Как Нестор Махно вел свою войну против всего мира

 «Украл – выпил – в тюрьму»

Нестор Махно – уроженец большого екатеринославского (ныне – Днепропетровск, Днепр) села с говорящим названием Гуляйполе, пятый и последний сын в семье – как водится, без шансов на небогатое хозяйство, оставшееся после ранней смерти отца. Тот скончался в 40 лет, оставшись в памяти односельчан «пьяницей и вором». Юному Нестору была уготована общая судьба крестьянской бедноты: два класса образования, сезонные работы на чужих полях, мелкое хулиганство, в 15 лет шаг из крестьянства в пролетариат – «должность» подсобного рабочего в малярной мастерской, а потом и на чугунолитейном заводике.

Судя по всему, именно здесь до юноши дошли популярные тогда революционные и анархические идеи.

Впрочем, революционер из юного Нестора если и вышел, то в популярном стиле «Украл – выпил – в тюрьму»: брали его после каждого «дела». 1906 год – только-только став членом «Союза вольных хлеборобов», 18-летний Махно попадается на незаконном хранении оружия. 1907 год – его берут за участие в покушении на убийство двух стражников. Кое-как отмазался, вышел – и уже летом 1908 года арестован за убийство чиновника.

Вот, собственно, и вся дореволюционная карьера Нестора Ивановича. Его этапировали в Одессу, приговорили к смертной казни через повешение (к «столыпинскому галстуку»), но заменили наказание бессрочной каторгой. Наказание он, кстати, отбывал в Москве, в Бутырке, и именно там, общаясь с более опытными и подкованными инсургентами, проходил свои университеты.

Домой, в политику!

Выпустили его, как и тысячи других сидельцев, после Февральской революции. Как знать – не объяви тогда Временное правительство широкой амнистии, может и не было бы никакого Октября. За дешевую популярность порой приходится платить очень дорого.

Становиться «понаехавшим» в Москве освобожденный Махно не пожелал и немедленно вернулся на родину, в Малороссию, которая все громче называла себя Украиной. Уже прошел Первый Всеукраинский военный съезд, где членом президиума был избран популярный Симон Петлюра, мечтавший создать на Украине независимое государство западного образца. Для Нестора, впитавшего в себя совершенно иные идеи, «националистический капитализм» был совершенно неприемлем: вновь идти подмастерьем на завод ему совершенно не хотелось.

Чтобы понять, как жить дальше, он вновь поехал в Москву, где пообщался с анархистом Петром Кропоткиным и с членами советского правительства Владимиром Лениным и Львом Троцким…

Красный Махно

На Украину Махно возвращался готовым к вооруженной борьбе и снабженным соответствующими лозунгами. Его слава начала разгораться осенью 1918 года, когда он лихой атакой вывел из окружения небольшой партизанский отряд. 27 ноября 1918 года махновские отряды заняли Гуляйполе, провозгласили его «столицей», заключили союз с украинскими коммунистами и объявили войну киевской власти.

В этой ситуации выяснилось, что тридцатилетний Махно – не просто мелкий убийца провинциальных чиновников, а фигура совершенно иного масштаба. Не было, наверно, в истории Украины другого столь же харизматичного организатора. За малообразованным, некультурным, к тому же низкорослым Нестором пошли люди, далеко превосходящие его и возрастом, и умом, и пониманием ситуации. Три старших брата Нестора стали «махновцами». Анархист Петр Аршинов, обучавший Нестора в тюрьме азам своей идеологии, стал махновцем. Тысячи украинцев самого разного склада стали махновцами.

Уже через месяц после Гуляйполя отряды Махно заняли Екатеринослав; правда, вскоре регулярные части Петлюры отбили город. Махно нуждался в союзниках – и когда Красная армия повела наступление на восток Украины, отряды Махно формально влились в нее. Ненадолго.

Независимый Махно

Сильное впечатление на переменчивого Нестора произвело эффектное воззвание («Универсал») бывшего советского военачальника Никифора Григорьева, провозгласившего себя атаманом Украины, а своей целью – построение независимого социалистического государства. Потом бригада Махно не получила поддержки красных и потерпела тяжелое поражение от белогвардейской бригады Андрея Шкуро; более того, Лев Троцкий обвинил лично Махно в этой неудаче и объявил его вне закона. Махно обиделся и отправил резкую телеграмму Ленину и его окружению, где клялся в верности революции, жаловался на нападки «прессы коммунистов-большевиков» и просил освободить его от командования «ввиду создавшегося невыносимо-нелепого положения».

После этого махновцы отступили к Херсону, объединились с григорьевцами – и открыли ту страницу, которая и создала Нестору Ивановичу его грозную веселую славу. Два года партизанские отряды терроризировали юг и восток Украины, сражаясь и с белыми, и с красными, и с националистами. Все предлагали ему союз – и от всех сделок он отказывался, не доверяя больше никому на свете, кроме себя самого. Слишком много раз предавали за два года этого удалого, но по-детски наивного командира, искавшего справедливости для крестьян.

Объектами охоты махновцев были любые люди с оружием, с партийной принадлежностью. Горело гуляй-поле под ногами у советской продразверстки, у деникинских офицеров, у недобитых петлюровцев.

В 1920 году он вновь заключил союз с коммунистами, но это был уже жест отчаяния. Повстанцев Махно использовали для боев за Крым, но потом красные цинично «кинули» ставшего ненужным союзника, повернув оружие против махновцев: уцелели немногие.

Никакая партизанская вольница не продолжается вечно. Сами крестьяне, за счастье которых сражался Махно, устали от постоянной неразберихи, от вечной опасности, от постоянных перестрелок. Они поняли, что хоть какая-то власть лучше вечной войны – и понемногу стали сдавать махновцев властям установившейся Украинской советской республики. Сам Нестор Махно с несколькими десятками товарищей летом 1921 года сумел уйти в Румынию.

Эмиграция, обвинения, смерть

Четыре первых года эмиграции он провел в разнообразных тюрьмах, потом жил в глубокой бедности, писал воспоминания, составлял политические программы. В Европе было проведено расследование его деятельности на Украине – в первую очередь по поводу обвинений в еврейских погромах.

Доказано, что подобных приказов Нестор Махно не давал ни разу; более того, Симон Петлюра был убит в эмиграции именно евреем, именно сторонником Махно и именно за погромы. Но в советской историографии антисемитский характер движения махновцев считается несомненным. Это отразилось и в самом знаменитом художественном произведении о махновщине – «Думе про Опанаса» Эдуарда Багрицкого:

…Зашумело Гуляй-Поле
От страшного пляса, –
Ходит гоголем по воле
Скакун Опанаса.
Опанас глядит картиной
В папахе косматой,
Шуба с мертвого раввина
Под Гомелем снята.
Шуба – платье меховое –
Распахнута – жарко!
Френч английского покроя
Добыт за Вапняркой.
На руке с нагайкой крепкой
Жеребячье мыло;
Револьвер висит на цепке
От паникадила.
Опанасе, наша доля
Туманом повита, –
Хлеборобом хочешь в поле,
А идешь – бандитом!
Полетишь дорогой чистой,
Залетишь в ворота,
Бить жидов и коммунистов –
Легкая работа!
А Махно спешит в тумане
По шляхам просторным,
В монастырском шарабане,
Под знаменем черным.
Стоном стонет Гуляй-Поле
От страшного пляса –
Ходит гоголем по воле
Скакун Опанаса...

45-летний Нестор Махно еще собирался принять участие в испанских событиях – его звали анархисты после поражения на республиканских выборах от правых консерваторов. Но подточенные войной и тюрьмой силы уже были на исходе – Махно скончался в Париже летом 1934 года. Его праху и сейчас приходят поклониться к стене колумбария на кладбище Пер-Рошез.