Панкратов-Черный гордится, что много лет дружил с Евгением Моргуновым, у которого отношения с другими коллегами зачастую не складывались.
- Он очень многих обидел, порой напрасно. Вицин считал его злым человеком. А я с этим не согласен, - говорит Панкратов-Черный. - Каждый актер мечтает о больших ролях, а в этом плане Моргунову не очень-то и везло, хотя он был невероятно талантлив и многогранен. В свое время он ушел из Театра киноактера, где у него не было ролей, а потом очень жалел. Ушел и из Малого театра - лучшего в стране. Его самое большое везение - это работа с Леонидом Гайдаем. У троицы была невероятная популярность, и, к слову, Евгений Александрович умел ею пользоваться даже в решении бытовых вопросов. Никулина и Вицина, а особенно Гайдая, это очень раздражало.
- Моргунов под конец жизни даже не общался с Никулиным…
- Когда я разговаривал с Юрием Владимировичем о Моргунове, то спросил: «Неужели вы не понимаете, что Женя - добрый и хороший, но просто невостребованный?» На что Никулин пожал плечами: «Я понимаю, что он выискивает в людях свои недостатки и высмеивает их». - «Он выискивает недостатки, чтобы смешно их показать, потому что он - артист», - ответил я. Юрий Владимирович, конечно, все понимал, сочувствовал, но общаться с Моргуновым не хотел.
А когда я познакомил одного артиста цирка с Моргуновым, Евгений Александрович умудрился его обидеть всего одной фразой, вспомнив Никулина: «Да, я уже с одним клоуном снимался». Мой артист ответил: «Это вы больше на клоуна похожи». В результате чуть до драки не дошло. Мне пришлось их разнимать. В то же время Моргунов оставался добрейшим человеком.
- Докажите.
- Уже будучи тяжело больным, с диабетом, с ногой, которую волочил за собой, Моргунов позвонил мне и спросил: «Саш, можешь съездить со мной в тюрьму?» Я подумал, что это очередной розыгрыш, но Евгений Александрович терпеливо объяснил, что сын его приятеля попал в Бутырку, и его надо навестить. Родителей парня в тюрьму не пускали, а Моргунов, как он сам решил, мог проникнуть куда угодно. В результате нам и правда удалось туда попасть. Познакомились с начальником тюрьмы, Женя даже с ним подружился. Никогда не забуду Моргунова в Бутырке с ногой в гипсе.
- А как вы познакомились?
- В 1971 году в ресторане Дома кино. Я учился на первом курсе режиссерского факультета ВГИКа, и мы с друзьями пошли туда поужинать и заодно посмотреть на кинематографистов. Бедные студенты, взяли скромную закуску и бутылочку вина. По соседству гулял грузинский стол во главе с Вахтангом Кикабидзе. Когда там поднимали очередной тост за знатного уроженца Тбилиси, в ресторан зашел Евгений Александрович. Увидел нас в уголочке, подошел и спросил фирменным басом: «Никак студенты ВГИКа?» - «Да», - закивали мы. Когда Моргунов уселся за наш столик, мы испугались, что придется его угощать, а денег-то нет. Заметив наше смятение, «Бывалый» успокоил: «Не переживайте! Видите, как гуляют наши друзья с Кавказа?» Тут же подозвал официантку и заказал самый дорогой французский коньяк. Когда его подали, отправился с бутылкой к грузинам. Налил бокал, подал виновнику торжества, обнял его и сказал: «А я знал твоего папу». Едва он собрался вернуться к нам, следом на наш стол стали передавать шашлыки, закуски и выпивку…
- Говорят, что свобода не в том, что вам позволяют, а в том, что вы позволяете позволить себе.
- Однажды я был свидетелем, как в том же ресторане Дома кино кинематографисты встречали Новый год. Сергей Герасимов был Дедом Морозом, а Тамара Макарова - Снегурочкой. Подошел к ним их ученик - Моргунов, обнял за шею Герасимова, и, держа его за голову, выпил шампанское. Все обалдели, но Сергей Аполлинариевич сказал: «Сам такого выучил».
Впрочем, в компании близких людей Моргунов вел себя интеллигентно. Если видел пианино, садился и исполнял классику. Причем на фортепиано научился играть сам, на слух, и делал это очень хорошо. Он, кстати, был очень серьезно обижен на Михаила Козакова за то, что тот не позволил ему сыграть на фоно в фильме «Покровские ворота». Знаю, что позже Моргунов очень обиделся на всех, когда как режиссер снял фильм в стилистике Гайдая «Казаки тоже плачут», а его покромсали и пустили «третьим экраном». Он же дорвался до режиссуры, чтобы доказать Леониду Иовичу, что может сам снимать смешные картины. Сделал это виртуозно, но такта и терпения довести работу до ума без скандалов и потерь, увы, не хватило.
- Известно, что Моргунову за съемки в фильмах Гайдая платили меньше, чем Никулину и Вицину. Мог он устроить из-за денег скандал?
- Не думаю, что Моргунов скандалил с Гайдаем из-за пониженного гонорара, но то, что он всегда оставался неудовлетворенным в творчестве - факт. В то же время Женя был прижимистым человеком, экономил буквально на всем. У него была традиция заходить в любой магазин с черного входа, торговаться за каждый товар. Машину себе он, например, купил с большой скидкой. Грустно, что когда он также приобрел автомобиль «Жигули» и своему сыну, тот не успел поездить и полгода, как разбился насмерть. Для Жени это был страшный удар.
- Наверняка вы знаете о романе Евгения Александровича с балериной Большого театра Варварой Рябцевой.
- Они много лет прожили вместе. Подозреваю, что Вава умело пользовалась любовью Моргунова, как это часто делают актрисы и балерины с влиятельными мужчинами. Он и сам был очень пластичным человеком. Прекрасно танцевал. Рассказывал мне, что в фильме «Кавказская пленница» предлагал Гайдаю свой классический танец, но тот Женю только высмеял. Что же касается Рябцевой, то он и ее критиковал. Однажды рассказал мне, как на его день рождения она танцевала перед ним в пачке. Я пожал плечами: «А что здесь особенного? Она же балерина Большого театра». На что Женя ответил: «В Большом театре она плохо танцует, а вот передо мной - хорошо».
- За вашу долгую дружбу наверняка Моргунов удивлял вас много раз.
- Особенно я был удивлен его дружбой с директором Кунцевского кладбища и любовью Жени к кладбищам в принципе. Он часто ходил туда только для того, чтобы погулять, подумать, пофилософствовать, помечтать. Кладбище для Моргунова было любимым местом отдыха. Знаю, что некоторым он помог с местами на Кунцевском. Он и сам там похоронен.