Поэт Юрий Ряшенцев: «Веню Смехова изнасиловал режиссер»
А еще когда-то он был свекром знаменитой артистки Ольги Ломоносовой, мужем музы Булата Окуджавы и является дальним родственником Вениамина Смехова. В его уютной квартире в тихом центре Москвы все дышит творчеством. Именно здесь и рождаются либретто к мюзиклам, слова к песням. Тут Юрий Евгеньевич живет с нынешней женой и коллегой Галиной Полиди.
- Как себя чувствуете?
- Соответственно возрасту. Работаю. Готовится театральная премьера «Трех мушкетеров» у Марка Розовского. В Питере будет роскошное исполнение «Преступления и наказания» с оркестром. Это наш первый вариант с Артемьевым - чистая опера.
- Если отвлечься от финансовых вопросов, что вам ближе: театр, кино или стихи как таковые?
- Вот умница! Если отвлечься от финансов, то я бы писал стихи и ни о чем другом и не думал. Но на стихи не проживешь. Поэтому когда в свое время я занимался переводами и переводил, в частности, много грузинских произведений, понял, что вот это может дать возможность жить. А между прочим, я языков не знаю.
- Как же переводили?
- Лучшие переводы с грузинского - Пастернака и Заболоцкого. Они не знали языка, но замечательно знали страну. Слышали грузинскую речь, долго слушали музыку стиха, имели очень хороших авторов-подстрочников.
- Как-то в интервью вы сетовали, что в кино не сильно прислушиваются к мнению поэта в отношении того, как должна звучать песня, как должен выглядеть тот или иной характер. До сих пор такого мнения?
- Здесь надо понимать, что когда ты отдаешь свою работу в театр или кино, то дальше ты перестаешь решать ее судьбу. Ее судьбу решает режиссер. Именно он становится хозяином. Но тут важно сохранять достоинство и отступать до предела. Не отступать дальше, потому что иначе ты можешь получить что-то резко противоречащее вообще тому, что написал. У меня, слава богу, таких эпизодов не было. Хотя… нет. Кое-что было.
- Расскажите!
- Был один эпизод, связанный с «Тремя мушкетерами». Тогда пришлось подать в суд на снимающую организацию. Мы выиграли процесс.
Там было 30 с лишним песен моих. Снимали во Львове, и в какой-то момент им понадобилась еще одна песня. И они меня не нашли, хотя до сих пор всегда находили. И сами написали 31-ю песню - «Песня Миледи». Там были жуткие слова: «Я провинилась чистотой, я провинилась красотой». Я сказал: «Воля ваша, вы режиссер и можете включить ее в фильм, но, будьте любезны, в титрах написать, что эта песня принадлежит перу не Ряшенцева, а того, кто написал». Они этого не сделали, потому что, если бы была упомянута фамилия автора этой песни, пришлось бы и ему платить. Я подал в суд и выиграл.
- Эту песню написал Вениамин Смехов, так?
- Совершенно верно! Мы большие друзья и даже чуть-чуть родственники.
- У него претензий не было?
- Он совершенно не претендовал ни на что. Его режиссер изнасиловал.
- Это как?
- А вот так! Насел и не слезал, пока тот нужный текст не родил. Скверная история. Но это уже далекое прошлое.
- Когда пишете песни для фильма или спектакля, предварительно общаетесь с актером, который будет ее исполнять?
- Я очень люблю актеров и стараюсь тесно с ними общаться. Считаю, что одно из достоинств автора-паролье (то есть меня) - это сделать так, чтобы актеру было удобно. И я очень дружил с ныне покойным первым д’Артаньяном Володей Качаном, который играл в ТЮЗе. И с Мишей Боярским. Знаете, получаешь большую радость, когда большой актер тебя поет.
- Бывало, что актер вносил какие-то коррективы в уже написанную песню?
- Бывало, конечно, но своих отрицательных эмоций по этому поводу не помню. Одна из моих любимых работ - в фильме «Рецепт ее молодости». Было соло Борисова, когда он пел зонг «Быть может, против хищников культура, цивилизация за нас». Он это сделал, не скажу, что по-другому, он сделал точно так, как я хотел, но с такой остротой, как будто докладчик стоит за трибуной. Сделал это замечательно, современно, и меня это очень порадовало. С Гурченко довольно трудная была работа. Но неожиданные краски, найденные ею, меня только радовали. Гафт шикарно шел по электричке с аккордеоном и пел «Перестройку начали с рассвета».
- Нравится музыкальное оформление многочисленных современных сериалов?
- Не успеваю за всем следить. Но меня всегда больше не заглавная композиция привлекает, а финальная. Думаю: «Дай-ка, послушаю два куплета, что там такое, кто автор». Больше всех мне запомнился автор текстов в «Бригаде» - Алексей Шелыгин. Меня знакомили с ним. Это человек, который мне по-настоящему интересен. Еще смотрю иногда юмористический сериал «Наша Раша». И в этом «О-на-ша-ра-ша» что-то есть. Это, безусловно, способные люди написали. И то, что нашел Гарик Сукачев в своих песнях, - тоже заслуживает уважения. Поймите, я не сноб и не пижон и не отрицаю фактуру, но сейчас нет ярких фамилий. Для этого ведь человек должен много всего сделать. Нас вообще не запоминают, и уж точно никого не запоминают по двум-трем песням. Я помню, в какой-то телевикторине спросили: «Кто написал песни к «Трем мушкетерам»?» И одна участница сказала: «Вот я гадаю или Ряшенцев, или Онегин Гаджи-Касимов». Я покатился со смеху!
- Не обидно?
- Нет. Я другого поколения человек. Если мы получили возможность сидеть дома и, никого не тревожа, делать свое дело, да еще и за это деньги получаем, уже замечательно. И никаких других слав нам не надо. Лирический поэт - существо абсолютно безвестное. Это потом он становится Пушкиным или Мандельштамом. Автор песен вдвойне безвестен. Зато песни известны сами по себе. К этому надо привыкнуть.
Интимное признание
- Кого из наших поэтов считаете сильнейшим?
- Окуджава прекрасен во всех проявлениях. Мы с ним не были близкими друзьями, но, бывало, жили в одном гостиничном номере, встречались на вечерах. Хорошо с ним было...
- Правда, что у вашей бывшей жены был роман с Окуджавой?
- Мы сидели с ним как-то в Кутаиси в номере. Смотрю, Булат жмется, смущается и вдруг говорит: «Юр, я тебе одну вещь должен сказать. У меня ведь твоей Оле девять стихотворений посвящено». Отвечаю: «Булат, неужели ты думаешь, что найдется такая жена, которая не будет хвастаться мужу, что была музой Окуджавы?!» И я счастлив, что моя супруга имела это в жизни. Никакой ревности!
- Кстати, а ваши родители не были против, что вы выбрали неприбыльную профессию, занялись всерьез поэзией?
- Отца я не помню. Он погиб в 1938-м. Отчима арестовали после войны. Меня вырастила мама - художник по трикотажу. Сначала она была под властью иллюзий, а потом начала радоваться моим успехам.
- Первую любовь помните?
- Не то слово - я же ей столько стихов посвятил и посвящаю! Алдонку Витурите до сих пор очень люблю. Может, поэтом из-за нее и стал… Мы учились вместе в педагогическом, но на разных факультетах. Сблизились на соревнованиях. Но и тут у нас были расхождения: я играл в волейбол, она - в баскетбол и делала это изумительно. Одна из лучших баскетболисток Москвы была! Алдонка - дивный человек, один из лучших на свете! Дай бог ей счастья и здоровья, если жива (сильно на это надеюсь). Давно ничего о ней не слышал. Страны наши разошлись, потеряли друг друга. У обоих была налаженная жизнь, и мы остались в нежных отношениях.
Встречались с Алдоной уже после того, как она вышла замуж и имела двоих детей. Приехал к ним в Литву. Муж ее в свое время был сослан в Сибирь. И вернулся оттуда с тенденциями великорусскими - выпить любил. Удалой такой был. Вместе все посидели хорошо.
- У вас никогда не было желания уехать из страны?
- Упаси боже! Я - человек высшей степени инерции. Дом, в котором я живу, стоит с 1934 года. И я тут обитаю всю жизнь. Если меня сейчас переселят даже на Арбат, мне кажется, умру. Я - житель ЭТОГО района, ЭТОГО места. У меня много друзей уехали. Кто - в Израиль, кто - в Америку. Я страшно переживал все эти отъезды. Но я много путешествовал. Объездил всю Европу, а через пять дней меня тянет домой.
Последняя страсть мушкетера
- Скоро выйдут две новые части про гардемаринов. Дружинина обращалась к вам с просьбой о сотрудничестве?
- Обращалась. И к Вите Лебедеву, который тогда был жив. Но вопрос шел именно о деньгах и через юристов. В итоге не получилось ничего. С фильмом долго тянули, ничего нам не говорили. В четвертой части, насколько я знаю, наши старые работы задействованы. Вот если бы Светлана сама позвонила, у меня бы глаз загорелся, придумали бы чего-нибудь. А так...
- Приятно было работать со Светланой Сергеевной?
- Еще как! Это одно из самых хороших воспоминаний! Она - человек, который заводит очень. То, что взяла, всегда отстаивает. В нашу работу с Лебедевым не вмешивалась и целиком ее приняла.
- Какая песня из «Гардемарин» любимая?
- «Ланфрен-ланфра». Очень люблю стилизации. Стилизовать песенку под старую французскую, почти народную - было крайне интересно. Боярский хотел сыграть старого мушкетера и его последнюю любовь. Мне кажется, у нас получилось.
- «Ланфрен-ланфра» - это что такое?
- Абракадабра! Это как наше «ай-люли-люли». И «ланта-ти-та» из этой же оперы. Просто для связки. То, что песня стала самой популярной из всех других из фильма, о многом говорит. Как не радоваться таким маленьким победам! И плевать, что никто не знает, что автор этих слов я.
