Как маленький скрипач-вундеркинд играл над своей могилой и победил мучителей

Его никто не учил воевать, наоборот, планомерно готовили к музыкальной карьере, проще говоря, в гении. Вряд ли 11-летний мальчишка со смешным домашним именем Муся был способен выстрелить или замахнуться гранатой. Его оружием стал обыкновенный смычок, а мелодия, которую он сыграл перед смертью, звучала для его врагов страшнее, чем залпы пушек или разрывы бомб.

Вундеркинд с пеленок

Обычно мальчиков по имени Абрам зовут Абраша. Этого же звали Муся. Как-то так повелось: Абрам, Абрамуся, Муся … Когда в 1930 году Муся родился, город Бельцы еще был румынским. В нем-то и существовала долгие годы династия врачей Пинкензонов. Уважаемая династия, в несколько поколений. Ее представители работали в местной больнице с первого дня ее существования.

Родители ждали и от Муси продолжения семейного дела. Для развития мелкой моторики пальцев будущему хирургу купили скрипку. И тут Муся заиграл. Не просто запиликал, а заиграл так, что о пятилетнем вундеркинде наперебой писали все газеты.

Пинкензоны были далеки от политики. Поэтому, когда в 1940 году Бессарабию присоединили к Советскому Союзу и Бельцы стали частью Молдавии, семья практически не ощутила перемен. Ну, разве что Муся стал пионером и начал готовиться к участию в первом в своей жизни серьезном мероприятии. В июне 1941 года должна была состояться первая Молдавская олимпиада художественной самодеятельности, и Муся был настроен на победу.

Военные годы

Война смяла все планы. Семью Пинкензонов эвакуировали в кубанскую станицу Усть-Лабинская. Отец Муси, Владимир, пошел работать врачом в военный госпиталь, мама, Феня Моисеевна, устроилась в пекарню. Родители сутками не бывали дома, поэтому Муся после школы шел в госпиталь к отцу и нередко давал концерты для раненых.

Через год после начала войны уже в Усть-Лабинской была объявлена эвакуация. Но госпиталь продолжал работать. Приближалась линия фронта, раненых становилось все больше. Владимир не мог бросить все и уехать с остальными.

Планировалось, что медиков и тяжелораненых эвакуируют только если будет точно известно, что наши войска оставят станицу. Гитлеровцы наступали столь стремительно, что эвакуация попросту не успела состояться. Так что ворвавшиеся в Усть-Лабинскую немцы застали отца Муси у операционного стола. Пациента застрелили, а от Владимира потребовали, чтобы он оперировал немецких раненых. Возмущенный врач ответил отказом, тут же был избит и оказался в тюрьме.

Подвиг пионера-героя

Вскоре немцы принялись за «чистку» станицы от неугодных, и камеры начали наполняться людьми. Тогда же, в числе других евреев, арестовали и маму, и Мусю. Немцы готовили очередную акцию устрашения. В ноябре 1942 года жителей станицы согнали на берег реки Кубань, там советскими военнопленными для евреев был выкопан десятиметровый ров.

На танке сидел солдат, играл на губной гармошке и заставлял узников двигаться повеселее, под музыку. Увидев проходящего в колонне мальчика, прижимающего к груди скрипку, солдат остановил колонну и приказал ребенку подойти к нему. Отец пытался просить солдата о пощаде для сына, но был застрелен. Маму Феню, которая бросилась к упавшему мужу, тоже убили.

Солдат развернул к себе Мусю, заиграл «Ах, мой милый Августин» и жестами начал требовать, чтобы Муся ему подыграл. Сначала ребенок стоял в оцепенении и будто не понимал, чего от него хотят. Но потом вскинул скрипку и заиграл.

Согнанные на берег реки испуганные местные жители и веселящиеся «победители» даже не сразу сообразили, что же играет юный музыкант. А Муся играл «Интернационал», гимн Страны Советов, песню, которую никто не мог ожидать услышать в этой ситуации.

Немцы опомнились только тогда, когда жители начали подпевать скрипачу. Разъяренные каратели очередями разгоняли толпу. Пережившие оккупацию лабинцы говорили тогда, что мальчик вернул им веру в нашу победу. Без единого выстрела, всего за несколько секунд, ценой собственной жизни.

Долгое время на месте расстрела Муси стоял обелиск пионеру-герою и советским гражданам, погибшим от рук немецких оккупантов. Потом на его месте установили другой памятник. Имя Муси носила местная школа, о нем писали в центральных газетах, и писали не только в Союзе. О подвиге пионера узнали и в Европе, и в Америке.