Как у Вольфа Мессинга увел невесту режиссер Завадский, а Раневская из-за Качалова не стала матерью

- Папа был невероятно красив и галантен. Все женщины по нему с ума сходили, - говорил его сын Евгений, ставший по настоянию матери - актрисы Веры Марецкой - тоже режиссером.

А ведь он хотел быть архитектором: Иван Жолтовский - крупнейший представитель ретроспективизма в советской архитектуре - приглашал Евгения в свою мастерскую. Но мать была непреклонна.

Марецкая отличалась бескомпромиссностью, жесткостью и всегда шла напролом. И в работе, и в личной жизни. Когда они с Завадским уже не жили вместе, продолжала иметь на него такое влияние, что весь театр плясал под ее дудку. Благодаря ей - главной приме Моссовета, каковой она сама себя считала - лишались ролей даже Орлова и Раневская, которые собирали залы и бешеные овации. Вера не терпела конкуренток.

- ВеПе должна была быть первой во всем, - констатировал ее биограф Виталий Вульф - специалист по звездам советского кино. - Любое неповиновение строго каралось. Врагов она уничтожала тонко и всегда оставалась королевой положения. Даже в 1956 году, когда из театра «ушли» Фаину Георгиевну. Никто и подумать не смел, что так случилось исключительно по ее воле. С Орловой же они постоянно пикировались из-за ролей. Марецкая называла ее «красивой пустышкой» и настраивала Завадского не давать ролей. Он был мягкотелым и перед мольбами любимой женщины слабым. Вера из него веревки вила и издевалась как могла. Не со зла, а просто так - шутки ради.

Красочный эпизод описал режиссер Дмитрий Светозаров, сын ныне покойного режиссера Иосифа Хейфица, бывшего мужа «Золушки» Янины Жеймо:

- Вера Петровна - удивительная тетка. Завадский был рафинированным московским интеллигентом. А Марецкая… как бы это помягче… В общем, когда они приходили на какой-нибудь закрытый просмотр, Завадский со всеми раскланивался, говорил комплименты и изысканно шутил. А Вера его одергивала: «Юрочка, если ты не поссал, вот туалет!» Она была его контрапунктом.

Конфеты и слезы

Отношения Раневской и Завадского были гораздо шире понятий «друзья» и «враги». Их история уходит в далекое прошлое, когда Фаина Георгиевна еще не состояла в труппе. Да и Завадский еще не возглавил Театр им. Моссовета.

На дворе стоял 1924 год. На очередной вечеринке у своей тогдашней любовницы - поэтессы Марины Цветаевой - Юрий заприметил хорошенькую и умненькую Ирочку Вульф, студентку Школы-студии МХАТ. Она была дочерью лучшей подруги Раневской - Павлы Вульф, известной провинциальной актрисы, ученицы Комиссаржевской.

Потеряв голову от Ирины, крепко дружившей с Норой Полонской - последней музой Маяковского, Завадский забыл всех предыдущих. Даже Цветаеву, которая считала его почти полубогом.

- «Пушок» маме долго не нравился, но ухаживал очень настойчиво, а главное - очень красиво: бесконечные цветы, коробки конфет с его изображением в роли Калафа в гремевшей в столице постановке «Принцесса Турандот»; туалетная вода с тем же изображением. Надо было решаться… И мама решилась, - рассказывал годы спустя сын Ирины Алексей Щеглов. - А до Юрия Александровича маму звал замуж Вольф Мессинг, считавший, что она тоже обладает даром и может стать медиумом - посредником в его общении с умершими. Его напора мама боялась и как могла избегала встреч.

Пылкие чувства к Ирине не мешали Юрию изменять ей, а потом ползать на коленях, вымаливая прощения и умываясь горькими слезами раскаяния. Когда же он увлекся юной студенткой Марецкой, Вульф собрала чемодан и ушла.

Конечно, была большая обида. Конечно, страдала. Раневская видела эти страдания и ненавидела обидчика. Однако потом, когда Ирина его простила и даже стала верной помощницей Завадского в Моссовета, остыла и Фаина Георгиевна. И пришла по просьбе Вульф работать к ним в театр.

Нежные слова

- Идеалом женщины для Ю.А. была его сестра Вера, благодаря которой Юрий познакомился с Цветаевой - девушки учились в одной гимназии. Вера была актрисой и внешне очень похожа на Марецкую. Впрочем, все его дамы были одного типажа: темноволосые, чуть холодные, уверенные в себе личности, - в один голос говорят биографы Завадского. - Сестра Вера умерла в 34 года в 1930-м. От туберкулеза. Завадский сильно страдал от этой потери. И еще пуще искал утешения в объятиях разных женщин.

Поразительно, но Юрий Александрович обладал такой магической силой, что ни одна бывшая не желала ему зла после расставания. Более того, они навсегда оставались преданными и готовыми ради него на всё. Яркий пример - Вульф и Марецкая. Да и Цветаева. Пожалуй, ни одному другому человеку она не посвятила столько произведений: пьесы «Метель», «Приключения», «Феникс», «Фортуна», стихотворный цикл «Комедьянт». А в «Повести о Сонечке» рассказала не только свою историю страсти с Юрием З., но и о его отношениях с очень красивой актрисой Софьей Холлидэй, к которой питала неоднозначные чувства, хотя та всегда была за кем-нибудь замужем и «слегка беременна». Кстати, Сонечка страстно любила не только Завадского, но и Василия Качалова, по которому сохло все женское население страны. И Раневская в том числе.

- Из-за этой своей влюбленности в великого Качалова Фаина Георгиевна так и не создала семью, - считали ее коллеги. - Для Старухи остальные мужчины не существовали.

Единственный, кто удостоился от Раневской приятных эпитетов (в гораздо меньшем количестве, конечно, чем Качалов) - маршал Толбухин. Алексей Щеглов писал в своей книге «Раневская. Фрагменты жизни»:

«Ее рассказы о Федоре Ивановиче были проникнуты удивлением, нежностью и совершенно лишены свойственной Раневской иронии. С нежностью она говорила и о Любочке Орловой, которую перед каждой заграничной поездкой просила «привезти мыльца». «Сказать про Люб «добрая» - это все равно, что сказать про Толстого - «писатель не без способностей», - говорила Фуфа. Та ее тоже очень любила и называла исключительно «Мой дорогой любимый фей». Ведь благодаря Раневской она стала кинозвездой.

Когда Орлову в первый раз позвали сниматься, Музыкальный театр не отпускал, поставив ультиматум - или увольняйся, или отказывайся от кино. И Фуфа сказала Любе: «Уходи оттуда - кинематограф станет твоей судьбой». Она так и сделала. Это был фильм «Веселые ребята» Григория Александрова, который уже через месяц сделал Орловой предложение, и та ответила да».

Обожала Раневская и Анну Ахматову. Считала ее гением и за «божественный дар» называла поэтессу провидицей, а иногда и ведьмой. И, конечно, всегда добрым словом отзывалась о Плятте.

Подлый шантаж

Плятта любили все. Особенно чужие дети - своих у него не было. Ирина Вульф родила сына Алексея в конце 1939-го от третьего мужа - актера Валентина Щеглова. В 1948-м мужчины не стало. Сын очень переживал от безотцовщины и умолял маму «жениться» на... Плятте.

- Мечтал, чтобы он пришел к нам домой и остался навсегда, хотел, чтобы он стал папой, - делился Алексей Щеглов - «Ты с ума сошел, - отрезала мама. - Он хороший, но у него есть жена - Нина Бутова. Потом, он занят: театр, кино, дубляж - задерган, его терзают со всех сторон». Моя «безотцовщина» требовала другого ответа.

Рыжеволосая Нина была женщиной странной и полностью не приспособленной к быту и «женским» делам, таким, как готовка, уборка и т.п. Частенько «баловала» супруга абы как сваренной курицей, которую подавала на засаленной газете - мыть посуду она не любила, поэтому в их доме она и не водилась. Бутова молча терпела многолетний роман Плятта с Марецкой, начавшийся почти сразу, как Ростислав Янович пришел в Моссовета (1943 г.). Молчала до тех пор, пока однажды муж не заявил, что уходит к Вере - в тот день любовница наконец согласилась стать его женой. Бутова стремглав подбежала к окну, распахнула его, встала на подоконник и спокойно произнесла:

- Уходи. И я сделаю шаг.

Пришлось остаться. Так повторялось несколько раз (иногда шантаж был в виде «Уйдешь к Верке - повешусь!») и в итоге Плятт смирился, понимая, что, пока жива Нина, к Вере - единственной любви его жизни - он уйти не сможет.

Бутова скончалась 22 июля 1978 года. Через 26 дней остановилось сердце тяжелобольной Марецкой.

Это был рак. Началось с опухоли в груди. Потом метастазы дошли до мозга.

- Страшная болезнь обострилась не просто так - Вера очень переживала за дочь, попавшую в психушку, - считают в театре. - Психическое здоровье 37-летней Марии подорвало самоубийство мужа - филолога Дмитрия Шестакова. Месяц она мучилась бессонницей.

Марецкая родила Марию от малоизвестного актера Троицкого в отместку Завадскому за измену с балериной Улановой. Но, что примечательно, ушел он от Веры не к ней, а к бывшей сожительнице - Ирине Вульф. Правда, ненадолго. Для Завадского и Улановой этот брак был первым и единственным официальным. Более того, по документам Галина Сергеевна до последних дней носила его фамилию, хотя супруги давно не жили вместе.

Пять смертей

А 9 мая 1972 года скоропостижно скончалась 65-летняя Ирина Вульф.

Раневская не пошла в театр на панихиду.

- Вы бы видели, какими слезами обливался Завадский! Утешала его Марецкая, - делился Щеглов.

Раневская на листках, обложках, в телефонной книжке писала снова и снова отчаянные, растерянные слова: «Ирина умерла, не могу примириться», «Со смертью Ирины я надломилась, рухнула, связь с жизнью порвана. Мне стыдно, что я пережила ее».

26 января 1975-го не стало Орловой - рак поджелудочной.

В дневнике Раневская напишет: «За мою более чем полувековую жизнь в театре ни к кому из коллег моих я не была так дружески привязана, как к дорогой доброй Любочке Орловой».

5 апреля 1977-го остановилось сердце Завадского - рак желудка.

И снова Фаина Георгиевна плачет: «Я знала его всю жизнь. Со времени, когда Ю.А. только-только начинал, жизнь нас свела, и все время мы прошли рядом. И я грущу, тоскую о нем, мне жаль, что он ушел раньше меня. Чувствую свою вину: ведь я так часто подшучивала над ним…»

19 июля 1984-го перестало биться израненное сердце Раневской.

Среди последних записей в ее дневнике были слова: «Очень хорошо знаю, что талантлива, а что я создала? Пропищала, и только. Кто, кроме моей Павлы Леонтьевны, хотел мне добра в театре? Кто мучился, когда я сидела без работы? Никому я не была нужна. Я бегала из театра в театр, искала, не находила. Личная жизнь тоже не состоялась. В общем, жизнь прошла и не поклонилась, как сердитая соседка. Очень тоскую - нет Павлы Леонтьевны (умерла в 1961-м. - О. Е.), нет Ахматовой (умерла в 1966-м. - О .Е.). Я теперь одна, одна, одна. Спасаюсь книгами - Пушкиным, Толстым. Читаю летопись жизни и творчества Станиславского, - это и есть моя жизнь в искусстве. Тоска, тоска, я в отчаянии. И такое одиночество. Где, в чем искать спасения? Ушли все мои…»

30 июня 1989-го на руках второй жены скончался 80-летний Плятт. После смерти Марецкой актер увел ее у друга - режиссера Всесоюзного радио Николая Литвинова. Людмила была моложе Ростислава на 20 лет.