На московской подстанции скорой помощи № 1, которая перевозит больных из регионов в столицу, работает уникальный сотрудник: иеромонах-реаниматолог Сергей Сеньчуков (он же - отец Феодорит). Несмотря на жесткий график (командировки плюс служба в храме, без выходных), он нашел время побеседовать с корреспондентом «ЭГ».
- Вы прежде всего монах-священнослужитель или врач?
- Все-таки священник. Эти профессии рядом, они близки. Более того, монашество и священство помогают воспринимать работу врача как служение, больше на ней сосредотачиваться. Но и медицина держит. Я ее люблю. Могу здесь помочь людям.
- Но вы могли бы помогать и без скорой помощи - в церкви. И деньги получать.
- Священники зарабатывают меньше меня. Можно много получить на требах (за освящение чего-либо, молебен и т.п. - А. Ч.), но зарплата у клириков маленькая, тысяч 35 в богатом московском приходе. А в провинции попы часто живут впроголодь. Я же зарабатываю с ковидными больными примерно 150 тысяч рублей, без ковидных - меньше, сто с небольшим. Мне еще о многих заботиться надо, младшей дочери помогать. Ведь я монах «ситуационный» - если бы не овдовел, то не стал бы им.
- Медики в Москве так хорошо зарабатывают?
- Да. Я работаю в системе государственных платных медицинских услуг. Мы занимаемся в основном перевозками тяжелых больных из одного стационара в другой. Можем иногда и на вызов поехать, но редко, если другой работы нет, а рядом, допустим, тяжелое ДТП.
- Почему вы стали анестезиологом-реаниматологом?
- Врачом мечтал быть лет с пяти. В девятом классе начал работать санитаром. Специализацию выбрал потому, что реаниматология - одна из трех медицинских дисциплин, которые охватывают всего человека. Две другие - психиатрия и патологоанатомия. А например, хирургия мне не по душе, потому что это наступление. Мы же - пограничники: не нападаем, а защищаем жизнь.
Чудеса скорой помощи
- Как вы стали верующим? Вы же не гуманитарий, знаете, как все устроено. Космонавты Бога не видели, врачи человека резали, а душу не нашли…
- Среди реаниматологов встретить человека неверующего очень трудно. До веры я дошел не сразу, но именно работа меня убедила, что жизнь человеческая не может существовать без цели. А если так, то должно быть что-то выше нас. И как быть неверующим, если работаешь с человеческим организмом? Тебе кажется, что ты про него все знаешь, вдруг - раз, и наоборот.
- Мертвые воскресали?
- Не было такого, к сожалению. В моей практике чудо - это когда ты вовремя оказался там, где был нужен. Вроде истории с девочкой Катей. У нее была дифтерия, которая дала серьезное осложнение на сердце. Девочка умирала, я поставил ей кардиостимулятор. Чудо в том, что я оказался единственным врачом в больнице, который умел это делать, и меня не должно было быть в этот момент на работе.
Или вот еду недавно с вызова, читаю в Facebook: «…помолимся за Дашу, она в тяжелом состоянии в Щелкове». Выясняю: девочку нужно везти за 15 км в Москву, помочь ей никто не может, а коммерческий реанимобиль запросил 40 тысяч. Пишу: «Дайте мои координаты родителям, попробую помочь». Обзваниваю стационары, все отказывают, и тут в больнице Св. Алексея говорят: «Привозите». Съездили за девочкой, там тяжелый сепсис. Привезли, приехал мой товарищ из Склифа… Девочка жива-здорова. А могла бы умереть в Щелковской больнице дня через два.
Прейскурант жизни и смерти
- Но у вас ведь тоже перевозка платная.
- Да. Перевозка этой девочки из Щелкова обошлась в 13 тысяч. У нас все официально, по прейскуранту. Когда скорую перевели в систему обязательного медицинского страхования - бессмысленного посредника между людьми и медициной, доставка пациентов из других регионов быстро перестала быть рентабельной. Поэтому теперь за нее платят родственники пациентов. Перевозку может оплатить страховая компания по своей программе ДМС или региональные власти - за счет бюджета, но они никогда этого не делают.
Самой дальней пока оказалась доставка пациента из Краснодарского края - за 190 тысяч. На частной скорой она стоит около 700 тысяч. Мы перевозили больного из Воронежской области - 620 км, около 100 тысяч. Частники взяли бы 500 тысяч.
Кстати, некая контора запросила за доставку пациента с COVID в Москву из Владимирской области (около 140 км) полтора миллиона. Мы - 35 тысяч. Некоторые с гордостью пишут, что у них реанимобиль оснащен аппаратом искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Так у нас он есть в машине каждой линейной бригады. На нашем реанимобиле и вовсе три стандартных и два в запасе (для маленьких детей и неинвазивной ИВЛ).
- В основном, наверное, ездите по Московской области?
- Нет, по европейской части России, на севере доезжали до Петербурга, на северо-западе - до Псковской области. Московская область для нас - это как для обычной бригады съездить на вызов через две улицы.
К алкоголикам и наркоманам не ездим
- Умирали больные у вас во время перевозки?
- Была пара-тройка случаев, когда мы привозили заведомо безнадежных больных, которые умерли через какое-то время. Например, мы забирали человека из пансионата. Был шанс довезти. Сердце остановилось в машине, мы больного откачали, подключили к прибору, привезли в стационар, там он умер. Сейчас я со смертью сталкиваюсь раз в несколько лет. Когда работал в обычной бригаде, там это случалось чаще - приезжали, а уже поздно. Платную перевозку к умирающим обычно не вызывают.
- А соединять священника и врача в одном лице, то есть бесов изгонять, не приходилось?
- Нет, и служения это разные, и к алкоголикам или наркоманам мы не ездим. Но бесы реальны - когда человек пробивает данную Богом от них защиту с помощью алкоголя или наркотиков, он видит то, что есть на самом деле. И важно, чтобы он не принял тебя за одного из них либо какого-то агента темных сил или не послушался их советов.
Справка
- Иеромонах Феодорит (Сеньчуков) - клирик Московского патриархата. Врач анестезиолог-реаниматолог высшей категории. Остается практикующим врачом скорой помощи. Автор сборников рассказов «Поп на мерсе» и «Менты, понты и скорая помощь».