Невеста в 17, вдова в 34: любовь и ревность Лидии Вертинской
14 апреля 1923 года в русском городе Китая – Харбине появилась на свет девочка. От мамы Лидии Фоминой ей досталось имя (дочь назвали так же), от папы Владимира Циргвавы, потомка грузинских князей, жгучая внешность. Отец маленькой Лиды работал в управлении КВЖД. Он умер, когда ей было всего десять. К тому моменту Харбин уже захватили японцы, и жить в нем русским стало невыносимо. Нормально работать на железной дороге им не давали, притесняли в быту, например, купить самые простые лекарства было невозможно. Лида с мамой переехали в Шанхай, как и многие другие харбинцы. К тому же, у них там была родственница, которая помогла на первых порах.
Полная противоположность своей строгой матери Лида была легкомысленной, смешливой, хулиганистой. Из английской монашеской школы ее отчислили за то, что оборвала шипы на терновом венце скульптуры Иисуса - девочке кто-то сказал, что каждый оторванный шип облегчает его муки. Мать пыталась укротить дочь, но ей это плохо удавалось, вызывая у Лиды скорее протест, чем послушание.
Девушке рано пришлось пойти работать: в 17 она уже сидела в пароходной конторе, стенографируя и печатая на машинке деловые письма и прочую документацию. И это Лиде еще повезло, ведь она знала английский. Многие русские девушки вынуждены были устраиваться в бары официантками или в ночные дансинги, где должны были выпивать с посетителями, развлекая их. Единицам удалось не спиться.
Так что для Лиды Циргвава все еще неплохо сложилось. На работе дружный коллектив, молодые английские капитаны, с интересом поглядывавшие на девушку с необычной внешностью, походы в кино, на концерты, бейсбольные матчи.
Однажды кто-то из компании предложил скрасить вечер, поставив пластинку с песнями Александра Вертинского. Но тут подруга Лидии вспомнила, что в этот день у него концерт в шанхайском кабаре «Ренессанс». Решили ехать слушать вживую.
- Полутемный зал в сигаретном дыму. Небольшое возвышение для джаза. На сцену выходит пианист, и рядом возникает человек в элегантном черном смокинге. Вертинский! Какой он высокий! Лицо немолодое. Волосы гладко зачесаны. Профиль римского патриция! Он мгновенно окинул взглядом притихший зал и запел.
На меня его выступление произвело огромное впечатление. Его тонкие, изумительные и выразительно пластичные руки, его манера кланяться - всегда чуть небрежно, чуть свысока. Слова его песен, где каждые слово и фраза, произнесенные им, звучали так красиво и изысканно. Я еще никогда не слышала, чтобы столь красиво звучала русская речь, а слова поражали своей богатой интонацией. Я была очарована и захвачена в сладкий плен, - вспоминала позже в своей книге их первую встречу Лидия.
Юная, совершенно не знающая жизни девушка ощутила в тот момент чувство... нет, не любви, а жалости к этому немолодому уже мужчине. Слова очередной песни вызвали желание защитить его, окружить заботой и нежностью. Такой стала для Лидии эта влюбленность.
За их столиком был человек, лично знакомый с певцом. Поэтому после концерта Вертинский подошел перекинуться с ними парой слов.
- Садитесь, Александр Николаевич, - осмелев, сказала Лида. И тут уже пропал он. Позже, узнав, что ее отец грузин, называл себя кавказским пленником.
Они начали встречаться: 17-летняя девушка и 51-летний известный шансонье. Ей стали казаться скучными ее знакомые – с Вертинским было куда интересней. Ему не нравилось общаться с ровесниками, считал, что от этого он быстрее старится. Он открыл для нее русских писателей – Шмелева, Бунина, Набокова и поэтов Серебряного века. Свободное время у нее было только в выходные, поэтому в будни он посылал ей цветы и писал письма, очаровывая Лиду все больше, она уже тосковала, если не получала записки.
Настал момент, когда Вертинский сделал Лиде предложение. Но, будучи без ума влюбленной в него, она рассуждала как умудренная жизнью женщина. Во-первых, ей пришлось бы бросить работу: она точно знала, что ее уволят, как только она выйдет замуж за знаменитого человека. Мало того, и квартира у нее была казенная, значит, лишилась бы и жилья. Во-вторых, Вертинский не смог бы ее обеспечивать – он тогда совсем мало зарабатывал, к тому же, нерегулярно, а жил в отеле или на съемной квартире. Фрак перед каждым концертом ему приходилось выкупать из ломбарда, а после выступления относить обратно. Ну а главное, мама. Узнав о том, что дочь встречается с мужчиной, старше нее на 34 года, да еще поющим в кабаках, она пришла в ужас. О браке не могло быть и речи! Мама вообще мечтала о том, что Лида выйдет замуж за одного из этих веселых, смелых, загорелых английских капитанов, а еще лучше за какого-нибудь американца и переедет в благополучную Англию или вовсе за океан.
Александру Николаевичу казалось, что стоит ему познакомиться с потенциальной тещей, он ее тут же очарует. Ему не приходило в голову, что дело в возрасте. А Лида боялась ему это объяснить.
«Сегодня думал о Вас...
О Вас - «вообще», о Вашей дружбе со мной.
Я думал о том, надолго ли хватит Вашего «Сопротивления»?
Сколько времени еще будет стоять Ваша тоненькая дорогая фигурка под «ураганным обстрелом» - моих врагов?
Насколько Вас хватит? Не знаю.
Одно можно сказать наверное: Вы - героически защищаете Вашу идею! Идею, которая, конечно, Вам не под силу. Потому что трудно и тяжело быть на стороне того, кого от злобы и зависти, от ничтожества и бессилия ненавидят, завидуют, забрасывают грязью и кому с проклятьями покоряются!
Иногда мне кажется, что стоит мне только на секунду закрыть глаза, только на минуту устать... И меня разорвут... Как укротителя в клетке разрывают львы... Его собственные львы... которые подчинялись ему, ходили по канату...
И, конечно, Ваше мужество Вы черпаете только в Вашем грузинском происхождении», - это выдержка из письма Вертинского Лидии летом 1940 года.
Два года Лидия была в статусе невесты Вертинского, а в апреле 1942 года они все же обвенчались в Кафедральном православном соборе Шанхая, заставив всех, кто считал эти отношения игрой опытного мужчины с молоденькой красоткой, замолчать. Маме Лиды пришлось смириться с выбором дочери, который она сделала раз и навсегда.
В июле 1943-го родилась их первая дочь – Марианна. Вертинский убеждал Лидию, что им необходимо ехать на родину, в тяжелое военное время нужно быть там, со своим народом. В разные годы он подавал прошения о возвращении, но ему отказывали. На этот раз, после письма Вячеславу Молотову, разрешили.
Ехали зимой, с трехмесячной малышкой на руках и с мамой, через Читу. Вертинскому прислали распоряжение дать в городе концерты. Семья остановилась в плохо отапливаемой гостинице с клопами. Их пожалел администратор филармонии, позвал к себе домой, в коммуналку. Вещей было много, и часть чемоданов пришлось оставить в общем коридоре. Уже на следующий день многих не досчитались. Поэтому на первый гонорар, полученный в Чите, Вертинский купил супруге валенки.
На вокзал ехали в грузовике: вещи в кузове, Лида с Марианной на руках в кабине, Александр с тещей следом в легковой машине. В ногах у молодой мамы стояла корзинка с детскими бутылочками, сосками, кашками и сухим американским молочным порошком – в общем, самое ценное, поскольку молока у молодой мамы не было. Приехали на вокзал, Вертинский подошел помочь жене выйти из кабины и протянул деньги шоферу. Но тот захлопнул дверь и рванул на всех газах: очевидно, решил, что звякающие бутылочки – это водка или на крайний случай вино, что в такое время куда дороже денег.
Вертинский дал телеграмму, чтобы на ближайшей станции принесли к поезду молока. Так пришлось еще спорить с торговкой, которая не готова была отдать его вместе с бутылочкой ни за какие деньги.
Через десять дней семейство встречали в Москве. На машинах отвезли в «Метрополь» - в отеле Вертинские жили первые три года, там же родилась вторая дочь Анастасия. Вертинский ездил на фронт с концертами. Лидия управлялась с маленькими дочерьми, быт обеспечивала Лидия Павловна.
В 1946-м им дали квартиру на Тверской улице. Александр Николаевич гастролировал по всей стране, чтобы обеспечить семью. Лидия Вертинская не работала и не занималась хозяйством, она совершенно не умела готовить. Муж настолько боготворил ее, что и слышать не желал, чтобы она чем-то себя утруждала. Она была для него идеалом, в чем он успешно Лиду убедил. Впрочем, жена отвечала ему тем же: Александр для нее был не просто обожаемым мужем, но и непререкаемым авторитетом.
Готовила им Лидия-старшая, прекрасно умевшая стряпать блюда не только грузинской, но и русской, китайской, европейской кухни. За девочками присматривали няни.
- Однажды, сидя за столом и глядя на нас с сестрой очень внимательно, папа сказал маме: «Лилечка, дорогая, тебе не кажется, что мы воспитываем наших двух стерв не как советских гражданок?», — вспоминала Анастасия Вертинская в интервью «». — И нас с Машей и отправили в пионерский лагерь.
Вернулись девчонки с чужим чемоданом, одним на двоих. Судьба немецких, с которыми они уезжали, а также нарядных платьиц осталась неизвестной. Встречавших их родителей – папа в бабочке, мама в платье и на каблуках Марианна и Настя чуть ли не обматерили и сразу же убежали на кухню, где стали хватать котлеты прямо со сковороды.
- Папа ушел в кабинет. Из-за закрытых дверей доносились мамины всхлипывания и шепот... Нас опять отдали воспитывать боннам. Только было уже поздно, - завершила рассказ Анастасия Александровна.
Как-то общие знакомые рассказали Александр Птушко, искавшему на роль птицы Феникс в сказке «Садко» актрису с нестандартной внешностью, о Лидии Вертинской. Увидев ее на пробах, режиссер других актрис смотреть не захотел и сразу утвердил на роль. Правда, пришлось переозвучивать: у Лидии был звонкий голос, а Птушко хотел слышать глубокий грудной. Это могло бы стать началом удачной кинокарьеры, но Вертинская отнеслась к съемкам как к развлечению. Считала, что звали ее в кино исключительно за фотогеничность.
Снялась она в пяти картинах: кроме «Садко», сыграла герцогиню в «Дон Кихоте», колдунью из «Новых похождений Кота в сапогах», немку фрау Марту в малоизвестном фильме «Киевлянка» и Анидаг в «Королевстве кривых зеркал». Ее какая-то потусторонняя внешность, конечно, идеально подходила для фильмов-сказок.
Однако основной ее профессией стала совсем другая. В 1955 году Лидия Вертинская окончила художественное училище им. Сурикова и пошла работать на графический комбинат - занималась линогравюрой, придумывала рисунки для ткани, делала эстампы, писала пейзажи. Поначалу муж был против того, чтобы она училась, а тем более ходила на работу в советскую контору! Он был готов обеспечивать семью, лишь бы его любимая жена не замарала ручки. Однако мысль о том, что с ней будет, когда его не станет, заставила смириться: он понял, что скопить достаточно, чтобы обеспечить семье безбедное существование, не получится. К слову, именно поэтому он не желал больше детей. Лидия мечтала родить мужу пятерых. Но он даже вторую дочь не очень хотел, а уж после этого точно решил остановиться.
Бесконечные гастроли Вертинского, конечно, становились поводом для ревности: его популярность у женщин не знала границ, а шлейф покорителя женских сердец тянулся еще с юности. Как водится, появились доброжелатели, доносившие Лидии, что ее мужа видели там-то и с той-то. Дочери вспоминали, что у мамы был жутко ревнивый характер, но сцен на людях она никогда мужу не закатывала, все споры шли за закрытыми дверьми. Бдила и теща: Лидия Павловна происходила из семьи староверов, для нее семья была превыше всего. Поэтому она постоянно подначивала дочь, мол, будь начеку.
Впрочем, такие чувства, которые испытывал Вертинский к своей Лиде, вряд ли можно было охладить. Недаром, будучи уже мужем и отцом, он написал: «Самое страшное - женщины - ушло из моей жизни». Он обожал баловать ее, лишь заметив грусть, отправлял купить себе что-нибудь с приличной суммой в кошельке. Ужасно расстраивался, если ей не удавалось найти подходящую вещицу, которая порадовала бы ее. А на промахи и вовсе никогда не обращал внимания. Однажды, когда мама не смогла приготовить обед, Лидия впервые самостоятельно пожарила мясо.
- Лилечка, не расстраивайся, я очень люблю мясные сухарики, - попытавшись прожевать кусок, успокоил жену Александр Николаевич.
Вертинского не стало в 1957-м. Он скончался в номере отеля на гастролях в Ленинграде. Ему было 68 лет, а Лидии тогда - всего 34. Могла бы еще выйти замуж, и не раз. Как рассказывали потом дочери, достойные люди просили ее руки. Но с тем же упорством, с которым она отстаивала свое право на любовь, когда в нее никто не верил или считал неправильной, она хранила верность покойному мужу. Тем более что никто другой не мог бы стать для нее таким, как ее Саша.
- Да, возможно, были мужчины, которые могли бы доставить мне удовольствие, но кто мне утром поцелует руку?! - ответила она старшей дочери на вопрос, почему снова не вышла замуж (об этом Анастасия Вертинская рассказала журналу ).
Лидия Вертинская не позволяла ничего менять в квартире и сберегла все письма Александра Николаевича (дочери потом передали их в Литературный музей). Она часто перечитывала их и слушала пластинки с голосом любимого мужа.
- Бабушка долго болела, и мы понимали, что она уходит. Ей 90 лет все-таки в этом году исполнилось, и слава Богу, что она столько прожила. Мы были рядом с ней в ее последний миг, все вместе: и я, и моя сестра, и наша мама (Марианна Вертинская), и Анастасия Вертинская. Мы сидели рядом, держали за руку, включили дедушкин диск, и она его весь прослушала. Она очень так аккуратно, тихо ушла. Прямо под песню Александра Николаевича «Ваши пальцы пахнут ладаном» бабушка открыла глаза и посмотрела нас, а на фразе: «Сам Господь по белой лестнице поведет вас в светлый рай» она сделала последний вздох, - рассказывала внучка Лидии Владимировны Дарья Хмельницкая.
Похоронены супруги вместе на Новодевичьем кладбище. Их имена высечены на одном надгробии.
