Эдита Пьеха: Спившийся муж изменял мне в сауне с балериной. Часть II

Домработницу подобрали в подвале

- Эдита Станиславовна, мы слыхали, что вы много занимались благотворительностью...

- Да, на протяжении многих лет я помогала ленинградскому детскому дому 53. И даже в шутку называла себя его завхозом. Я привезла туда первую в Советском Союзе гуманитарную помощь. Я выступала в ГДР и на приеме в честь ноябрьских праздников познакомилась с представителями "Красного Креста". Я им рассказала, что в этом детдоме живут сироты при живых родителях, дети алкоголиков, и им нужна хорошая одежда. Мне собрали 250 посылок по 30 килограммов, а генерал ВВС из "Юнсдорфа" дал мне грузовой самолет до Ленинграда. Я купила в военторге "Смирновской" водки, раздала летчикам и сказала: "Чтоб груз цельный был". И я тоже. Я вообще люблю помогать людям. Например, в медцентре, где меня лечат, массажистке требовалось подключение искусственной почки. Но нужно было полгода ждать очереди. А ее жизнь висела на волоске. Мне помог муж, все-таки сотрудник президентской администрации! Позвонил в Ленинграде кому надо и массажистку приняли без очереди. Конечно, я не могу помочь всем. Мне приходит много писем от обездоленных людей. Они думают, что я богатая. Просят то пять, то 10 тысяч. Иногда - одежду. Теперь я письма читаю с конца. Вначале обычно идет целая тирада комплиментов. И только в конце излагается суть дела. Пишут: "Дочка выходит замуж. Нет денег. Подарите ей одно из ваших концертных платьев". Или: "Мне не в чем ходить. Пришлите какую-нибудь шубку, которую вы уже не носите. И шапку тоже. Можно и сапожки". Но у меня нет ненужных шубок. Если я какую-то шубу и не ношу, я отдаю ее своей дочке. Мне очень дискомфортно, что я не могу помочь. Но мне самой надо построить на даче подстанцию, так как у нас электричество часто вырубается. А за концерт я получаю не так много: меньше половины гонораров всех нынешних звездочек, даже начинающих. Да еще половину отдаю своим музыкантам. Но мне хватает на жизнь. Я не транжира. А на черный день у меня есть заначка в долларах.

- Не боитесь, что доллар обесценится после введения евро?

- Я дружу с банкирами. Они говорят: "Если что-то будет намечаться, ты первая узнаешь". Потом я хоть и храню деньги в банке, но не в виде вклада, а просто в сейфе. Я стала так делать после своего 60-летия. За три года до него я открыла валютный счет в Мосбизнесбанке и начала копить деньги, чтобы достойно его отпраздновать. Тогда нам уже платили гонорары в валюте, по договорным ценам. И я все складывала на этот счет. Потом на банкетах я подходила к богатым людям и просила перечислить на мой юбилей, кто сколько сможет. И знаете, как перечисляли! Некоторые даже по 5 тысяч долларов. В итоге собралось 220 тысяч. Я могла справить шикарный юбилей с шикарным банкетом. У меня была идея накрыть на Дворцовой площади столы для всех желающих. И проехать по Невскому в роскошной карете с белыми лошадьми, за которой бы бежали борзые.

Но меня угораздило положить эти деньги под большие проценты в Нефтегазстройбанк. А когда в 1996 году я пришла, чтобы переложить их со срочного вклада на обычный, выяснилось, что банк разорился. Городская администрация хотела мне помочь, но у нее не нашлось столько денег, чтобы воплотить мои замыслы. В результате юбилей оказался испорчен. Потом мои друзья пытались вернуть мои деньги. Но после распродажи имущества банка я получила всего лишь 100 тысяч рублей. Мне с деньгами вообще не везет. У меня была заначка 25 тысяч долларов. Я уже боялась связываться с банками и хранила ее в спальне под ковром. Так, Вера Михайловна привела некоего приятеля Кирилла. Он играл с собачкой и, когда она полезла под кровать за мячиком, случайно наткнулся на мою заначку... Его вычислила Нина Вячеславовна, директор детского дома, которому я помогаю. Этот Кирилл был ее воспитанником. И она хорошо знала его повадки. Суд дал ему три года. Хотя я была против: деньги-то все равно не вернуть. А на зоне он еще хуже станет.

- Что же Вера Михайловна приводит в дом таких приятелей?

- Понимаете, она сама человек своеобразный. Ее мать была стопроцентной дебилкой. Родила Веру неизвестно от кого. Я ее подобрала в подвале всю избитую. Мне ее стало жалко, и я взяла ее к себе в квартиру. У нее одна страсть - спорт. Если я нахожу в доме какой-то непорядок, она не получает футбола - ни по телевизору, ни на Петровском стадионе. Но главный ее недостаток: она жутко доверчивая. Может пустить в дом кого угодно. С другой стороны, за 32 года Вера ко мне привязалась. Она стала как член семьи. Куда я ее дену?! У нее же никого нет. Так получается, что ко мне липнут воры и неполноценные люди.

Еще у меня есть водитель. Точнее, водительница: она живет отдельно во флигеле. Она профессионал, отработала много лет в такси. Но у нас с ней нет абсолютно ничего общего. Так как она отдала жилье дочке, которая вышла замуж, ее устраивает жить здесь на всем готовом. А меня устраивает, что она всегда под боком. Тут меня оса укусила. А у меня страшная аллергия на укусы насекомых: в течение получаса я стала вся пунцовая, лицо распухло... Если бы меня сразу не отвезли в больницу, неизвестно, во что бы это вылилось.

- В фильме "Неисправимый лгун" вы вроде бы сами сидели за рулем…

- Нет, это меня везли. Сама я машину не вожу - у меня пространственный кретинизм. Вот мой второй муж водил машину. Правда, тоже далеко не хорошо. Он ездил в нетрезвом виде. И не раз попадал то в кювет, то под грузовик. Так даже он мне сказал: "Тебе только на бэтээре можно ездить".

- А какая у вас машина?

- У меня были все машины: и "Жигули", которые второй муж разбивал, как орешки, и "Москвич-2141", и "Волга". Потом мне всучили за 10 тысяч "зеленых" подержанный "Сааб". Его приходилось все время ремонтировать, я с трудом продала его за полторы тысячи и взяла "Ниву". А потом ко мне приехала погостить с семьей моя подружка Ханка, с которой мы с третьего класса сидели за одной партой. Что же, они у меня будут в "Ниве" трястись?! Я поехала в автомагазин и попросила любую машину не дороже 16 тысяч долларов. Больше у меня просто не было. В итоге я купила "форд фокус" .

- Много ли у вас сейчас концертов?

- Нет, сейчас я мало работаю. Вот недавно потеряла восемь концертов за очень приличный гонорар. Ноги совсем не ходили. Я передвигалась по квартире вдоль стенок или двумя руками за кого-нибудь держалась. И так два месяца. У меня остеохондроз на стадии патологии. Заблокированы все диски от шеи до позвоночника. Поэтому я каждый год вынуждена на месяц ложиться в больницу.

- Вы имеете в виду военный госпиталь в подмосковном Красногорске?

- В Красногорский госпиталь меня запихала моя дочка. Она давала там тьму шефских концертов. И ее Анастасия познакомила с начальником госпиталя. Он мой репертуар знает наизусть - приходил ко мне в палату, пел песни... Источником моих проблем со здоровьем являются стрессы. В детстве меня никто не жалел. Мама с утра до ночи работала, стирала белье немцам. Два года - с 4 до 6 лет - я фактически пребывала под домашним арестом. С тех пор я стала очень ранимой. Я все преувеличиваю и могу год переживать какую-то неприятность. И как только кто-то скажет в мой адрес резкое слово, у меня сразу же идет реакция на суставы: то коленка заболит, то бедро, то плечо, то кисти... Этим летом меня звали и в Сочи, и в Йошкар-Олу. В Улан-Удэ предлагали два выступления за гонорар полноценного "сольника". Но я не смогла полететь, сидела и плакала. Не на четвереньках же я пойду на сцену! В прошлом году такой же приступ был, когда надо было лететь в Ригу. Одна нога вообще как мертвая была. "Мы вас на носилках доставим до зала, - предлагали организаторы. - А петь будете сидя". - "Простите, я не Алла Йошпе, - сказала я. - Она уже с этим сжилась, а у меня это "временное приключение".

Живая легенда с детства пьет спиртное

- Так вот оно что! А поговаривали, будто бы вы срываете концерты из-за злоупотребления спиртным?

- Да, когда у меня болели суставы, со стороны и впрямь выглядело непонятно, почему я иду, и меня заносит. Злой человек вполне мог сказать: "Да она пьяная, на ногах не стоит". С подобным я уже сталкивалась в молодости. Броневицкий любил ресторан "Восточный" (теперь он называется "Садко"). Мы часто забегали туда поесть. Он выпивал рюмочку коньяка, а мне заказывал фужер вина. И вот, когда я заболела, кто-то пустил "пулю", будто меня из "Восточного", завернутую в ковер, выносили. А что про меня подумали в Афганистане, когда я выступала там еще до ввода наших войск, на праздновании 1-й годовщины Апрельской революции! Мусульмане же вообще не пьют. А я перед выходом на сцену попросила фужер вина. Между прочим, полгода учила две песни: одну на пушту, другую на дари. И еще поздравление от советского народа на пушту. Естественно, очень волновалась! Мне принесли бутылку. Это для меня лучшее лекарство.

Мне еще Шульженко говорила: "Когда я очень волнуюсь, то прошу влить мне в стакан чая несколько ложечек коньяка и сразу делаюсь храброй". Мне это очень помогло, когда я выступала в советском посольстве в ГДР перед Брежневым и Хонеккером. После того, как я спела "Огромное небо", Леонид Ильич преподнес мне огромный букет роз. "Такие мужчины не каждый день дарят мне цветы, - сказала я. - Пожалуйста, поцелуйте меня!" И подставила ему щечку. Что ему оставалось делать?! А вот когда я выступала перед Хрущевым на съезде всех руководителей компартий Европы в Кремле, вина мне никто не дал. На сцену нас пускали только с паспортами. И просвечивали металлоискателем. Так мандраж был просто жуткий!

- А почему в 1997 году вы не приехали в Кремль, чтобы получить из рук Ельцина орден "За заслуги перед Отечеством", которым вас наградили к 60-летию? Тогда это тоже связывали с вашим запоем?

- Почему я не приехала? Да потому что мне дали орден 4-й степени! А я не 4-й степени! Я столько сделала для Советского Союза, для России, для Отечества! В Афганистан трижды ездила. Не за дубленками, а просто для наших солдат. В Армении после землетрясения выступала. Дала множество шефских концертов для инвалидов, для престарелых, для сирот. Все давали левые концерты. И получали в конвертах по пять тысяч. А я не дала ни одного концерта за наличные, в обход концертной организации. Естественно, мне было очень обидно. Но я не хотела этого показать. И, сославшись на болезнь, не поехала за орденом. А два года назад министр культуры вручил его мне во время заложения моей "звезды" перед концертным залом "Россия". Не уточняя при этом, какой он степени.

- Что же, вы сейчас совсем не пьете?

- По моему мнению, те, кто кричат, что они не пьют (если, конечно, это не связано с какой-то болезнью), - ненормальные, неправильные люди. Человек так устроен, что ему иногда надо выпивать - в связи с переутомлением или, наоборот, с какой-то радостью. Поэтому вино всегда должно быть в доме. Важно - сколько пить. Даже моему мужу после операции у Акчурина рекомендовали ежедневно не менее двух фужеров красного вина, чтобы не откладывались бляшки и холестерин был в норме. А я так с детства приучена к вину. Когда мы жили во Франции, меня им спасали от анемии. Там вообще всем детям дают за столом вино с водой. Так что для меня это не пьянство. Сейчас-то я принимаю всякие лекарства от мозгов.

И даже когда муж приезжает, отказываюсь с ним выпить. А когда я хорошо себя чувствую, я бегаю по шесть километров, обливаюсь ледяной водой и выпиваю фужер сухого вина. Мне это приятно. Мне это нравится. Бывает и такое, что я сваливаюсь, как сейчас с суставами. И прошу Веру купить что-нибудь выпить, чтобы не плакать, чтобы не думать, что я в коляске буду ездить.

- А какое вино вы больше любите?

- Сейчас красное. А вообще белое. Оно легче. Раньше я увлекалась"Гурджаани", "Цинандали" и другими грузинскими винами. Вечером после концерта или днем в жару после пляжа очень приятно выпить холодного вина. Разумеется, белого. Красные вина пьют при комнатной температуре. На Кубе мы спасались от жары только ледяным вином. Как люди пьют чай, так мы пили вино. Иначе там невозможно! А цели и желания напиваться у меня никогда не было. Если уж меня сильно обидят, я могу, не думая, выпить лишнее. Но это тут же отражается на моих сосудах: начинаются жуткие головные боли. Было три случая, когда я, расстроенная, вышла на сцену, выпив лишнее. И до сих пор ругаю себя за это! Нет-нет, я не шаталась, не падала. Только очень медленно говорила. Когда я навеселе, я никогда не падаю, это обычно происходит со мной в трезвом виде. Вот я лежала на обследовании в госпитале в Красногорске, куда приехала из Перми. Тоже очень себя плохо чувствовала. И попросила Илону: "Пусть Женя привезет мне бутылочку вина". Пришел врач-невропатолог. А у меня на столе - бутылка. Он начал мне что-то выговаривать. "Доктор, ради Бога простите, вы не могли бы прийти послезавтра? - попросила я. - Вы что, не видите, как мне хреново!" После этого ко мне обратился начальник госпиталя: "Эдита Станиславовна, если вы хотите, чтобы все ваши анализы были правильные, надо отказаться от спиртного". И я месяц не прикасалась к вину. Со мной в палате жила моя костюмерша. Она мне готовила и ходила со мной гулять в лес. А потом сказала, что очень соскучилась по своей кошечке, и поехала на 4 дня в Ленинград. Я была вынуждена гулять одна. Так в первый же день я нашла единственный торчавший из земли корень и проехала на пузе метра три. А последнее мое падение было позавчера. Я лежала у себя в спальне, читала книгу. Вдруг в комнату залетела огромная навозная муха. Я встала на тахту, чтобы прихлопнуть ее газетой, но оступилась и упала на пол, вывихнув при этом мизинец. А сколько раз я падала с лестницы! Или вот еще был случай… - Эдита Станиславовна обратилась к Вере Михайловне. - В канун какого юбилея это было, когда я тебе под зад хотела дать? Кажется, 25-летия сценической деятельности. Я была вся на нервах. Мы жили только на репетиционные деньги. Концертов не было.

Зная об этом, Вера отказалась получать у меня свою зарплату. И бросила мне деньги в лицо. Естественно, я разозлилась. А у меня есть такой прием - Эдита Станиславовна встала рядом с Верой Михайловной и ловко отвесила ей пендаль. - Вера стояла около дверей. Я размахнулась и со всей силы попала ногой в косяк. Пальцы на глазах посинели. Оказалось, перелом. Что же касается вина… Понимаете, каждый судит в меру собственной испорченности. Я почему-то всегда думаю о людях лучше, чем они есть. А когда люди сами испорченные, они судят обо всех по своей мерке. Так пусть они наслаждаются! Но все равно им не удастся возвести меня в пьяницы!