Вячеслав Зайцев: нормальный человек на моём месте давно бы умер
При слове «мода» у многих из нас возникает четкая ассоциация: Вячеслав ЗАЙЦЕВ. Кажется, он был всегда. Энергичный, слегка эпатажный и неизменно яркий. В нашей стране одеваться у Зайцева было так же круто, как у КАРДЕНА. Девушки, желающие попасть в манекенщицы, выстраивались в длинные очереди у знаменитого Дома моды в Москве. История этой кузницы красивой жизни началась 19 июня 1982 года - ровно 35 лет назад. В юбилей принято вспоминать былое и строить планы. Об этом мы и говорим с дизайнером в легендарном здании на проспекте Мира.
Готовилась увидеть манекенов по стенам - ну как еще должен выглядеть кабинет знаменитого кутюрье, а наткнулась на водруженный посреди комнаты велотренажер. Маэстро бросает крутить педали, легко спрыгивает с сиденья, устремляется к нам с фотографом и, довольный произведенным эффектом, хохочет.
- Чувствую себя отлично! - докладывает Вячеслав Михайлович. - Не хожу, а бегаю, радуюсь жизни как ребенок. Организм в 79 лет, конечно, усталый и изношенный. Нормальный человек на моем месте не выжил бы. Сколько талантливых людей вокруг меня сломалось, многие скурились, спились, исчезли. Но я благодарю Бога за щедрость и терпение.
- На пенсию, значит, не собираетесь?
- Отдых - непозволительная роскошь. Я живу в 70 километрах от Москвы. Каждый день поднимаюсь в 4.20. В 5.20 надо выезжать, иначе можно простоять два часа в пробке. Но потратить столько времени впустую для меня непозволительно.
- Силы-то откуда берете?
- Нахожу время для легких физических нагрузок. Гуляю в своей усадьбе, копаюсь с цветами, в огороде. Питаюсь скромно, без изысков. Люблю щи, борщ, лапшу грибную, куриные супы, каши, котлеты мясные или овощные, соки. Обожаю рыбу. Готовлю сам или друзья, которые приезжают меня проведать. Это помогает выдерживать бешеный ритм - творческий процесс не прекращается никогда.
Коллекция телогреек
- Сегодня вы гуру моды, но так ведь не всегда было. Давайте вспомним, как все начиналось.
- Очень многое пришлось пережить. Меня обвиняли, что не создаю правильный образ советской женщины, потому что рисовал девочек-моделек не с открытыми лицами, устремленными в будущее, а с печально склоненными головками. В Московском текстильном институте всегда были проблемы с педагогами - на экзаменах мне ставили либо пятерку, либо двойку. Тем не менее в течение трех лет я получал Ленинскую стипендию. Но перед защитой диплома поссорился с деканом, отказавшись от его консультаций. За что был наказан - мне сменили тему работы, и, вместо того чтобы создавать наряды к балету на льду, я должен был рисовать деловой костюм.
После учебы меня распределили на Экспериментальную техническую швейную фабрику Мособлсовнархоза в город Бабушкин - теперь это район столицы. Там мне поручили создавать спецодежду для сельских тружеников. Я пытался привнести разнообразие в рабочие будни, изучал традиции русского костюма. Тогда ведь вообще ничего интересного не было: в магазинах висели серые пальто с куском меха на плече и унылые костюмы. C этими «саркофагами» я пытался бороться личным примером: сшил себе пальто в стиле образов Гольбейна - немецкого художника эпохи Возрождения. Это была укороченная модель из шинельной ткани черного цвета - широкие аркообразные плечи, горловина без воротника. Очень креативная вещь.
На фабрике между тем мне доверили разработать коллекцию телогреек. Увидев мои цветные полушубки и стеганые телогрейки из яркого полотна, юбки из павловопосадских платков, да еще раскрашенные гуашью желтые и красные валенки, члены худсовета пришли в ужас.
- Трудовой коллектив вас поддержал?
- Куда там! Меня освободили от должности художественного руководителя экспериментальной группы, устроили товарищеский суд. Из-за нервного потрясения я даже на время потерял зрение. Но именно тогда сделать интервью со мной предложили французские журналисты. «Paris Match» опубликовала статью, в которой высоко оценила мои предложения по ассортименту рабочей одежды. После этого за границей в моду вошли валенки. Шел апрель 1963 года. Впервые в мире заговорили о русском дизайнере одежды. Я к тому времени перешел на работу в Дом моделей на Кузнецком мосту. Но вскоре стал невыездным и попал под надзор КГБ. Бывало, жду иностранную делегацию, но вдруг застреваю в лифте, и гостям объявляют, что я болен. Такие козни строили.
Три дырки - два шва
- Говорят, вы не очень-то жаловали «правительственных» жен и дочек. Почему?
- Это не мой круг. Большинство из них отличались невероятным снобизмом. Но я не могу быть рабом - клиентов выбираю сам. Не сложилось общение с Викторий Петровной Брежневой, дочкой Косыгина, супругой Шеварднадзе, не заладились отношения с Раисой Максимовной Горбачевой. Вот Екатерина Фурцева всегда говорила: «Славочка, вы же лучше меня знаете. Зачем я буду вам советовать?» Человек должен мне доверять.
- А в партию не пытались вступить?
- Трижды пытался! В первый раз пришел в райком в сером полосатом костюме с сиреневым бантом-шарфом вместо галстука и услышал: «Молодой человек, здесь вам не цирк и не танцы». Во второй раз явился в черной тройке. «Тут не театр!» - заявили мне и снова отшили, пока я не попал на прием к секретарю парткома. Я был настойчив. Хотел влиять на ситуацию и не дать серости принимать решения за меня.
- Вам было за сорок, когда вы решили все поменять.
- За 16 лет работы в легкой промышленности я ни разу не видел, чтобы разработанные мною модели кто-то носил. Все они, поступив в производство, кастрировались под стандарт «три дырки - два шва». И тогда пришла мысль уйти в простое ателье. Превратить его в Дом моды помог Евгений Михайлович Тяжельников. Он возглавлял отдел идеологии в ЦК КПСС и познакомил меня с тогдашним министром бытового обслуживания Иваном Дуденковым. Тот сказал: «Слава, достроишь - здание будет твоим». Три года доводил помещение на проспекте Мира до ума. Открыв, стал художественным руководителем. Когда понял, что Дом моды безбожно разворовывают, организовал перевыборы директора. Со вторым та же история. Потом сам занял эту должность. Эта изнурительная работа отнимала много полезного времени. Зато я сам за все отвечал.
Брат отсидел десять лет
- Творческих людей принято спрашивать о музе. Кто вас вдохновляет?
- Мама. Доброта, порядочность, душевная теплота, щедрость, жертвенность, любовь к природе, людям - я искал эти качества у женщин, которых встречал на своем пути. И не находил. Мама так и осталась главной в моей жизни. В детстве я мало ее видел. Она работала с шести утра до часу ночи, была уборщицей, прачкой. В семь лет я сам все делал по хозяйству. Мы жили в крохотной комнате, где стояли кровать да чемодан вместо стула, к тому же нас обворовали. Когда мама попала в больницу, я чуть не умер с голоду. Стал петь продавщицам в магазинах. За это они давали мне осколки печенья и конфет, которые я продавал на рынке. На вырученные деньги покупал хлеб и нес маме.
- А отца вы помните?
- Мне было три года, когда он ушел на фронт. Мама отца не любила, она собиралась выйти замуж за другого человека, но так сложилось. На войне отец попал в плен, бежал, дошел до Берлина. Но всех, кто побывал в плену, сажали как изменников Родины. Когда перед отправкой на Север эшелон с военнопленными прибыл в Харьков, мы тоже туда приехали. Отец сидел на земле за колючей проволокой среди тысяч изможденных людей. Мама крикнула ему что-то, он ответил, после чего охранники нас прогнали. Потом заключенных повезли по этапу, а мы вернулись в Иваново. Я познакомился с отцом лишь в 20 лет. Мы ведь были Кокуриными, мамину фамилию носили. Родители оформили отношения, когда отец вернулся из лагерей. Я так и не сблизился с ним. После смерти мамы он быстро нашел другую женщину, но просил меня его не оставлять. Я до конца заботился о нем.
У меня был старший брат Володя - веселый, заводной парень. После войны в компании других ребят он стащил велосипед, за что угодил в колонию. Вышел и снова попался. Потом брат заступился за друга и избил милиционера. В общей сложности отсидел десять лет. А когда освободился, не смог найти себя. Устроился на завод. Я пытался ему помогать, но он все пропивал.
Отказался от наркотиков
- Расскажите про свою жену - маму Егора.
- Маришка училась со мной в Текстильном институте, но годом старше. Красивая, тонкая, с огромными карими глазами и шикарными вьющимися волосами. К тому же умная, эрудированная, с хорошим вкусом. В 1959 году мы поженились, через год родился Егор.
С Маришей мы прожили девять лет. Но ее мама - моя теща - почему-то решила, что я женился на Марине из-за квартиры. Я был для нее бедный прачкин сын - себя они считали птицами более высокого полета. Семейные отношения были натянутыми все время, пока нас не развели и не выгнали меня из дома.
- Как это выгнали?
- Я приехал из Венгрии, где делал костюмы для фильма, и узнал, что мне нашли замену. Егору было тогда девять лет. К нему меня не подпускали. Сын думал, что я его бросил, и долго не мог этого простить. А потом у него появился другой папа - цирковой режиссер. Правда, и он был изгнан довольно быстро.
- Долго вы не общались с Егором?
- Пока ему не исполнилось 14. Первая наша конспиративная встреча прошла в каком-то переулке. Потихонечку общение возобновилось. К счастью, все в прошлом. С Маришкой контакт восстановлен, я бываю на ее праздниках, она - на моих показах.
- У вас ведь был еще один брак?
- Вторая жена Инна - художница по трикотажу. Мы вместе работали, оказалось, она ждала меня много лет и не сомневалась, что после развода я женюсь на ней. Как цунами, обрушилась на меня со своей любовью. Два года мы прожили в гражданском браке, но потом расстались.
- Но Инна была рядом, когда вы попали в автоаварию.
- Когда это случилось, мне только-только стукнуло 33. Девять дней лежал в реанимации, потом шесть месяцев ходил на костылях. Инна ухаживала за мной. Но вскоре я понял, что это совершенно не мой человек.
До аварии я считал себя крайне инфантильным. А тут сумел отказаться от обезболивающих, по сути - наркотиков. Потому что видел: человек, который лежал со мной в палате, под их действием выбросился из окна. Я сознательно проверял себя тогда. И оказалось, что могу быть мужественным. Хотя поначалу, когда мне сказали, что отрежут правую ногу, я даже смирился, придумал себе новый образ. Представил, как в черной шляпе, белой рубахе, черных очках и с палкой буду ходить по Кузнецкому мосту. Но я тренировался до чертиков в голове, потому что знал: нужно жить. Последствия аварии сказываются до сих пор. Перенес операцию на коленных суставах - теперь бегаю еще быстрее!
- Можно говорить о династии Зайцевых в мире моде?
- Сын Егор - мой первый помощник, теперь он заместитель генерального директора Дома моды. Тоже одержим работой. Внучке Марусе - 23 лет. С детства прекрасно рисует, читает серьезную литературу. Училась в школе мультипликации, занималась каратэ, знает французский. Окончила Лабораторию моды в Доме моды, ходила по подиуму как модель. Несколько раз участвовала со своими коллекциями в Российской неделе моды. А сейчас увлеклась кинорежиссурой. Но я надеюсь, она вернется в профессию. Возможно, в каком-то новом качестве. Подрастает и вторая внучка, Настя. Рисует, лепит - тоже талант. Это мои самые любимые люди. Так что, надеюсь, «Дом моды Вячеслава Зайцева» отметит еще не один юбилей.
Записки на манжетах
«Человек не должен засорять внешним видом окружающую среду, хотя часто мы это абсолютно не учитываем и надеваем то, в чем нам удобно».
«Классический костюм составляет основу модного гардероба. На нее можно нанизать любое настроение, играя фактурой ткани, кроем, аксессуарами».
«В гардеробе женщины обязательно должна быть юбка, прямая и узкая, ведь джинсы обесценивают и обесцвечивают женщину».
«Впрочем, джинсы сами по себе - это гениальная идея. Черные и синие. Но с кружевами, тряпками и дырками - этого я принять не могу».
Фото из личного архива Вячеслава ЗАЙЦЕВА
