Ректор и создатель Московского института театрального искусства имени Иосифа Кобзона, профессор, Дмитрий Томилин рассказал о том, чем отличается «бюджетник» от «платника», когда можно разглядеть талант, и о сложностях в настройке «деревянной балалайки».
— Дмитрий Валентинович, какова основная миссия ИТИ?
— Изначально, а я проработал более десяти лет в театральном госвузе, где «бился» за то, чтобы студенты- «платники» ничем не отличались от бюджетников. Не секрет, что в госвузах существует ситуация, когда бюджетному студенту предоставляется все привилегии — от бесплатного места в общежитии, до стипендии и все преподаватели сдувают с него пылинки — он же талантливый.
В то время, как «Платник»" не только оплачивает себе образование, но и квартиру/место проживания, он вынужден подрабатывать, чтобы как-то себя содержать и еще постоянно слышать в свой адрес, что он бездарный.
Получается, по одним и тем же коридорам госвуза ходили одинаковые ребята. Но у одних есть привилегии, а у вторых — только обязанности. Разговор о таланте на первом курсе, да и на втором, — это вообще бессмысленный разговор. Все они одаренные, и каждый по-своему.
На мой взгляд, а я участвовал неоднократно в приёмной комиссии, абитуриенты друг от друга только тем отличаются, что у одних есть связи и знакомства, а у других нет. На мой взгляд, «платники» даже важнее для вуза, потому что они реально приносят деньги в институт и помогают развитию своего таланта на базе учебного заведения.
Так что, когда мы создавали институт, у меня была цель создать одинаковые условия для всех одарённых ребят. И вот уже 12 лет я этих условий стараюсь придерживаться. Сознательно не беру бюджетные средства на обучение студентов, чтобы в нашем институте не началось такое разделение. Но, сейчас уже такой цели нет.
— Почему вы сказали, что «сейчас уже такой цели нет»?
— Потому что всё-таки, у нас есть ребята, которые учатся за «чужой счёт». Не за бюджетный, а за чужой счёт. Бесплатно, за счёт финансов «платников» учатся одарённые ребята, которые попали в сложную жизненную ситуацию и не могут позволить себе платить за обучение, снимать жилье в Москве и даже купить себе экипировку для занятий.
Родители, как правило, первый год хорошо помогают своим детям, второй год — уже хуже. То есть они отвыкают от детей, считая их уже взрослыми. На третий год, они практически перестают помогать.
На четвёртом году обучения они говорят: «Ты уже взрослый, ты должен сам себе зарабатывать».
Такую историю я вижу часто, так как у меня 80 процентов контингента — это иногородние. И к третьему курсу они начинают нуждаться. Поэтому мы создали попечительский совет, который помогает студентам деньгами.
— Как это происходит?
— На первом курсе мы не помогаем сознательно. То есть первый курс мы ещё не знаем, что за ребята к нам поступили. Да, они все замечательные, молодые, красивые, одарённые. Но мы ещё не знаем, что они из себя представляют. После сдачи первых годовых экзаменов, мы уже понимаем, кто из них чего стоит. За год создается психологический портрет, и уже можно понять, как они воспитаны, как образованны, и, что они представляют из себя в человеческом плане.
Начиная со второго курса, мы им начинаем помогать. Но не всем одинаково — одним мы помогаем больше, другим — меньше, третьим — вообще не помогаем.
Это связано с тем, что кто-то нуждается больше, чем другие. Кстати, в ИТИ учатся ребята с освобождённых территорий и вновь присоединённых территорий, у которых нет ничего. У них нет домов, всё сгорело, все разбомблено. Им мы стараемся помочь в первую очередь.
— Что, на ваш взгляд, важнее — выпускать готовый продукт, из которого уже сложно что-то слепить, либо всё-таки «полуфабрикат» для будущего худрука?
— Состоявшийся актёр — понятие условное. Вообще, драматическое искусство — оно эклектичное. Я понимаю, что такое готовый актёр-вокалист, готовый артист-танцовщик, а готовый драматический актёр — здесь, я думаю, каждый театр, каждый режиссёр выстраивает актера под себя. Мы создаём некий инструмент, который хороший режиссёр или художественный руководитель может настроить на свой лад. И один инструмент настраивается, а другой — он такой, знаете, «дубовый», из колхоза «Заря», балалайка — такая деревянная. Ты её как ни настраивай — она всё равно играет одну ноту. Поэтому, мы стараемся приготовить такой инструмент, который способен настроиться под любого режиссёра и художественного руководителя.
— Мы все столкнулись с онлайн-образованием, оно опасно или имеет право на существование?
— С точки зрения теоретического образования — оно, безусловно, может быть, но не для молодых людей. Молодые люди — неусидчивые, их тяжело заставить заниматься. Поэтому, эта история для более взрослых людей, для получения теоретических знаний это подходит, а для практических — наверное, нет.
— Какие методы вы применяете для того, чтобы поднять престиж вашего института до уровня «Щепки», «Щуки» и других классических театральных вузов?
— Мой отчим, который воспитывал меня с 5-ти лет, был директором филиала «Мосводоканал» в Воронеже, он меня всегда учил так: «Кадры, кадры и ещё раз кадры».
Кадры решают всё. Поэтому, если есть люди, которые могут научить, значит, всё будет хорошо. Мы делаем ставку на качество образования. Казалось бы, мы — платный вуз, и нам сам Бог велел ставить на количеств, что кстати и делают. очень многие частные вузы, делают ставку на количество, на поток. А там, глядишь, может, из этих кто-нибудь один да выстрелит. Нет, мы стараемся делать всё-таки ставку на качество.
— В вашем вузе новый президент — заслуженный деятель искусств РФ Марк Борисович Варшавер — директор театра Ленком Марка Захарова, с чем я вас поздравляю. Как вы считаете, он изменит работу вуза?
— Безусловно, изменит. Потому что, любой человек такого масштаба личности, как Марк Борисович, будет заполнять собой пространство, где не останется места для пустоты. Он не станет свадебным генералом, а внесет, я уверен, огромный вклад и улучшит работу ИТИ.
В своё время у нас был такой разговор с Иосифом Давыдовичем Кобзоном, который пришёл и сказал: «Ты, надеюсь, не думаешь, что я буду свадебным генералом?» Я сказал: «Нет, Иосиф Давыдович, не думаю». Он говорит: «Ну, тогда давай мы с тобой обсудим, что я должен сделать как художественный руководитель».
Кобзон был у нас не только президентом, но ещё и художественным руководителем, и профессором, который давал вокальные уроки, руководил институтом, художественным советом и учёным советом.
Чуть позже он вошёл и в состав учредителей, сказав: «Если я столько сил и времени вкладываю в наш институт, логично, чтобы я был в составе учредителей». Совет учредителей собрался и единогласно проголосовал за него. Иосиф Давыдович трижды в месяц, то есть практически каждую неделю, приезжал в институт, лично проводил учёный совет и ввёл правило проводить учёный совет ежемесячно. Плюс он всегда приезжал и занимался со своими ребятами.
— У вас при входе стоит бюст Кобзона, какова история его появления?
— Этот бюст нам подарила Нелли Михайловна Кобзон. Это был 2018 год, Иосиф Давыдович только умер, прошло буквально несколько месяцев, и она нам преподнесла такой подарок.
Мы им очень дорожим. Поэтому, когда нам говорили его убрать, мы не соглашались, спорили. Но вот нашли выход — установили его при входе в ИТИ.
Я все жду, когда левое плечо бюста заблестит, студенты его потирают перед сдачей сессии.