортажи, портреты, свои любимые пейзажи и вообще все, что угодно. Фотограф сотрудничает с несколькими изданиями, регулярно читает лекции о фотосъемке или рассказывает о своих путешествиях в отдаленные уголки России и мира.
Известные производители фототехники, туристической экипировки и одежды для активного образа жизни рады видеть его амбассадором своих брендов.
За последние два года он успел побывать в Монголии, Марокко, горах Франции, еще раз на Кольском полуострове, на Камчатке. И, конечно, каждый год несколько раз он приезжает в Карелию. Отдать должное местам, которые навсегда изменили его жизнь. Эта любовь, признается Иван, останется с ним навсегда.
Кроме того, Иван организует фото-туры в самые разные точки мира. Этой осенью, к примеру, он отправится с группой в Якутию. Для туристов нужно еще и придумать разные приключения. Идей много, но Иван их не раскрывает — это секрет фирмы.
«То, чем я занимаюсь, сопряжено с огромным количеством организационной работы. Да, я снова вернулся к постоянному общению с людьми, — смеется Иван. — Мне нужно всегда находить баланс, искать подходы к каждому человеку, быть одновременно максимально толерантным и строгим. Это не похоже на работу в офисе, где ты сидишь несколько часов и выполняешь чьи-то задания. Но в моем деле можно хорошо поработать и так же хорошо заработать. Так что, если я хочу снова попасть в приключение, я набрасываю план экспедиций и туров на будущий год, смотрю на него, думаю: «О, боже ты мой!», — и работаю, работаю, работаю».
Бояться – глупо
История Ивана — рассказ не только о фотографии, путешествиях и местах, о которых неизвестно практически ничего. Это еще и вечный сюжет о возвращении домой. Здесь, в Москве, Ивана ждет его семья — самые близкие и родные люди в его жизни.
С женой, Ксенией, он познакомился в 2006 году. Конечно же, в Карелии. Опытная и отважная путешественница, Ксения, кстати, прыгала с парашютом более восьмидесяти раз. Иван женой гордится, но его самого чувство свободного падения не привлекает.
«С парашютом не прыгал. И не буду. Боюсь», — смеется он.
А на Север он теперь ездит со своими детьми — десятилетней Сашей и семилетним Игорем. Иван говорит, что учит их самостоятельности. К сожалению, семья далеко не всегда отправляется путешествовать вместе с Иваном, но таковы правила игры. Пока Ксения работает, а дети учатся, папа зарабатывает тем, что ему по-настоящему нравится.
«Мне не нравится слово «должен». Никто никому ничего не должен – ни человек, ни, к примеру, фотография, — говорит Иван. — Просто если ты хочешь быть гармоничным, стоит идти за своими желаниями, следовать зову сердца».
Фотограф Дементиевский считает, что отведенные нам социальные роли — быть родителем и сыном, быть другом и любящим мужем — это не совсем мы. И если ты хочешь что-то изменить, то стоит попробовать. А возникающие препятствия говорят лишь о более долгом пути к цели. На поиски себя может уйти не один год, но путь абсолютно реален, как и его результат.
Друзья в шутку называют Ивана Мамонтом. За весьма равнодушное отношение к достижениям современного мира. Кроме фототехники, конечно.
«У меня нет машины, и я не умею водить. Кто я? Говорят: мамонт! Я не пользуюсь специальными программами для того же Instagram, чтобы выкладывать фотографии или привлекать больше подписчиков — мамонт! Я люблю город, но уезжаю из него при первой возможности — снова мамонт! Я столько раз был в горах, но только недавно меня все же поставили на горные лыжи. Ну, не мамонт ли?».
Может быть, и мамонт, но главное — делает свое дело. И при этом умеет видеть, слышать и чувствовать душу тех мест, куда его заносят выбранные им дороги, умеет передать ее на своих снимках. Наверное, у каждого должен быть свой Дементиевский, который в конце долгого разговора может легко улыбнуться и сказать:
«Бояться — очень плохая штука. У всего в мире есть душа — у леса, у озера, у гор, у пустыни. И у тебя, у тебя тоже точно она есть. Нужно просто с уважением к ней относиться, что бы ни случилось».