Сколько было «жен декабристов» на самом деле
14 декабря 1825 года произошла попытка госпереворота: группа единомышленников-дворян вместе с подконтрольными и сочувствующими им армейскими частями вышли на Сенатскую площадь Петербурга, чтобы не допустить вступления на престол Николая I, а в идеале – и вовсе упразднить в России самодержавие. Царь в ответ церемониться не стал, и восстание буквально за день было разгромлено.
Из трех тысяч участников – несколько сотен погибли, еще 579 человек были пойманы и «привлечены к следствию». 287 признали виновными. Пятерых организаторов восстания приговорили к смертной казни, а еще 120 человек – к отправке на каторгу с последующим поселением в Сибири.
Во глубине сибирских руд
Современный человек при слове «каторга» представляет себе максимум нелюбимую офисную работу. В XIX веке каторга означала изнуряющий каждодневный труд на рудниках. Например, на Нерчинском руднике в Забайкалье, где работали декабристы, добывались серебро и свинец.
Жили осужденные в каменных тюремных камерах без окон, не имея права ни днем, ни ночью снять с рук и ног тяжелые кандалы. Прибавьте к этому лютые сибирские морозы, жуткую тюремную кормежку, практически полное отсутствие медицины – и картина становится еще понятнее.
Разумеется, и после приезда жен никто послаблений декабристам делать не стал. Все они считались государственными преступниками, и отношение к ним было соответствующим.
Поскольку выражение «жены декабристов» часто употребляется во множественном числе, у незнающих людей создается впечатление, что таких женщин было много. На самом деле, сменить комфортную жизнь в столице на холодную и убогую комнатушку при остроге решились всего 11 человек. Позднее к ним присоединились еще семеро – матери и сестры осужденных.
Что теряли эти женщины, соглашаясь на переезд? Прежде всего – свои аристократические привилегии и титулы. Отныне они были не княгинями и графинями, а «женами ссыльно-каторжных». Они автоматически лишались дворянских прав, и государство больше не несло ответственности за их достоинство и безопасность.
У многих декабристок были дети, которых взять с собой было нельзя: даже самих женщин отпускали крайне неохотно, с личного разрешения Николая I. Что же касается детей, рожденных в ссылке, то они, по изначальному распоряжению, «пocтупaли в кaзенныe крecтьянe». Каково было понимать это их матерям, потомственным аристократкам?
Тем не менее, 11 женщин пожертвовали и своим комфортом, и безопасностью, и статусом ради того, чтобы поддержать мужей в самые тяжелые годы.
«Я и не желаю возвращаться»: Мария Волконская (1805-1863)
Самая молодая из декабристских жен, Мария была дочерью прославленного генерала Николая Раевского. Не менее примечательна была и ее родословная по материнской линии: она приходилась правнучкой Михаилу Ломоносову.
С семьей Раевских близко дружил Александр Пушкин, и говорят, он был буквально заворожен прелестью Машеньки. Полюбил Машу и князь Сергей Волконский, который был вдвое старше нее. Зная суровый нрав Раевского, он понял, что просить Машенькиной руки нужно не у нее самой, а у ее отца. Генерал ответил согласием; ну а Машиного мнения, как это часто было заведено в те времена, особенно не спрашивали.
11 января 1825-го 37-летний Волконский и 19-летняя Мария обвенчались. До декабрьского восстания оставалось меньше года.
2 января 1826-го у супругов родился сын Коля. Едва оправившись от нелегких родов, Мария узнала, что ее муж арестован.
О том, что делать дальше, у юной княгини не было никаких сомнений. На вопрос, понимает ли она, что может не вернуться из Сибири, она ответила: «Я и не желаю возвращаться, разве только с Сергеем».
История о первом свидании Волконских на Благодатском руднике позднее передавалась из уст в уста: потрясенный князь кинулся к жене, но Мария опередила его, опустилась на колени и поцеловала его кандалы.
Поселившись «на квартире» у местных крестьян, Волконская стала помогать декабристам всем, чем могла: готовила, чинила одежду, писала по их просьбам письма близким. К чести родственников декабристов, они в большинстве своем не отреклись от своих родных и помогали им деньгами, которые осужденные, согласно раз и навсегда принятому правилу, распределяли поровну, живя, де-факто, одной большой семьей.
Раевский умер в 1829 году. Для Волконской это была лишь одна из потерь: перед этим в Петербурге скончался ее трехлетний сын, оставленный у родни; а дочь Соня, родившаяся уже в ссылке, прожила совсем чуть-чуть.
Но вскоре в этой беспросветности стали появляться «окошки». В том же 1829-м каторжникам позволили снять кандалы, женам – поселиться с ними в тюрьме, обустроив комнаты на свой вкус. А затем – и вовсе жить в обычных домах, не выезжая за пределы Сибири. Волконские перебрались в Иркутск, где их дом быстро стал местным культурным центром. У супругов родились еще двое детей – Нелли и Михаил.
Амнистировали декабристов спустя 30 лет после восстания, в 1856-м. Из 120 ссыльных из Сибири возвратились только 15. Повезло и Волконским. Мария Николаевна умерла в 1863-м, а Сергей Григорьевич пережил ее на два года.
«Не смогу жить без тебя»: Екатерина Трубецкая (1800-1854)
Семья Трубецких – Сергея и Екатерины – была вторым центром, вокруг которого группировалось декабристское сообщество. Девичья фамилия Екатерины Ивановны – Лаваль; ее отцом был богатый сотрудник МИДа, известнейший коллекционер живописи и античного искусства. На роскошных балах в доме Лавалей бывал не только весь интеллектуальный цвет столицы; сам император Александр I порой заезжал «на огонек». Так что можно лишь представить, каково было Екатерине жить в покосившейся хибарке с дымящей печкой, которую они снимали на пару с Волконской.
По воспоминаниям женщин, зимой их волосы во сне в буквальном смысле примерзали к бревнам, а теснота была такой, что ноги упирались в стену. Тем не менее, Екатерина Ивановна не колебалась ни секунды в своем намерении последовать за мужем. «Я, право, чувствую, что не смогу жить без тебя», - написала она ему под новый 1826-й год.
Удивительно, но судьба вознаградила Екатерину за эту решимость. Именно в ссылке у Трубецких после девяти лет бездетности родилась вначале дочь Александра, а затем еще восемь детей. Правда, выжить было суждено не всем: кроме Сашеньки, до взрослого возраста дожили только дочери Зинаида и Елизавета и сын Ваня.
Жили Трубецкие сначала в Чите, потом в Иркутске; помимо своих кровных, они вырастили и еще нескольких приемных детей. В Иркутске их дом стал местом постоянного паломничества бедняков, которым Екатерина Ивановна помогала и едой, и деньгами, и лекарствами, выписываемыми специально для этого из Петербурга.
До амнистии княгиня не дожила: она заболела раком легких и скончалась осенью 1854-го. Прощаться с нею пришел весь город, включая Восточно-Сибирского генерал-губернатора.
Неугасимая лампада: Александра Муравьева (1804-1832)
Сашеньку Муравьеву – «Александрин», или «Сашези», как прозвали ее супруг и его друзья, - декабристы считали своим ангелом-хранителем. Жена Никиты Муравьева стала еще одной женщиной, не пережившей ссылку.
В Сибирь она отправилась, оставив на попечение свекрови троих малышей. Именно через нее Пушкин передал декабристам свои стихи: послание к Ивану Пущину и знаменитое «Во глубине сибирских руд».
В Сибири у Муравьевых родились три дочери, но выжила лишь одна – Сонечка, или Нонушка, как ее называли в семье.
В 1832 году в доме друзей Муравьевых, декабриста Михаила Фонвизина и его жены Натальи, случился пожар. 28-летняя Александра, еще толком не оправившаяся после тяжелых родов и потери дочки Аграфены, прожившей несколько суток, - помчалась к подруге на помощь. Таская на холоде ведра с водой, она сильно простудилась, и буквально за несколько суток сгорела в лихорадке. В ночь ее смерти 36-летний муж стал совершенно седым.
Над могилой Александры в забайкальском городе Петровский завод Никита Михайлович построил часовню, где затеплил неугасимую лампаду. Говорят, что еще 37 лет она горела, освещая дорогу путникам, едущим из Читы.
«Награда за многие разочарования»: Александра Давыдова (1802-1895)
Дочь губернского секретаря в ранней юности без памяти влюбилась в бравого лейб-гусара Василия Давыдова, весельчака и балагура. Не успев даже толком обвенчаться с возлюбленным, Александра переехала к нему в родовую усадьбу в Каменке Киевской губернии, и прежде чем они официально стали мужем и женой, родила ему пятерых детей.
К моменту, когда Василия по решению суда отправили на каторгу, малышей у них было уже шестеро. Самой же Александре только исполнилось 23.
Знавшие Давыдова люди рассказывали, что тюрьма крайне тяжело повлияла на него: от жизнерадостности и веселья не осталось и следа. Александра понимала это – и, не желая, чтобы муж был окончательно сломлен, сделала все, чтобы как можно скорей оказаться рядом с Василием.
«Без нее меня уже не было бы на свете», - позднее говорил декабрист своим детям. Их в Сибири у Давыдовых родилось семеро. Отец их амнистии не дождался, умер в 1855-м; так что Александра Ивановна вернулась в Каменку вдовой.
За одного из сыновей Давыдовых, Льва Васильевича, вышла замуж родная сестра Петра Чайковского, Александра. Композитор часто приезжал к ней в гости, где общался и с Александрой Ивановной. О своем отношении к этой женщине Чайковский написал: «Она – одно из редких проявлений человеческого совершенства, которое с лихвой вознаграждает за многие разочарования».
Умерла Давыдова 93-летней старушкой, в окружении любимых детей и внуков.
*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов
