Первые воры в законе: кем на самом деле были жиганы

Первые воры в законе в нашей стране появились в двадцатых-тридцатых годах XX века. Тогда ими нередко становились бывшие белые офицеры. Перевоплощаясь в преступных авторитетов, они привносили в воровской мир жесткую иерархию. Именно их когда-то называли жиганами.

Воры есть, а слова нет

Это сейчас тех, кто чтит некий воровской кодекс и живет «по понятиям», называют ворами в законе. Во времена НЭПа такого словосочетания еще не существовало, так что бывших кадровых офицеров царской армии, вставших на путь преступности, стали называть жиганами.

Трудно сказать, почему «белых недобитков» начали именовать именно этим словом; до революции жиганами звали либо самых неимущих из каторжан, либо самых «безбашенных» из воров. Однако после Гражданской войны уголовные вожаки, привносившие в возглавляемые ими преступные организации военную дисциплину, были известны именно как жиганы.

Существует среди исследователей истории российской преступности и другая версия появления жиганов как будущих воров в законе: мол, их появление инициировал Народный комиссариат внутренних дел (НКВД), для того, чтобы чекистам проще было контролировать уголовников, сидящих в тюрьмах.

Однако эта версия критики не выдерживает – ей противоречат, в частности, такие пункты кодекса воров в законе, как «не работать на государство», не сотрудничать с властью». А вот бывшие белые офицеры вполне могли придумать такие пункты кодекса – им, не принимавшим новую власть, разумеется, хотелось не сотрудничать с нею, а вредить ей. Что же до воровского кодекса, то он по сути своей удивительным образом схож с кодексом офицерской чести.

Жиганы против уркаганов

Разумеется, жиганы были не единственными главарями банд; одновременно с ними беспризорников и босяков собирали в преступные группы и опытные уркаганы с давним бандитским прошлым. Однако между бандами, возглавляемыми опытными уголовниками, и бандами, во главе которых стояли жиганы, была большая разница.

Во-первых, жиганы устанавливали в подвластных им воровских коллективах строжайшую иерархию и железную дисциплину. Во-вторых, урками и жиганами двигали разные мотивы: первые переступали через закон исключительно ради наживы, вторые спали и видели, как подрываются основы новой власти, той, которая превратила их социальное положение в ничто. И в-третьих, к уркаганам и к жиганам очень по-разному относились правоохранительные органы.

Так, в 1926 году вступила в силу статья Уголовного кодекса № 59: «Особо для Союза ССР опасные преступления против порядка управления». Под «особо опасными для порядка» понимались преступления организованные. Так, уголовник, забравшийся в чужую квартиру, мог отделаться годом лагерей, а за организованное ограбление «шили» бандитизм и ставили к стенке. Как правило, пошатнуть порядок управления старались именно жиганы.

К концу 20-х годов борьба за первенство в преступном мире перекочевала отчасти в места лишения свободы.

Добить недобитых

Лагерное и тюремное начальство в конфликте уркаганов с жиганами было всегда на стороне «классово близких» урок. Те криминальные авторитеты, что ставили себе целью подрывать устои государства всеми доступными способами, должны были быть повержены; в местах лишения свободы они заведомо оказывались в худших условиях, чем безыдейные бандиты.

Сдавать позиции жиганы, однако, не собирались. Известно, например, что, попадая в пресловутый СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения, они, держась друг за друга, старались занять наиболее «теплые» места, а к представителям «воровской черни» относились, мягко говоря, недоброжелательно, а то и с жестокостью.

Тем не менее борьба за первенство в преступном мире, разразившаяся в конце 20-х – начале 30-х, была выиграна уркаганами. Во многом потому, что государство сочло нужным принять сторону урок.