Крокодиловы слезы Эдварда Радзинского
10 июля 2011 года, 17:25 мск. 4-й км дороги «Анохино — Павловская слобода».
74-летний Эдвард Радзинский на Volvo XC90 решил объехать пробку. Выехал на встречку и столкнулся с Nissan X-Trail. В ДТП погибла 24-летняя пассажирка внедорожника. Несмотря на то, что вина драматурга и телеведущего была очевидна, следствие тянулось несколько лет: Эдвард предоставлял медицинские справки и не вылезал из больниц. По словам супруги, он перенес инфаркт.
В 2014 году дело было закрыто по амнистии в честь 20-летия Конституции РФ, после того как Радзинский признал вину и попросил о снисхождении. Второго апреля 2015 года суд взыскал с писателя 2 млн руб. в качестве возмещения морального вреда — в пять раз меньше, чем просил отец погибшей девушки Владимир Куликов. «Экспресс газете» он рассказал:
— В первые дни звонили его адвокаты, предлагали деньги. Жена Радзинского встречалась с моими адвокатами. Говорила: «Эдвард Станиславович хочет приехать». Но как отцу простить убийцу? Любая, даже астрономическая сумма меня не устроит. Моя дочь меня увидит на небесах и не поймет, а мне жить с этим до конца жизни. Да и вел себя Радзинский неподобающе. Он мог помочь — попытаться вытащить дочь из машины... Не сделал. Даже скорую не вызвал. Просто сел на заднее сиденье своей машины и пускал слезы. А в ходе следствия менял показания. Если бы он раскаялся, звонил бы ежедневно и просил прощения!..
Радзинский между тем довольно быстро оклемался, замелькал на телеэкране, стал появляться на светских мероприятиях. Правда, говорит, с того случая в своем доме в Коктебеле за большим каменным забором он чувствует себя гораздо комфортнее, чем среди людей.
Цитата
Ирина Сорокина, вдова актера Юрия Степанова, погибшего в аварии в марте 2011-го:
«Разве мы все ездим со скоростью 60 км в час? Радзинский не пытался сбежать с места происшествия, полностью признал свою вину, извинился перед семьей, и у меня вызывает сочувствие. Трагедия уже случилась, погибшую девушку не вернуть, обе стороны должны помочь друг другу жить дальше. Хотя и понимаю: если она — единственный ребенок у родителей, им трудно найти смирение...»
