Как Аркаша Северный чуть шею не свернул, лазая по трущобам в поисках женщин

- В 1965 году я еще мальчишкой начал коллекционировать музыку - магнитофонные пленки и пластинки. Самые первые записи делал на магнитофон «Астра». Потом на более профессиональный «Тембр». Постепенно подружился практически со всеми омскими меломанами. И один из них, Юра Заборских, познакомил меня с нашим местным автором-исполнителем Володей Шандриковым. Наверняка все слышали его песню «Показания невиновного» («Ну я откинулся, какой базар-вокзал!»), которую исполняли Аркадий Северный, Слава Медяник и многие другие.

У Шандрикова была кликуха Жареный из-за того, что он по пьянке слегка подгорел в бане. Работал Володя художником-оформителем на заводе имени Баранова - крупном предприятии по производству авиационных моторов. Неоднократно сидел: один раз - за кражу бочки пива, еще два или три раза - за хулиганку и драки. По молодости ему так башню срывало, что он мог натворить все что угодно.

Никакими музыкальными инструментами Шандриков не владел. Только под конец жизни его научил играть на гитаре еще один омский бард - Витя Чупретов. До этого Володя просто напевал свои стихи. А кто-нибудь ему аккомпанировал.

Записывать Шандрикова одним из первых начал Женька Шабанов. Он был профессиональным музыкантом. В 1966 - 67 годах создал свой коллектив и исполнял рок-н-роллы. Я знал его по работе в кабаках. Сам я с 15 лет на подменке стучал на барабанах в ресторане «Дружба». А Женька со своим коллективом работал в «Маяке». С Шандриковым они вместе сидели. В лагере и познакомились.

Еще Шандрикову делал записи Юра Пеньков по кличке Кучерявый. Мы выросли с ним на одних улицах. Он тоже увлекался музыкой. Имел большую коллекцию и серьезную по тем временам аппаратуру. Записывал не только Шандрикова, но и Валеру Литвиненко и других местных исполнителей. Его и Шабанова считали главными омскими «писарями». Собственно говоря, других тогда в Омске и не было.

Встреча в «Прибое»

- Благодаря Шандрикову в конце 70-х произошло мое знакомство с Аркадием Северным. В омском парке культуры и отдыха имени 30-летия ВЛКСМ в те времена стоял пивной ларек, в котором работал наш товарищ Серега Иванов. Его отец был главным инженером оборонного предприятия, но у Сереги на торговле пивом денег выходило раза в четыре больше, чем была зарплата у его отца.

У этого ларька мы частенько собирались компашкой. А Шандриков вообще был там завсегдатаем, поскольку жил напротив - на улице 20 лет РККА, на первом этаже жактовской трехэтажки (форма коммунального жилья, получившая название от аббревиатуры ЖАКТ - жилищно-арендное кооперативное товарищество.).

Как-то мы пили там пивко с ним, Юрой Заборских, еще одним меломаном-коллекционером Володей Самородовым и барабанщиком ВИА «Омичи на эстраде» Серегой Дейнеко. «Мне тут письмо прислали из Одессы, - как бы между прочим сказал Шандриков. - Приглашают на запись с Володей Высоцким». «Ты чё, перебрал? С каким Высоцким?!» - не поверили мы. Все знали, что он был фанатом Владимира Семеновича. Посылал ему в Театр на Таганке свои записи. Грезил о встрече с ним. И на этой почве мог спокойно все придумать. «Вот смотрите!» - в подтверждение своих слов Вова показал нам письмо с одесским штемпелем, в котором какой-то мужик - как я позднее узнал, известный одесский «писарь» Стас Ерусланов - действительно его приглашал и обещал оплатить проезд и запись.

Меня это приглашение заинтересовало. И в надежде увидеть Высоцкого я решил тоже поехать в Одессу. Я тогда возглавлял отдел комплектации НИКТИ шинной промышленности. Оперативно оформил командировку поближе к Одессе - в Тирасполь на завод «Молдовизолит», который поставлял нам комплектующие. А с Шандриковым договорился, что в нужный момент он вызовет меня в Одессу телеграммой до востребования. На третий день командировки пришла телеграмма: «Завтра 18:00 ресторан «Прибой».

Утречком я двинул в Кишинев, сел в ходивший до Одессы вместо электрички дизельный поезд и в указанный час подгреб к этому ресторану. С опозданием минут на сорок появился слегка загашенный Вован в «шведке» - были такие шелковые рубашки с коротким рукавом - и в сандалиях-плетенках, надетых не на босу ногу, а на носки. А с ним - какой-то мужик, явно тоже подшофе, в таких же плетенках, но одетый «по солидолу» - френчик, белая рубашка, галстук-гаврилка с модным узлом. Представился мне Аркадием.

«А где Высоцкий-то?» - спросил я у Вовы, отведя его в сторонку. «Знаешь, тут такое дело, Высоцкий сейчас на гастролях, приедет позже», - замялся он. «А зачем ты тогда меня сюда притащил?» - возмутился я. В ответ Шандриков сделал загадочно-удивленный вид: «А с Аркашей тебе разве не интересно познакомиться? Это же Северный Аркаша со мной пришел». Северного я никогда не видел. Знал только по записям. И пообщаться с ним мне стало не менее интересно, чем с Высоцким.

Вторая смена

- Мест в «Прибое» не было, но Аркаша договорился со швейцаром дядей Гришей, чтобы нам нашли столик. Аркаше сразу приглянулась официантка, аппетитная блондинка лет под сорок с пятым номером бюста. «А как вас зовут? Людмила? О, прямо как мою сестру!» - начал клеиться к ней он, прихватывая ее за талию. Я решил сделать широкий жест. «Поляна за мой счет! - объявил я. - Аркаша, ты что будешь? Заказывай, не менжуйся!» - «Мне ничего не надо, - отмахнулся Северный. - У меня желудок больной. Мне вредно много кушать. Мне врачи рекомендовали больше пить».

Взяли два пузыря - «Столичную» и «Зубровку», рыбное ассорти, мясную нарезку, еще что-то небольшое типа по яйцу под майонезом и горячее. Пошли какие-то пьяные застольные разговоры. «Витя, мы с Володей выходим на мировой уровень! - на полном серьезе заливал мне уже изрядно поддатый Аркаша. - Будем записываться с оркестром уровня Олега Лундстрема, эти записи пойдут за кордон, и, возможно, у нас будут заграничные гастроли. У меня есть серьезные люди, которые готовы все оплатить».

Потом переключился на официантку. «Людочка, приезжайте к нам в Питер! Я вам устрою царскую жизнь. Мы же артисты больших театров. Приехали к вам на гастроли», - втирал ей он.

Официантка, конечно, таких артистов не знала и особо на него не реагировала. Но Аркадий не отставал. Ухватил ее за руку и попытался гадать по ладони. Она от него еле вырвалась. А когда мы заказали еще выпивки, заказ вместо нее принес какой-то парень. «У Людочки смена закончилась», - объяснил он. «Дай мне адрес этой официантки! - стал требовать Северный у швейцара. - Мы возьмем тачку и поедем к ней. Или организуй нам каких-нибудь девок! Мы тебе забашляем». «Хорошо, будут вам девки, - сдался под его напором дядя Гриша. - Давайте башли на «керосин» и ждите меня на бульваре!»

Через полчаса он принес четыре пузыря портвейна и повел нас по каким-то трущобам. Его везде посылали подальше. А ему после смены явно хотелось вмазать. «Пошли ко мне домой! - предложил он. - У моей жены сегодня вторая смена. Посидим у меня маленько и потом нырнем еще по паре надежных адресов».

Но не успели мы сесть за стол, как ворвалась разъяренная жена дяди Гриши и начала нас материть. Пришлось нам, схватив выпивку, спешно ретироваться. Спускаясь по лестнице, Аркаша упал и чуть не переломался. Он уже совсем не стоял на ногах и повторял только: «Мне надо срочно глотнуть». Мы с Шандриковым кое-как вытащили его на улицу и погрузили в тачку. Меня довезли до вокзала. И там, выпив на посошок остатки портвейна, я с ними расстался. Вот такие воспоминания у меня оставил Северный!