Трудный путь композитора культовых советских фильмов Исаака Шварца
13 мая исполняется 95 лет со дня рождения композитора Исаака ШВАРЦА, музыку которого мы знаем по многочисленным фильмам: «Белое солнце пустыни», «Звезда пленительного счастья», «Жена, Женечка и Катюша»... О ярком, но трудном пути маэстро нам рассказали его вдова Антонина НАГОРНАЯ-ШВАРЦ и режиссер Сергей СОЛОВЬЕВ.
Первой женой Шварца стала подруга детства - пианистка Соня Полонская. Когда Исаак Иосифович после контузии в 1943 году вернулся из Фрунзе в Ленинград и поступил в консерваторию, первой, кому он об этом сообщил в письме, была Соня.
- Как рассказывал Исаак Иосифович, она появилась с чемоданом на пороге без приглашения, - вспоминает друг композитора, режиссер Сергей Соловьев. - Дескать, раз он переехал из Фрунзе в Санкт-Петербург, то и она вслед за ним. Изя не ожидал такого поворота, и ему в юном возрасте пришлось жениться. Особой любви к Соне у него не было, поэтому, думаю, их брак, несмотря на дочь Галину, распался. Он мне часто говорил: «Моя первая жена, Сонечка, мать ее душу так и разэтак».
Выгнал домработницу из-за загулов
Вторая жена, Тоня, появилась в жизни Шварца отчасти случайно. Чтобы записать музыку для фильма, Исаак надолго уезжал в Москву. А оставить дом и собаку было не на кого, потому что прежнюю домработницу он выгнал из-за загулов. Вернувшись как-то из поездки, композитор не смог открыть запертую изнутри дверь, так как к домработнице пришел ухажер. Около часа Изя ждал, как бедный родственник, на лавочке, когда домработница натешится. После этого он стал искать женщину, которая могла бы вести хозяйство. Коллега познакомила его с приятельницей.
- С Антониной Шварцу повезло, - считает Соловьев. - Они были одним целым. Изя доверял мне, я ведь был его «сынком». С этим связана смешная история. Сидели мы как-то с ним на Арбате на лавочке, а мимо шел интеллигентный пожилой еврей и вдруг кивнул головой в мою сторону и спросил: «Сынок?» Изя никогда не спорил: «Сынок!» А прохожий и говорит: «Так похожи!» Я знал, как он любит Питер. Поэтому для моей картины «Мелодии белой ночи» мог написать пронзительную музыку только Исаак. Помню, как он в подвале учил японскую кинозвезду Комаки Курихара, сыгравшую главную роль пианистки, музицировать на рояле. Исаак учил ее даже правильно садиться за инструмент: «Никогда пианистка не садится всей ж…, а присаживается на с-а-а-а-мый кончик!» Он рассказал, как пареньком учился музыке во Фрунзе, где находился в ссылке с матерью и сестрой. Приходил на вокзал с баяном и там под радио импровизировал.
- Общались ли вы с его дочерью Галиной?
- Нет. Но когда у нее родился сын, все говорили: «Слышали, у Исаака родился еврей в кубе?» Потому что дочь Исаака вышла замуж за кубинца.
- Вы всегда оставались довольны музыкой Шварца к вашим фильмам?
- Я все время приставал к Исааку: «Почему ты пишешь для Володи Мотыля шедевры, а мне так себе?» - «Да если бы не Луспекаев, то не было бы шедевра в «Белом солнце пустыни»!» - воскликнул он. Но во время съемок «Охламона» они с Мотылем разругались. Когда я спросил почему, Исаак лишь буркнул: «Пусть Володя сам музыку пишет».
Еще был случай
- Однажды Владимир Мотыль пришел к Шварцу в гости и увидел такую картину: Исаак ест мацу. Удивленный Мотыль спросил: «Изя, ты стал евреем?!» - «Я такой же еврей, как и ты, - ответил композитор. - Хлеба в доме нет, а маца есть - подарок общины».
Не простил расстрел отца
В память о муже его вдова, Антонина Нагорная-Шварц, открыла в поселке Сиверский музей композитора.
- Помните вашу первую встречу?
- С первого мгновения меня покорили его серо-зеленые глаза с длиннющими черными ресницами - мечтой всех девушек, - улыбается Антонина Владимировна. - Притяжение оказалось взаимным. Некоторое время я приезжала к нему на выходные, потом - произошло это как-то естественно - переехала в Сиверскую, как оказалось, на 30 коротких лет. Хотя у нас с Исааком и была большая разница в возрасте, мои родители нормально отреагировали на наш союз.
- Дедушка Исаака Иосифовича был петербургским раввином. Поэтому отца Исаака Иосифовича арестовали в 30-х годах?
- Не думаю, что это послужило причиной ареста с формулировкой «контрреволюционная троцкистская деятельность» в декабре 1936 года. К этому времени репрессии уже набрали обороты, и причина была не нужна. Исаак Иосифович рассказывал, что половина мужчин, проживавших в их ленинградском доме, была арестована по политическим статьям. Во время перестройки, когда были рассекречены многие архивы НКВД, стало известно, что в больших городах для каждого дома существовала разнарядка, проще говоря, план ареста людей.
- Известно, кто написал донос?
- Этот человек был желанным гостем на всех семейных праздниках. Когда был арестован Иосиф Евсеевич, он первым пришел к ним со словами сочувствия. Именно этот человек подсказывал матери Исаака, куда подавать жалобы на необоснованный арест ее мужа. Зовут его Сергей Пумпянер, он был управдомом дома № 14 в Поварском переулке.
- После того как его отца расстреляли, Шварц видел этого человека?
- Да, в пригородном поезде в 1947-м. Сергей Миронович засыпал его вопросами «Как мама, сестры?» Исаак спокойно ответил, и вдруг Пумпянер говорит: «Изя, ты знаешь последний анекдот?» От анекдота у Исаака волосы на голове зашевелились. Анекдот такой. Один еврей спрашивает другого: «Знаешь, почему в СССР в 1946 году была засуха? Потому что 150 миллионов человек набрали в рот воды». Исаак понимал: анекдот «тянет» минимум на 10 лет, и если он сию минуту правильно не среагирует, то его постигнет участь отца. И Исаак, глядя в глаза Пумпянеру, произнес: «Сергей Миронович, вам недостаточно того, что вы посадили моего отца? Вы хотите и меня посадить? Но у вас это не получится. Как только мы приедем на Финляндский вокзал, я сразу пойду в милицию и напишу заявление о том, что вы рассказали мне такой анекдот». Пумпянер побледнел и исчез.
Для мужа арест и гибель горячо любимого отца стали незаживающей раной до последнего дня жизни. 9 декабря, в день памяти, в его рабочем кабинете на рояле «Бехштейн» всегда стояли семь горящих свечей. Я пыталась найти место захоронения Иосифа Евсеевича, но так и не смогла.
-У мужа не было желания эмигрировать в Израиль?
- Он был патриотом. У Исаака Иосифовича имелись личные счеты к советской власти, к сталинскому режиму. Он ненавидел «вождя народов» особой, осмысленной ненавистью, считал преступником, который уничтожал людей не только физически, но и нравственно. Конечно, в то время он это скрывал, но в душе был ярым антисоветчиком, напрочь отрицавшим коммунистическую идеологию. Всю подпольную литературу, которая тогда выходила в самиздате, читал, слушал «вражеское» радио. В общем, довелось ему жить в удушливой атмосфере того времени, когда не то что сказать, надо было стараться ни о чем не думать, а свое отвращение и возмущение держать внутри себя. При этом у него никогда не было мысли покинуть страну.
- О войне муж рассказывал?
- Его призвали осенью 1941 года. Он был сыном «врага народа», поэтому оружие ему доверить не могли, зачислили в трудармию. Но к весне 1942-го, когда ситуация на фронтах стала катастрофической, потребовалось «пушечное мясо». Иосифа вместе с другими такими же отправили под Харьков, где выдали древние винтовки, которые никто из них никогда прежде не держал в руках. Во время одного из обстрелов на его глазах погибли почти все одноклассники. Он же очнулся от сильной контузии в госпитале в Алма-Ате. На несколько месяцев оглох, не разговаривал. После лечения вернулся во Фрунзе. Позже с бригадами артистов ездил по фронтам.
- Он написал музыку для фильма «Белое солнце пустыни», где речь идет о приходе советской власти в страны Средней Азии, и для картины о Колыме - «Приговоренный».
- Отношение к советской власти у него было устойчиво негативным. Но он видел за образом товарища Сухова настоящий крестьянский характер. Ему было всегда жалко Абдуллу, защищавшего вековые традиции. Работая над «Приговоренным», он, я знаю точно, думал о своем отце, сгинувшем в одном из колымских лагерей. Я присутствовала при разговоре Исаака Иосифовича с режиссером фильма «Приговоренный» Аркадием Кордоном, которому он сказал: «Я слышу голоса ушедших, среди них голос моего отца - в этой картине должны быть пласты симфонической музыки».
- Вы сказали, что кумиром вашего мужа был Дмитрий Шостакович.
- Шостакович даже тайно оплачивал учебу Шварца в консерватории. После премьеры балета Исаака «Накануне» директор консерватории Павел Серебряков воскликнул: «Да, Исаак, не зря Дмитрий Дмитриевич оплачивал твою учебу!»
