На вечере в честь 100-летия Гайдая стол для Долиной, Ярмольника и Харатьяна накрыли прямо на сцене
- Стойте, я не узнаю вас в гриме. Кто вы такой? Сергей Бондарчук? Юрий Никулин? Боже мой! Иннокентий Смоктуновский, Кеша, - расплескивая просекко, бросился я на Леонида Каневского.
- Ключница водку делала, - брезгливо поморщился актер, закусив буфетным пирожком.
Атмосфера в московском Доме кино на вечере, посвященном 100-летию Леонида Гайдая, уже пронзительно пахла ямайским ромом, а новостей все не было.
Пожилые интеллигенты, чья молодость пришлась на «Агдам» и «Букет Молдавии», тосковали по команде «мотор» и чему-то еще, что сосало под ложечкой и никак не вспоминалось.
- Помер человек - и фактов не осталось, - вздыхал Юрий Чернов над опустевшим бокалом с сиротливо увядающей льдинкой.
- Жить, как говорится, хорошо. А хорошо жить - еще лучше, - пришлось поддержать звезду чем-то оптимистичным.
Так же пришлось незаметно подмигнуть бармену. Вторая или третья порция виски поднимает настроение лучше всяких слов. Великий режиссер, воспевший алкоголизм как основополагающее социальное явление, несомненно, оценил бы мое благородство.
Великая сила искусства
Конечно, несколько глотков не превратят умного человека в дурака, но меня начинали терзать смутные сомнения, начнется ли когда-нибудь торжественная часть или я так и усну в буфете.
Пронзительный крик осла оторвал меня от красного сухого. Лицо Леонида Ярмольника идеально объясняло происходящее, но звук явно издавало не оно, поскольку рот товарища полностью занимала собой тарталетка. На лацканах его пиджака уже лежали сугробы перхоти из крошек дешевых закусок, а Леня все ел.
Оказывается, упирающееся животное прислала Наталья Варлей. Неумная шутка удалась на славу. Хотя парнокопытное так и не удалось вытащить на сцену, оно однозначно стало гвоздем программы.
Истошные вопли осла перекрыли выступление Дмитрия Харатьяна и Ларисы Долиной с такой же легкостью, как Кобзон перепел бы любого барда с грушинского фестиваля.
Понимая, что ничего более смешного уже не будет, мы с Игорем Ясуловичем снова перебрались в буфет.
- Птичку жалко, - кивнул я в сторону сцены. - Хорошо бы пива.
- Вина. Только вина, - мудро изрек народный артист.
С экрана к собравшимся с какой-то речью обращалась жена Гайдая - актриса Нина Гребешкова. Люди внимательно хлопали ушами, а я с лицом ужасным, но добрый внутри показывал буфетчице, как правильно тереться спиной о земную ось.
Помню, как кричал в спину уходящему Каневскому: «Черт побери!», выталкивал с Ярмольником осла на улицу и пел про зайцев. Не помню, откуда появился надкусанный батон, который я с утра нашел в кармане пальто. Но точно уверен, что в булочную я ездил на такси. А ведь ничего этого не было бы, если б не великая сила искусства, превратившая восторженного мальчишку в тонкого интеллигентного человека.