Симон Кордонский: «По объемам фекалий в Москве проживает 30 млн человек»
- Я не знаю, что такое «цифровая перепись», и похоже, никто этого не знает. Подсчет населения сложно организовать. Известна история, когда по результатам оцифровки документов загсов в стране оказалось около 90 миллионов человек, а согласно переписи, 142 миллиона.
- Сколько нас на самом деле?
- Думаю, миллионов 160. Населения на 10 - 15 процентов больше, чем считает Росстат. У нас власти региона распределяют средства муниципалитетам по численности населения, поэтому стараются ее преуменьшить.
В городе не учитывают тех, кто живет на даче, в селах не считают уезжающих на работу в города. Это больше10 миллионов человек. Реальные границы Москвы - километров 200 - 300 от МКАД. Там целые районы, где мужчины ездят в столицу работать охранниками, а девочки «бухгалтерами», то есть проститутками.
Не учитывают миллионы иммигрантов. Свидетельство о рождении лежит в Бишкеке, а человек давно в России. И МВД не может мигрантов толком контролировать. Как говорили мне полицейские, нельзя провести облаву с проверкой - об операции тут же становится известно диаспорам.
- А как же цифровые сервисы, камеры, технологии искусственного интеллекта и анализа больших данных, которые все сортируют и считают?
- Технологии работают тогда, когда те, кто ищет, знают, что ищут. К тому же пусть камер все больше, но все пока разделено по разным ведомствам. Системы объединены только в Москве.
Без мата не считается
- Можно подсчитать расход чего-нибудь и тогда прикинуть размер населения.
- По электричеству считать сложно: разные уровни сетей, воровство. По воде - тоже: у многих нет водопровода. С помощью коммунальщиков мы выяснили, что проще считать по дерьму. Оно сливается в отстойники, объем измеряют, примерно известно, сколько выделяет один человек.
По канализации выходит: в Москве живут 30 миллионов. Есть еще данные сотовых компаний: в столице одновременно работает не менее 25 миллионов симок. Но недостаточно считать показатели, необходимо наблюдение и описание. Нужно изучать нашу страну на местах, а не в кабинетах. Как Пржевальский и Семенов-Тян-Шанский в Российской империи. Как мы со студентами и сотрудниками нашего фонда. Студентам, правда, тяжело приходится: многие буквально заболевают, увидев настоящую, не книжную Россию.
- Опросы проводите?
- Это бестолковое занятие - наш человек говорит интервьюеру то, что тот, как ему кажется, хочет услышать. Мат использовать нельзя, а это мешает точной передаче смысла. Нет, наблюдаем, общаемся, находим инсайдеров, изучаем разные сообщества.
- Какие, например?
- Например, мир криминальных группировок Ульяновска, Саратова и Казани. Оказалось, что криминала там… нет. Нет того, что мы привыкли так называть: банд убийц, воров и так далее. Существуют, как они говорят, «темы», которые можно при желании объявить криминальными - например, разборку автомобилей. Но преступлений, тем более тяжких, мало. Пытавшихся разбойничать в тех краях приезжих из Донецка и Луганска местные уничтожили. Люди живут нормально, по понятиям, как все в России.
- Все? А как же юристы, силовики, власти?
- Вот у нас со студентами была экспедиция в один из районов Тверской области. Глава администрации на десятой минуте сообщил: «Мы живем по понятиям. Аз акон - это для оформления».
- Это о коррупции?
- Коррупции в России нет! Есть распределение ресурсов за откат, это такой клей в системе. Не будет откатов - все сразу остановится. Но на борьбе с коррупцией можно хорошо заработать. Люди и зарабатывают.
Откуп, откат и оброк
- Есть три столпа нашей жизни - откуп, откат и оброк. Давно пора их узаконить и не париться. Откуп - это «Платон» или московские парковки, когда коммерческая структура получает от государства право сбора платежей в обмен на, скажем, возврат денег из офшоров. Оброк - сбор, об общей сумме которого договариваются. Откат - рента, устанавливаемая и регулируемая силовиками (если кто берет не по чину, то его закрывают). У нас именно силовики управляют экономикой, а Минфин и Центробанк по карманам промышляют.
Но мы пользуемся импортными терминами про рынок, демократию, менеджмент для описания нашей реальности. Естественно, ничего не получается. Поэтому возникает ощущение, что все у нас плохо, что не надо изучать нашу Россию, а надо ее реформировать. Большевистская логика «до основанья, а затем» воспроизводится до сих пор.
- А как же права человека?
- Какого человека? У нас нет обычных людей, у нас все распределены по иерархии. Например, судимые, осужденные, находящиеся на УДО. Военнослужащие, сотрудники органов - их по девять или восемь категорий. Депутаты разных уровней, госслужащие, муниципальные служащие, казаки. У представителя каждого сословия есть свои права, обязанности и привилегии, которые защищены законом.
- Какие еще сословия?
- Мы сословная страна. Сословия, в отличие от классов, этносов, - это группы, созданные государством. У нас ведь все общество сверху донизу сконструировано государством.
- То есть у нас особый путь?
- Рассуждения в категориях «пути» мне не нравятся. Почему обязательно нужен «путь»? Почему нельзя просто жить? Мы живем, и живем нормально. Главная проблема - то, что мы не можем принять Россию такой, какая она есть. Все продолжаем носиться с одними и теми же идеями, выдуманными в одно и то же время в одних и тех же европейских пивных.
Но есть и другие проблемы, конечно. Не хватает собора - органа согласования интересов. Им был съезд КПСС, где представители сословий договаривались о доле ресурсов. КПСС также была мощным социальным лифтом. «Единая Россия» и Общероссийский Народный фронт соборами и социальными лифтами не стали.
Москва против России
- Вдобавок территориальное деление, которое мы от СССР унаследовали, уже не отвечает реальности. Есть много важных и интересных сообществ, никак и нигде не представленных. Например, жители четырех соседних районов Воронежской и Волгоградской областей объединились, чтобы делать пуховые вещи. Одни выращивают овец и коз, другие обрабатывают шерсть, третьи вяжут. В промысле заняты десятки тысяч человек. Оптовики - местные цыгане. Бизнес чувствителен к требованиям рынка: когда-то вязали платки, потом перешли на пуховые трусы, затем начали делать пододежку для военных костюмов «Ратник». Командиры частей все это закупают, к слову, неофициально.
Или вот Дивеево. Там сложилось уникальное религиозное сообщество, где законы России не имеют силы. Район заселяют люди, отказавшиеся по религиозным причинам от документов, в том числе паспортов. Здесь на улицах спорят о религиозных вопросах, никто не доверяет новым технологиям, персональному учету и кодификации, увлекаются теориями заговора и верят в скорый Апокалипсис.
Важнейший процесс сегодня - борьба за ресурсы между провинцией и столицей. Москва пытается втянуть в себя Россию, подчинить ее. При Лужкове столица проводила свою внешнюю политику. А сейчас проводит собственную внутреннюю. Например, Совет безопасности категорически против развития агломераций, но мэрия и выдвинутый ею первый вице-премьер Марат Хуснуллин - за.
В общем, идут очень интересные процессы, которые пока не закончились. Но в любом случае Россия останется, в ее распад я не верю. И нам, чтобы жить в ней, нужно научиться ее понимать и принимать.
Справка
- Симон Кордонский - профессор, зав. кафедрой Высшей школы экономики, научный руководитель фонда «Хамовники». Автор книг «Сословная структура постсоветской России», «Россия. Поместная Федерация» и др. Начальник экспертного управления администрации президента РФ в 2000 - 2004 гг. Старший референт президента РФ в 2004 - 2005 гг. Действительный государственный советник РФ I класса.
*Организация запрещена на территории РФ
