Как США в первый раз уничтожили независимое Никарагуа
Но даже самое распрекрасное время имеет свой задний двор, куда приличному человеку лучше не заглядывать. Ибо именно там и творят мировую историю вершители народных судеб. Естественно, в интересах самих народов.
Канава Доброй надежды
Сто лет назад мир преображался на глазах. Человек катил по дорогам на повозках без коней, летал по небу на рукотворных птицах, плавал, а морских глубинах на «железных левиафанах». Мир был чудесен и фантастичен и будущее казалось ярким и почти сказочным. Человек – это звучало гордо.
Одним из грандиознейших проектов начала XX века был Панамский канал, связующий кратчайшим путем Атлантический и Тихий океаны. Первые попытки его провести закончились сокрушительным провалом – даже слово «Панама» стало нарицательным, превратившись в обозначение глобальной аферы. Но в далекой от Европы Панаме оставались те, кто желал во чтобы то ни стало возвратить свои деньги. Во главе их стоял французский инженер и газетчик Филипп Бюно-Варилья. Тот самый, который, спустя несколько лет, по выражению Теодора Рузвельта, «преподнес ему Панаму на серебряном блюде». Но пока что до этого момента было далеко.
Пока же на руках же у мсье Филиппа, одно время работавшего главным инженером строительства, и его соратников имелись купчие на проклятые колумбийские неудобья, где даже место под собственную могилу не везде найдешь. И без канала этими купчими можно было обклеивать сортир. Но все же оставалась надежда, что к идее соединения океанов рано или поздно вернутся. Правительство государства Колумбия вело переговоры об этом со столицей федерального округа Колумбия. Но не слишком успешно, ибо Соединенные Штаты желали получить права на канал чуть дешевле, чем даром. А в Боготе почему-то не радовались подобной щедрости.
Тогда Конгресс САСШ (будущих США) сделал шаг, который заставил Бюно-Варилью и его компаньонов, схватиться за сердце. Он рассмотрел и утвердил план строительства канала через Никарагуа! Да, это был значительно более длинный путь, но само строительство обошлось бы куда дешевле. Грунты в этом месте были не в пример проще, чем панамские. К тому же правил в Никарагуа «большой и добрый друг» Америки (по словам Теодора Рузвельта) Хосе Сантос Селайя.
Это был воистину незаурядный человек. Сын полковника и кофейного плантатора, он учился в Европе, проникся идеями просветителей-энциклопедистов и, вернувшись на родину, принялся крайне энергично заниматься политической деятельностью. Он пришел к власти с помощью государственного переворота и окружал себя людьми, преданными лично ему, он поощрял коррупцию, и на выборах, как шутила американская газета, у жителей был выбор голосовать либо за Хосе, либо Сантоса, либо за Селайю, но в то же время он был патриотом своей родины, и до поры до времени находил в этом полное согласие и одобрение САСШ. Госсекретарь Хей однозначно называл Селайю «самым способным и сильным человеком Центральной Америки». Он дал Никарагуа «Либеральнейшую конституцию», строил дороги, в том числе железные, развивал промышленность, транспорт и сельское хозяйство, добивался превращения страны в центр «Большой родины».
Ведь идея объединения в Центральноамериканскую федерацию его страны, Сальвадора, Коста-Рики, Гондураса и Гватемалы была стержнем жизненной позиции энергичнейшего правителя Никарагуа.
Дело на одну марку
Но это было до того, как незадачливые владельцы земли в зоне Панамской канавы взялись за дело. Для этого они наняли нью-йоркского решалу с адвокатским дипломом Уильяма Нельсона Кромвеля. Вначале тот просто вложился в предвыборный кошелек Республиканской партии, но эта незамутненная коррупционная схема не возымела должного эффекта. И вот тут в голову Кромвеля пришла в голову афера, которую воистину можно было бы назвать «Панамой». Работая с письмами, он обратил внимание, что на одном из конвертов наклеена никарагуанская марка с изображением горы Момотомбо. Неброская фиолетовая марка была отпечатана за два года до этого дня, в 1900 году, в Нью-Йорке, где печатались практически все марки Центральной Америки. Художник допустил ряд ошибок – так, старый вулкан у озера на рисунке имел дымный шлейф, хотя уже более двух сотен лет считался потухшим.
Мозг прожженного мошенника работал, как часы. Эта маленькая ошибка сулила большие выгоды! Незадолго до этого произошло извержение вулкана на острове Мартиника. Имелось много жертв и газеты были полны репортажами об ужасах природной катастрофы. Уильям Кромвель немедля опубликовал в одной из газет статью о том, что именно сейсмическая активность Момотомбы спровоцировала извержение вулкана на Мартинике. А затем сфабриковал доклад, который, снабдив нужной маркой и напечатанной статьей, разослал конгрессменам.
Результат не заставил себя ждать: государственные мужи в ужасе прикрыли никарагуанский проект, даже не удосужившись поглядеть на карту и выяснить, что гора находится на изрядном отдалении от маршрута будущего канала. В Никарагуа это произвело эффект взорвавшейся бомбы. Хосе Селайя уже основательно вложился в это дело и на нем висел крупный займ у Великобритании, который нужно было как-то отдавать. Сознавая близость краха, он пошел на риск и обратился к японцам с предложением участия в строительстве. Его канал станет альтернативой будущему Панамскому!
И тут любовь Белого дома к «самому способному и сильному человеку Центральной Америки» резко пошли на спад. Внезапно выяснилось, что он деспот, угнетающий собственный народ и, главное, американских концессионеров. Ведь Селайя совершенно нагло требовал от них соблюдения договора! Что с того, что в условиях концессии черным по бумажному прописана необходимость строительства железной дороги и посадка двух деревьев взамен одного срубленного?! Это же покушение на святое! На прибыли!
Дальше больше – чтобы показать серьезность позиции САСШ, компания «Юнайтед Фрут», которой принадлежало 15 процентов всех плантаций в Никарагуа снизила закупочные цены на бананы. Это немедленно привело к антиамериканским выступлениям, погромам и поджогам. Строптивый президент не унимался! Особенно представителей «Юнайтед фрут» возмутило намерение Селайи запустить собственную морскую линию для прямой торговли фруктами с Новым Орлеаном. Подобное «антиамериканское выступление» не могло остаться без ответа.
Началась «Банановая война».
Все на защиту бананов!
Процесс свержения был запущен. Против кровавого диктатора восстал бравый никарагуанский генерал Эстрада – причем совершенно случайно в том самом порту Блуфилдс, откуда должна была начинаться торговая линия в Новый Орлеан. Президент выслал для подавления мятежа войска генерала Толедо, но корабль, на котором плыли солдаты, был взорван – как установило следствие, двумя американцами. Их совершенно неожиданно (какое грязное вероломство!) за это расстреляли. Конечно терпеть подобное оскорбление Белый дом уже не мог. 1 декабря 1909 года в Манагуа была отправлена депеша в которой значилось: «президент США уже не может питать к правительству президента Селайи уважения и доверия…».
Вслед за этим в Блуфилдсе «для защиты американских интересов» высадился отряд американской морской пехоты. Вскоре к ним присоединились воинские части из Панамы. Осознавая бессмысленность сопротивления и просто опасаясь за свою жизнь, президент Хосе Сантос Селайя написал последнее обращение к Национальной ассамблее и в окружении личной гвардии быстро убыл из страны. А САСШ по просьбе новых властей ввели войска, взяли под контроль все, что заслуживало внимания, и на всякий случай подписали с марионеточным режимом договор, по которому только они имели право строить канал в этих землях. А Филипп Бюно-Варилья, добившись строительства Панамского канала и появления «независимой» Панамы, вернулся в Париж со спокойной совестью жить на получаемые дивиденды.
Армия США была выведена из Никарагуа только в 1933 году, когда из-за Великой депрессии содержать ее там стало чересчур дорого.
