Самые страшные моменты в истории Москвы
26 августа 2017 года исполняется 635 лет с наступления самого черного дня в истории нашей столицы. Тогда, в 1382 году, хан Золотой Орды, прямой потомок Чингисхана Тохтамыш, совершил карательную экспедицию на Русь. Увы, это была не первая и далеко не последняя ситуация, когда Москва оказывалась захваченной войсками противника.
Тохтамыш, 1382 год
Ордынцы были озлоблены итогом Куликовской битвы, где двумя годами ранее Дмитрий Донской нанес бывшим союзникам и примкнувшему к ним Олегу Рязанскому тяжелое поражение. Мамай, который контролировал запад Золотой Орды, так и не оправился от этого удара: молодой чингизид Тохтамыш довольно легко сверг своего безродного конкурента и сам пошел на запад, чтобы разобраться с непокорной Русью.
Это было самое жестокое нашествие, которое когда-либо знала наша страна. И Батый, и Гитлер, не говоря уж о Наполеоне, выглядят невинными младенцами рядом с разъяренным Тохтамышем. Требования ордынцев были просты: личная задушевная беседа с Дмитрием Донским, выплата накопившихся недоимков по дани (после Куликовской битвы русские княжества перестали платить татаро-монголам) и дополнительной компенсации за непокорность. А для убедительности своих намерений захватчики просто уничтожали все, что видели, и убивали всех, кого встречали. Пощадили они лишь Рязанщину – благо князь всегда поддерживал ордынцев и указал им самые удобные броды на Оке. Московский и Владимирский князь Дмитрий Донской спрятался в Костроме – на север Руси азиатские племена предпочитали не соваться.
Осада Москвы продолжалась всего два дня. Узнав, что князя Дмитрия с дружиной в городе нет, татары попытались взять город сходу и натолкнулись на яростное сопротивление. При штурме хорошо укрепленного города захватчики несли серьезные потери, к тому же они понимали, что московский князь жив, находится в безопасности и где-то собирает силы. Поэтому они сыграли на междоусобице: суздальско-нижегородские князья Василий Кирдяпа и Семен Дмитриевич, родные братья жены Дмитрия Донского, вошли в Москву в качестве парламентеров и предложили Москве мир – при том лишь условии, что в городе останется небольшое татарское посольство, которое будет ждать князя Дмитрия для начала переговоров. Лгали они сознательно или были обмануты татарами, неизвестно – по крайней мере, обоим удалось пережить этот страшный день.
Москвичи приняли предложение, открыли ворота – и город был практически уничтожен. На месте убили 24 тысячи человек – примерно две трети всех жителей. Остальных угнали в Орду. Дмитрий Донской вернулся в совершенно пустой город. Москву пришлось отстраивать и заселять заново. Та же судьба, хотя и в несколько более легкой форме, постигла и подмосковные города вплоть до Владимира. Дмитрию Донскому пришлось прислать согласие на все условия ордынцев – и только тогда Тохтамыш повернул обратно. По дороге домой его войска разграбили и сожгли все рязанские селения, которые попадались им по пути.
Князь Олег Рязанский на горьком опыте убедился в том, что поддержка Орды в ущерб Руси никаких гарантий не дает. А потом еще и Дмитрий Донской пришел со своим войском разрушить то, до чего не дотянулись ордынцы. От того удара некогда могучая Рязань так больше никогда и не восстановилась.
Это было лишь второе документально зафиксированное взятие Москвы.
Батый, 1238 год
А впервые Москву, тогда еще небольшую крепость, взял хан Батый 20 января 1238 года. Москва не была основной целью монголов, она просто попалась на пути. Простоять пять дней против такого войска – уже подвиг (хотя маленький Козельск держался много дольше). Но исход войны был решен за несколько дней в битве под более крупным городом Коломной – там обессмертил свое имя Евпатий Коловрат.
Разбив владимирские дружины, монголы шли дальше уже просто грабить. Постоянные набеги с востока прекратятся лишь через несколько лет, когда новгородский князь Александр Невский, выбирая между Западом и Востоком, присягнет на верность Орде. Главной причиной этого спорного решения была веротерпимость монголов: немцы и шведы несли на Русь католицизм, а монголы вообще не интересовались этими сложными материями.
Девлет-Гирей, 1571 год
Удивительно быстро восстановившаяся после Тохтамыша Москва постепенно становилась центром русских земель, но ей пришлось пережить серьезное испытание в 1571 году, уже при Иване Грозном. Крымский хан Девлет-Гирей был до глубины души возмущен самоуправством русских на Волге, падением Казанского и Астраханского ханств. Понимая, что так просто вежливые московиты не остановятся, хан решил нанести упреждающий удар.
Российское войско тогда было разделено на регулярные части и «опричнину», и эта несогласованность сыграла роковую роль. Армия увязла в Ливонской войне, опричники стояли в Серпухове, а татары, опять же используя выданные предателями броды через Оку, сумели проскользнуть мимо Ивана Грозного и выйти к Москве.
Времени на осаду у татар не было, вступать в генеральное сражение с русскими они не собирались. Основные силы встали лагерем в селе Коломенское (ныне это едва ли не центр Москвы), а 20 тысяч человек авангарда отправились разбираться с беззащитной Москвой. Каменные стены спасли Кремль и Китай-город, а вот всю остальную Москву татары просто сожгли. Количество жертв и пленных было огромно: после нашествия в еще недавно стотысячной Москве осталось лишь примерно 30 тысяч жителей.
По итогам похода татары потребовали освобождения Астрахани и Казани, однако Иван Грозный соглашался лишь на Астрахань. История сохранила причитания московского царя, который вышел к татарским послам в дешевой народной рубахе: «Видишь-де меня, в чем я? Так-де меня царь (хан) зделал! Все-де мое царство выпленил и казну пожег, дати-де мне нечево царю». Однако дипломатический талант царя сделал свое дело: татары, претендовавшие на господство над всей Россией, в итоге не получили даже Астрахани.
Поляки и литовцы, 1605–1610 гг.
Следующих захватов пришлось ждать недолго: уже через 34 года после Девлет-Гирея в Москву вступил Дмитрий Самозванец (и был убит там через год), а еще через пять лет – польско-литовская армия Станислава Жолкевского. Это были более политические, чем военные акции, которые не сопровождались ни массовыми грабежами, ни угоном населения, ни разрушением города. Дело могло принять иной оборот, если бы между Дмитрием и Станиславом, в 1606 году, столицу взяли Иван Болотников и Илейка Муромец со своим крестьянским войском. Москва была окружена и практически беззащитна, но помешали лишь внутренние конфликты в стане восставших.
Все это позднее получило название Смутного времени – безвластие в стране между смертью Бориса Годунова и воцарением Михаила Романова. После стабилизации политической ситуации никто уже не посягал на Москву, а через сто лет столица и вовсе переехала в пограничный Санкт-Петербург. Казалось, времена чужеземных захватчиков завершились.
Наполеон, 1812 год
Последняя на данный момент оккупация Москвы произошла 14 сентября 1812 года: после знаменитого Бородинского сражения великий полководец Михаил Кутузов, несмотря на возмущение бесталанного государя Александра I «Благословенного», приказал оставить бывшую столицу, впустив в нее французов без боя. Таким путем Кутузов предполагал сохранить и сам город, и мирное население, и армию.
Как военный план это сработало идеально – уже через три месяца после вступления в Москву французское войско фактически перестало существовать. Но все время оккупации города сопровождалось серьезными пожарами. Французские источники отрицают причастность солдат Наполеона, предполагая, что поджоги устраивали сами горожане, не желая оставлять имущество захватчикам. Это не очень сочетается с «финальным аккордом» Наполеона, который, покидая город, приказал взорвать Кремль – французам не хватило взрывчатки и времени, чтобы полностью осуществить этот план, но часть башен и стен серьезно пострадала. Хотя наполеоновский план «нагадить напоследок и удрать домой» можно признать удавшимся.
Таким образом, иностранные войска завоевывали Москву шесть раз (если считать вторжения Лжедмитрия и Жолкевского разными ситуациями, а не звеньями одной смутной цепи). И в большинстве случаев захватчики уходили из этого города ослабленными; нет сомнений, что многие из них горько жалели, что связались с Москвой, а не сидели спокойно дома.
