Голую Анну Михалкову показали всем желающим

Черно-белое действо происходит невесть в каком году, в альтернативной, но по-советски обшарпанной реальности, где всех косит неизвестный вирус. Но всем на это глубоко наплевать.

По телевизору Екатерина Андреева бодро рапортует, что мы летим колонизировать Марс. Собственно, плакаты «Марс - наш», расклеенные по городу, - это самый острый и эзоповский момент длинного кино.

Сладкая женщина

В центре внимания - Анна, работница пермской шоколадной фабрики: покорная, доверчивая тетка-идиотка, видимо, символизирующая наш многострадальный народ.

Изо дня в день героиня Михалковой раскладывает на конвейерную ленту шоколадную начинку, страшно напоминающую произведение Урса Фишера «Большая глина». Любой может засрать голову Анны всем чем угодно. Так что даже не удивительно, что в один прекрасный момент этим пользуются представители внеземных цивилизаций.

Анну бьет током, после чего она начинает слышать голоса инопланетян и становится «контактером». Инопланетяне сообщают женщине всякую фигню по типу того, что вещали хиппи в 70-х. Мол, жить вам осталось десять лет, потому что вы злые. Лететь на Марс вам не надо. А чтобы спастись - нужно любить друг друга.

У бесхребетной контактерши появляется известность, лисья шуба и даже любовник в лице преподавателя Литературного института, который, параллельно с половыми контактами, пишет книгу о женщине-феномене. (Любимец режиссера Николая Коляды актер Олег Ягодин ради этой роли даже блеснул половыми органами.)

- Ты сладкая женщина! - говорит он Анне в минуту страсти.

Это намек на советское кино «Сладкая женщина» с Натальей Гундаревой в главной роли, где работница шоколадной фабрики (тоже Анна) занята поисками любви, но в итоге оказывается мещанкой, которой это чувство вообще неведомо.

Прическа «полоска»

Кино Меликян расшатано. Грубоватая сатира в нем подралась с драмой о трагедии маленького человека, которая куда интереснее: стоит возвыситься над коллективом, почувствовать себя женщиной и сделать укладку  - тут же схлопочешь ответку от завистливых товарок.

Несчастная героиня не может наладить нормальный контакт не только с обществом страшных баб с шоколадной фабрики, но и со своим даром. По мере того как она увертывает в свою особенность, сама превращается то ли в хищное животное в мехах, то ли в омещанившуюся «сладкую женщину». Вернее, даже не сладкую, а пьяную. Сладости Анна терпеть не может, зато с удовольствием прикладывается к фабричному бочонку с надписью «коньяк».

Как водится, разлад с собой оборачивается трагедией и вылезшей из телевизора Екатериной Андреевой, чтобы разбавить одиночество несчастной, не любимой и не любящей зрительницы.

Без одежды, но в сапогах

- Это такое травматичное кино... Как будто тебя раздели, - говорила о работе дочка Никиты Сергеевича и немножко лукавила. Никакого «как будто». Впервые на большом экране 49-летняя Михалкова появляется абсолютно без одежды, если не считать зимних сапог.

- Роль была написана для Анны Михалковой. Тот редкий случай, когда сыграть могла только она, - несколько раз повторяла Меликян. И в этом тоже есть доля иронии, причем над влиятельным папой актрисы. Название ленты стебно отсылает к михалковской документалке «Анна: от 6 до 18», посвященной взрослению дочери режиссера. Отсылает в плане того, что если в том возрасте Аня пыталась что-то сказать, то к пятидесяти просто скинула портки.

О том, куда катится русское дворянство и что думает по этому поводу Никита Сергеевич, Меликян размышляла меньше всего на свете. И конечно, неспроста приберегла голые кадры ближе к финалу двухчасового зрелища.

В этом месте даже добрые критики увидели откровенно грубую манипуляцию. Хотя нашлись и те, кому крутобедрая Анна с прической «полоска» напомнила несчастную обнаженную вьетнамскую девочку, бегущую от напалма.

«Любите меня, суки!»

Анна Гагиковна оказалась довольна результатом и собственной хитростью.

- Знаете, люди считывают такие разные смыслы. Подходят и говорят: «А это про одиночество?», «А это про тему дара?»

(Режиссер умалчивает, что подходят третьи и выражают удовольствие по поводу того, как круто удалось пропихнуть крамолу и щедро наложить «большой глины номер два» на киноленту и на нашу действительность заодно.)

Проблема в том, что эта радость кажется самой неинтересной, поскольку эзопство и иносказание сделано чересчур в лоб. Когда престрашная директриса кондитерской фабрики в истерике орет: «Я никуда не уйду, я здесь двадцать лет, любите меня, суки!» - это такая себе сатира.

А уж ежели подозреваем фильм в большом иносказании, то под вопрос попадает все. Например, почему Меликян снимала Пермь в Зеленограде?  Или почему Анна работает именно на пермской фабрике?

А что если это намек на те самые пермские конфеты, которые хвалил музыкант Плетнев в известном хамском интервью, где он грубо обгадил несчастную журналистку? Впрочем, если это так, то даже хорошо. В финале «Чувств Анны» героиню выташнивает на эти самые конфеты. И становится отрадно за всех маленьких людей. Так ему, Плетневу, и надо.

*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов