Народный фронт. Как балалаечники, слесари и пенсионеры Москву защищали
Данные дедушки я забивала во множество поисковиков - информации нет. Не нашла и дядю, Петра Пантелеймоновича, - в 18 лет он тоже стал ополченцем. А потом прочитала: в октябре 1941 года, когда фрицы рвались к Москве, были уничтожены списки ополченцев и строителей оборонительных сооружений - чтобы архивы не попали в руки врагу. Большая часть из тех, кто был мобилизован на рытье окопов и траншей, а потом брошен на линию фронта, погибли. Кто-то оказался в плену. Долгие годы люди считались пропавшими без вести, а вдовы и дети не пользовались никакими льготами. И когда в 1944-м была учреждена медаль «За оборону Москвы», многие из достойных остались без награды.
Лишь три года назад появился День памяти Московского народного ополчения. Он посвящен и моим близким. Хотя справедливо было бы установить подобную дату по всей стране. Но, безусловно, в столице это движение оказалось самым масштабным.
Кровяные мозоли
Массово создавать дивизии ополченцев начали 4 июля 1941 года после выхода постановления Государственного комитета обороны СССР. Но еще раньше, 24 июня, появилось постановление «Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов», и люди потянулись в добровольцы. За лето и осень из тех, кто не подлежал призыву, было сформировано 60 дивизий, 200 отдельных полков и 1755 истребительных батальонов. В Москве план мобилизации составлял 200 тыс. человек, в области - 70 тыс. Ими планировалось укомплектовать 25 дивизий. Но добровольцев оказалось почти 400 тыс. 12 стрелковых дивизий для отправки на фронт в столице сформировали всего за пять дней.
В перестроечные времена на свет божий хлынули «разоблачительные» публикации. Дескать, в ополченцы шли не по своей воле, людей заманивали шантажом и обманом. Под раздачу якобы попали инвалиды с протезами, переломанными позвоночниками, грыжами, сифилитики, психбольные и туберкулезники. И все, мол, ради высоких показателей набора. Наверняка такое бывало, встречались и уклонисты - их, кстати, не причисляли к дезертирам и не преследовали по законам военного времени. Но антисоветчики, авторы «сенсационных» расследований, любили возводить в абсолют частные случаи. Притом что воспоминания очевидцев говорят именно о массовом подъеме. Однако времени на боевую подготовку новичков было мало. Их выводили на стрельбища в перерывах между рытьем окопов, площадок для орудий и противотанковых рвов.
- Руки были в кровяных мозолях, пальцы не могли взять кусок хлеба и ложку, - вспоминал драматург Виктор Розов.
Он тоже был ополченцем-добровольцем.
Спаслись единицы
Желающих встать под ружье оказалось с избытком, но вот ружей и боеприпасов не хватало. Добровольцам раздавали старое или трофейное иностранное оружие. В ход шли учебные винтовки, переделанные в боевые. О встрече с ополченцами одной из московских дивизий вспоминал Константин Симонов:
- Они шли без обозов, без нормального полкового и дивизионного тыла - почти что голые люди на голой земле. Командиры их были тоже немолодые люди, запасники, уже давно не служившие в кадрах. Всех их надо было еще учить, формировать, приводить в воинский вид. Потом я был очень удивлен, когда узнал, что эта ополченская дивизия буквально через два дня была брошена на помощь 100-й и участвовала в боях под Ельней.
В Вяземской операции 2-13 октября 1941 года приняли участие большинство московских добровольцев. Вырваться из котла удалось единицам. Но, как писал Симонов, скороспелые июльские дивизии позволили сохранить фронт резервных армий. И германский историк Константин Рейнгард признавал: «Русским все же удалось сковать на длительное время немецкие танковые силы. Выиграв время, советское командование успело организовать оборону на Можайской линии».
Добровольцы встали насмерть, задержав врага на пути к столице. И в этом их значение и подвиг.
Вечно живые
Вместе с рабочими и вчерашними школьниками в ополчение ушли и представители интеллигенции. Появились «писательская», «научная», «актерская» роты, «батальон имени Чайковского». Солдатами стали балалаечники и ложкари из Академического оркестра народных инструментов, Квартета имени Бетховена. На фронт рвались скрипач и дирижер Давид Ойстрах, пианист Эмиль Гилельс, но им отказали. Скульптор Евгений Вучетич стал рядовым 13-й дивизии народного ополчения Ростокинского района. В добровольцы ушли писатели Василий Гроссман, Александр Бек, Юрий Либединский. Виктор Розов рассказывал:
- Краснопресненская дивизия народного ополчения лавой плыла по ночным темным московским улицам. По краям тротуаров стояли люди, и я услышал женский голос, благословлявший нас в путь: «Возвращайтесь живыми!» Эту реплику я в неприкосновенности отдал бабушке в пьесе «Вечно живые».
Кумиры либералов
Старательно принижая подвиг русского народа, либеральные авторы грудью встают на защиту дезертиров и предателей, выдавая их за «жертв сталинских репрессий».. Так, например, невинно пострадавшими у них считаются братья Старостины. Хотя знаменитые спартаковцы должны были Бога благодарить, что их отправили в лагеря, а не поставили к стенке.
Данные спортивные функционеры не только сочувствовали немцам, но еще и крали народные деньги. А кроме того, у военкома Бауманского района Москвы Кутаржевского за взятки добивались отсрочки от мобилизации для директоров продовольственных баз и магазинов. Торгаши же расплачивались со Старостиными едой. «Только от директора магазина Звездкина Николай Старостин получил масла сливочного 60 кг и колбасных изделий 50 кг», - говорится в уголовном деле.
Имей в виду
- Пять московских ополченческих дивизий, понесших потери в октябре 1941-го, расформировали. Остальные сражались до Победы. Четыре дивизии стали гвардейскими. В 21-й дивизии народного ополчения 68 человек - Герои Советского Союза. Из 77-й гвардейской дивизии был укомплектован единственный в Красной Армии батальон Славы. В нем все солдаты и офицеры удостоены ордена Славы.