Папа чиновницы Минкульта Ирады Вовненко хотел снести домик Алексея Толстого
Исполняющей обязанности директора Государственного музея-памятника «Исаакиевский собор» назначили 44-летнюю Ираду ВОВНЕНКО. Дама заняла место Николая БУРОВА, освободившего должность из-за несогласия с передачей музея-памятника Русской православной церкви. Трансформация собора из культурного сооружения в культовое пройдет в несколько этапов и закончится 1 марта 2019 года.
Ирада Тофиковна как раз и должна следить, чтобы все прошло гладко. Однако в первый же день ее директорства разразился скандальчик с сексуальным подтекстом.
О страсти Ирады Вовненко к написанию эротической прозы в Питере знали все, кроме тех, кто подписывает документы на назначение. Это, конечно, простительно. Высокому московскому начальству читать некогда. Но ведь нижестоящие чины должны были доложить. А тут вдруг оказалось, что директором собора назначили автора чуть ли не порнографических романов. И ладно были бы они высокохудожественными, а так просто чистой воды графомания. К чему такие книги и могут привести, так это только к повышению полового возбуждения вкупе с резким понижением культурного и интеллектуального уровня читателя.
Кстати, некоторые из них иллюстрировал Никас Сафронов, с которым у Вовненко давние и теплые отношения.
- Книг ее я не читал. У меня метафорный подход к литературе, я иллюстрировал очень много книг, которые не читал, авторов, которых не видел, - признался художник. - Ирада заслужила назначение. Она не случайный человек в культуре. Ее мама - православная женщина, папа - строитель из Баку, интеллигент.
Папа Ирады Тофиковны - человек действительно близкий к высоким сферам. Он, по словам самой Вовненко, «долгое время возглавлял «Ленпроект» и очень много строил в Царском Селе», куда и пристроил дочку в музейные работники.
Тогда же проявилась и интеллигентность Тофика Гасанова. Он заявил о намерении уничтожить связанный с жизнью и творчеством писателя Алексея Толстого дом на Церковной улице в Пушкине.
- Ничего исторического там нет. Необходимо снести его и благоустроить территорию, так как он портит эстетический вид. А в память об Алексее Толстом можно сделать табличку, - считал Тофик Мовсумович.
Дом тогда отстояли, а Ирада на фоне переживаний написала свой первый эротический опус. Хоть романы ее и плохи, но они все же намного лучше докторской диссертации ее начальника Владимира Мединского. Академики уже второй год не могут понять, чего он там понаписал и достоин ли звания доктора наук. А тут, накануне назначения Вовненко, вообще выяснилось, что пять монографий, которые Владимир Ростиславович указал как свои научные работы, в природе не существуют. Желая поскорее стать доктором исторических наук, он их просто-напросто выдумал.
Нужно было срочно замять скандал чем-то более масштабным. Вот тут-то и вспомнили про увлечение Вовненко, выставив женщину на всеобщее посмешище. Мол, есть нечто поинтереснее скучных работ министра культуры. План, надо признать, удался. Про сомнительную диссертацию Мединского действительно забыли.
«Нога в дорогом педикюре»
Несколько скромных цитат из эротической прозы нового руководителя Исаакиевского собора
«Сергей целовал ее нежную шею, полную грудь, которая отзывчиво устремлялась под его пальцы. До обширной кровати они не добрались, антрацитово-черная юбка и кружевная единица белья были отброшены прямо на подоконнике…»
«Возбуждение было невыразимо сильным, она кричала, кусала губы, не имея возможности сдержаться. Что это? Как давно она не испытывала таких ощущений, этого уплывающего неба, ускользающей действительности...»
«Он никогда не искал особых эрогенных зон на ее теле. Он считал, что женщина является эрогенной зоной вся, целиком. Он мог быть как необыкновенно нежным, так и удивительно грубым. Однажды, в порыве страсти, он сильно ударил ее, оставил роскошнейший синяк, после чего бережно целовал вспухшую скулу, стоя на коленях, умоляя о прощении…»
«Он усадил ее на кровать, в подушки, завладел ногой в дорогом педикюре и принялся целовать каждый пальчик, от чуть изогнутого мизинца до аккуратного большого; Ольга даже немного сопротивлялась, смущенная. После нескончаемых ласк они весело плескались в ванне, и все повторилось снова: подоконник, губы, крики, стоны, восторг, восторг…»
«Нижнее белье у брюнетки отсутствует, широкая мужская ладонь на мгновение останавливается на самом сокровенном. Девушка хрипло и шумно дышит, судорожно цепляется руками за загорелую шею своего милого собеседника, закусывает губу в ярко-красной атласной помаде…»
«Максим сильно прижал ее к себе, и она почувствовала, как в самом низу ее живота начала зарождаться волна желания. Юлия знала, что скоро эта волна сметет все на своем пути. Цунами, ураган, смерч…»