Череп, жуткие маски и зеркало: как выглядит могила Савелия Крамарова
13 октября 2024 года Савелию Крамарову могло бы исполниться 90 лет, но жизнь талантливого советского артиста, оборвалась в 1995-м из-за онкологического заболевания. «Не может быть», «Джентльмены удачи», «Афоня» — это лишь крошечная частица того, над чем ему довелось поработать. Как ни странно, к концу восьмидесятых Крамаров оказался в уязвимом положении. Тогда в кинематограф пришло немало молодых артистов, из-за чего многие представители старой гвардии остались без дела.
Тогда актер решил попытать удачу в Соединенных Штатах. Уже за океаном Савелий Крамаров узнал о тяжелых диагнозах и там же нашел последний приют. Звезду советского кино похоронили на еврейском мемориальном кладбище «Холмы бессмертия» в городе Колма (штат Калифорния).
Поклонники, которые по сей день чуть ли не еженедельно, приходят почтить память кумира, без труда находят нужную могилу. Памятник на ней выполнен в виде гримерного стола из черного гранита и бронзы, а многочисленные детали наполняют его особенным смыслом. Скульпторы Вячеслав Бухаев и Владимир Шемякин постарались сделать так, чтобы каждый скорбящий всегда помнил о том, насколько уникальным артистом был Крамаров, воспринимавший творчество как огромную часть жизни.
Гримерный стол для актера никогда не был простым предметом мебели на съемочной площадке. Садясь за него, Савелий Викторович сам никогда не знал, каким выйдет его герой – смешным, серьезным или, может, наивным. Именно поэтому на гранитном столе лежат многочисленные маски, которые Крамаров примерял во время работы над фильмами.
Близкие артиста постарались вложить в памятник сакральный смысл. Именно поэтому на монументе размещен череп, и стоит настоящее зеркало, чтобы любой заглянувший в него помнил о том, что маски можно примерять бесконечно, однако в конце концов каждый из нас предстанет перед высшим судом таким, какой он есть на самом деле.
Полностью разгадать загадку памятника на могиле Савелия Крамарова до сих пор не удалось ни одному его поклоннику. Кажется, что с каждым годом монумент все сильнее обрастает некой философской тайной, которая, вероятно, навсегда останется подвластна лишь самому артисту.
