Евгений Гришковец хочет занять место своего собутыльника Жванецкого

Евгений Гришковец

16 сентября писатель, драматург, режиссер, актер Евгений Гришковец начал новый концертный сезон с необычных гастролей — в приграничный с Украиной Белгород.

Ничего общего с отвагой — ехать под взрывы, да еще в непосредственную близость к разрушенному городу Шебекино, у Гришковца нет. Он отменил свое июльское выступление в этом годе из-за опасности для жизни (здесь была «горячая точка»), о чем честно признался в своем обращении к публике. Правда сейчас, перед концертом, вину свалил на свою жену:

— Не пустила супруга. Сказала «просто ляжет на пороге, а ты перешагивай и езжай». Не перешагнул.

Жена у Гришковца — единственная. Елена. Мать троих детей. Правда, дети уже взрослые... только младшей Марии 13 лет.

На этот раз семейство Евгения осталось в Калининграде, а он все-таки добрался до Белгорода с пересадкой (аэропорт в Белгороде не работает). Поселился в самой дорогой гостинице «Ривьера» (номер стоит от 20 тысяч рублей), разумеется, за счет гостиницы, и дал концерт. Да еще не абы какой, а премьерный. Перед концертом Гришковец заявил, что «отныне он — эстрадный писатель», и надоумил его на этот путь сам Михаил Жванецкий:

— Жванецкий был моим близким другом и собутыльником. Михаил Михайлович сказал мне, что «надо выступать как он, как эстрадный артист». Я — не подражаю Жванецкому. Просто решил попробовать почитать свои произведения на публике. Я-то их лучше прочту лучше, чем вы, — скромненько заметил писатель.

Про тещу

Ангела Меркель в юморесках новоиспеченного Жванецкого — спилась:

— Меркель — запойная, она не выдержала отставки.

Жена президента Франции Макрона тоже пьет. А он — подкаблучник...

Все эти гипотезы принадлежат простым русским женщинам, вроде его любимой тещи:

— Моя теща всю жизнь проработала медсестрой на шахте. Женщины — труженицы в свободное время рассуждают о политиках подобным образом.

Бабушка с повязкой пирата

Пожалуй, самая интересная история из уст Гришковца — о родной бабушке Виктории Михайловне:

— Бабушка жила в Мариуполе. Она — удивительная. С шести лет постоянно ездил к ней в Мариуполь. В 16 лет бабушка потеряла глаз. Попал в глаз горячий металл. Бабушка была красивенькая, нарядна. На фото. С тех пор она носила на глазу черную повязку как пират. Когда начали выдавать протезы, каждый год бабушка получала по глазу. Испорченные «глаза» она не выбрасывала, а хранила в бархатном мешочке в тумбочке. На мой вопрос: «Зачем?», бабушка отвечала: «Мои глаза». Однажды пришел маленький племянник, и разбросал по всей комнате бабушкины глаза. Ее реакция: «Не зря берегла».

Евгений неоднократно прибегал на сцене лектория отеля «Ривьера» к нецензурной лексике. Какой без нее эстрадный номер!

В самом конце Гришковец бросил прямо «бомбу»:

— Могу курить — могу не курить, могу пить — могу бросить, но если бросил «секс» — все.

Публика в Белгороде аплодировала.

Пописать в море

Юморески Евгения о других — иностранцах — напоминают сатиры Михаила Задорнова. Перед прочтением в Белгороде Гришковец сразу расставил все точки над i:

— Один критик-дурачок упрекнул меня в том, что я подражаю Задорнову. Нет. Мы — разные. Если Задорнов насмехался над американцами (его уже нет с нами), то я восхищаюсь европейцами.

Гришковец выдал списком все достоинства западного мужика, которых лично у него — нет:

— Встают рано. Долго и неторопливо плавают в шляпе и в очках, тогда как у меня все — в воде и набекрень.

Тут же добавил:

— Раньше я не понимал, зачем нужны в плавках карманы? Теперь понял — они для русских мужиков, чтобы взять с собой в море мобильный телефон и утопить.

Из плюсов иностранца: «пить одну бутылку вина на пятерых весь день». А из минусов: «предрассудки»:

— Иностранцы не писают в море, — терпят. А почему? Дельфины писают, дети писают...

Вопрос "писал или не писал Гришковец в море (живет на берегу Балтийского моря)" остался открытым. Героя его юморески смущает тот факт, что «его любимая тоже плавает в этом море, а он на нее написает».

Так начался первый рабочий день Евгения Гришковца в этом концертном сезоне. Гамлетовского вопроса: «быть или не быть?» перед Евгением Гришковцом не стоит. Разумеется, быть. А вот «Писать или не писать в море?» — дилемма.