Гениальным советским хирургом восхищались даже фашисты

38-летний Георгий Федорович Синяков был фронтовым хирургом и в октябре 41-го попал в плен вместе с ранеными солдатами. О том, что произошло дальше, вся страна узнала через много лет. Оказалось, что в Челябинске работает врач, достойный высших государственных почестей. Но не все так считали: плен и концлагерь были «несмываемым пятном» на репутации советского гражданина.

 «Летающая ведьма»

В 1961 году одно из самых популярных СМИ СССР, «Литературная газета», напечатала очерк о судьбе легендарной Анны Егоровой – военной летчицы, «летающей ведьмы», как звали ее немцы. В августе 1944 года самолет Анны был сбит под Варшавой и ее, обгоревшую, привезли в концлагерь польского города Кюстрин. Там, помимо пыток и допросов, ее ждала бы мучительная смерть от заражения крови – обширные раны никто и не думал обрабатывать. А если бы немцы нашли ордена и партбилет, то расстрел был бы неминуем.

Но, на счастье Анны, ее сдали сначала на руки лагерному врачу – хирургу, чье имя с благодарностью произносили не только пленные, но и охрана лагеря, и даже «чистокровные арийцы», управлявшие этим интернациональным адом.

В своих воспоминаниях «ведьма» всегда рассказывала о том, как Георгий Синяков – так звали врача, маскировал затягивающиеся раны Анны под страшные гнойные области на теле. Выглядело все это так ужасно, что немцы боялись даже приближаться к Анне, не говоря уже о том, чтобы вести ее на допросы. И пока фашисты думали, что летчица при смерти, она выздоравливала.

После войны Егорова рассказала всему Советскому Союзу о подвиге врача, рисковавшего своей жизнью ради других, и Георгия Синякова завалили письмами люди, которых он спас в кюстринском лагере.

Врач от бога

Георгий Синяков ушел на фронт на второй день войны. Но долго повоевать ему не пришлось: 5 октября его госпиталь вместе с ранеными оказался в тылу у стремительно наступающих немцев. Георгию Федоровичу пришлось пройти несколько концлагерей, прежде чем он оказался в Кюстринском лагере для военнопленных в Польше.

В этот лагерь сгоняли военных всех национальностей. Особняком стояли советские пленные: их «зона» была отделена от остального лагеря тройной «колючкой». Не шло и речи о том, чтобы раненых кто-то лечил, измученных голодом и непосильной работой в карьере людей косили инфекции. Было много смертей и от истощения. Заключенных других лагерных зон поддерживал посылками и медикаментами Красный Крест, но Советский Союз тогда вышел из этой организации. Так что трупы из русских бараков ежедневно выносили десятками.

Первую операцию в Кюстрине Синяков проводил под насмешки начальника лазарета доктора Кошеля, заявившего, что от русского врача нельзя ждать больше, чем от немецкого санитара. Насмешки кончились, когда едва стоявший на ногах от слабости и голода врач блестяще провел на глазах «экзаменаторов» резекцию желудка. Синякова тут же перевели в ревир – лагерный лазарет, и назначили штатным хирургом. С тех пор он практически не отходил от операционного стола – больных и раненых было огромное количество.

Врачу полагался усиленный паек, да и коллеги из других зон лагеря пытались подкармливать истощенного Синякова. Как-то югославы принесли ему банку молока и шпик, но он выменял на них у немецких охранников пару ведер картошки для больных. Вместе с Павле Трпинацем, югославским профессором медицины и капралом Гельмутом Чахером, немцем-переводчиком, сочувствовавшим русским, Синяков спас множество жизней в самом концлагере, а заодно организовал немалое количество успешных побегов.

«Заразные» пациенты

Георгий Федорович и Павле лечили раненых и помогали окрепнуть военнопленным, пряча их в инфекционном бараке, куда немцы не заходили, боясь подцепить заразу. Чахер же разрабатывал маршруты побега, доставал компасы и часы для беглецов, рисовал карты. Так удалось спасти восемнадцатилетнего москвича Илью Эренбурга – тезку советского публициста. Вряд ли парень с таким именем сумел бы выжить в концлагере.

Синяков учил решившихся на побег имитировать смерть, оформлял документы как на умерших. Вместе с другими трупами «умершего» вывозили и сбрасывали в ров, откуда беглец выбирался уже с темнотой.

Было и наоборот… Когда в лагерь привезли пленных советских летчиков, Синяков констатировал их смерть, вывезя в ров тела других погибших. А летчиков под другими именами прятал в «инфекционке» до тех пор, пока не организовал побег для каждого из них.

Оперировать приходилось без продыху. Узнав о том, что в лагере работает удивительный русский, к нему стали обращаться даже немцы из окрестных городов. Верный клятве Гиппократа, Синяков качественно лечил и оперировал всех. Известен случай спасения немецкого ребенка, подавившегося костью. Благодарная мать на глазах у всех встала на колени и поцеловала спасителю сына руку.

Без единого выстрела

Окольными путями в лагерь просачивались свежие новости о том, что медленно, но неуклонно советские войска теснят немцев. Подпольным комитетом было решено поднять восстание, но внезапно немцы разделили пленных на три партии.

Первую погрузили в вагоны и отправили в сторону Германии, вторую погнали куда-то через реку пешком, а тех, кто не мог идти или был ранен, оставили в лагере для уничтожения. Георгий Федорович прорвался к охранникам, заряжавшим оружие, вместе с перепуганным переводчиком. Неизвестно, что он им говорил, но охранники ушли из лагеря, не сделав ни единого выстрела. И практически на следующий день заключенные увидели советские танки.

Тогда Синяков не отходил от операционного стола еще много часов – оперировал. Теперь уже раненых танкистов. В составе санитарного батальона хирург дошел до самого Берлина и оставил свою подпись на Рейхстаге.

После войны

С Павле Трпинацем Георгию Федоровичу удалось увидеться еще раз, когда тому вручали орден Отечественной войны. Гельмута Чахера переводили из одного концлагеря в другой, но, в конце концов, он нашел способ перейти линию фронта и остаться в Советском Союзе. Сам же Георгий Федорович Синяков после войны уехал в Челябинск, где был главой хирургии и преподавал в Челябинском мединституте. Умер он в 1978 году.

Говорят, что после выхода очерка ему хотели дать звание Героя Советского Союза. Но не срослось: биографию сочли неподходящей. Да и вообще из военных наград Синякову достались только юбилейные медали…