Встретив в США последнюю жену Джоан, советский актёр понял, что рядом по-настоящему родной человек
Встретив в США последнюю жену Джоан, советский актер понял, что рядом по-настоящему родной человек
Культовый советский актер Олег ВИДОВ, скончавшийся сегодня от рака в США, дружил с нашими журналистами. Несколько лет назад обозреватель Надежда РЕПИНА и фотокорреспондент Борис КУДРЯВОВ навестили Олега Борисовича и его супругу Джоан в Лос-Анжелесе.
- Мама моя родилась в деревне Юркино Тверской губернии, у истоков Волги, в 1913 году, - рассказывал Олег Видов. - Ее отец был плотником, строил дома в Санкт-Петербурге. Ценили его. Мастер был первого класса. А в деревне, помимо школы, бабушка моя всегда давала приют умным странникам, а в обмен просила их поучить деток, поэтому моя мама и тетя Нюта знали много стихов и различных историй. Мама была отчаянной, лазала по деревьям, скакала на лошадях. Потом окончила педагогический.
В годы войны при приближении фашистов к Москве, когда многие прятали партийные билеты и зарывали их в землю, мама не побоялась вступить в партию и партизанский отряд. Она была видная женщина, и недаром мой отец - красивый мужчина - полюбил ее.
Выкормила свекольным молоком
- Мама меня растила одна, с отцом они не были расписаны и потерялись, - вспоминал Видов. - Когда я у нее родился, в этот день у нее из погреба украли картошку, а оставили только свеклу. Вот так, на свекольном молоке, она меня и выкормила.
Мама моя была учительницей. Вместе с ней я жил в Монголии. Помню, как мимо дома проходили пленные японские солдаты, помню их заунывные песни, песчаные бури и пожар на реке Орхон. Помню Казахстан, где мы жили с тетей Нютой, и Германию.
В Казахстане у нас был крошечный дом - мазанка, я ходил к соседям слушать по радио оперы - у нас радио срезали.
В Германии я ходил с мамой в музеи: в Веймаре, Галле, Дрездене. Помню церковь, где когда-то играл Бах. Как и моя мама, я в свои шесть лет прекрасно говорил по-немецки. У меня была очень толковая гувернантка и учительница музыки. Я думаю, что жизнь и воспитание в Лейпциге придали моему характеру черту - быть четким и ответственным. Мама тянулась к культуре и старалась дать мне максимум образования. Сама она прекрасно пела. У нее был удивительный голос.
После восьми лет меня воспитывала тетя Нюта, потому что у мамы были постоянные командировки. В восемь лет я познакомился с отцом. Он был крупным советским финансистом так же, как и его папа, мой дед Николай. С отцом мы были друзьями, и, когда я стал взрослым, он советовался со мной и гордился моими успехами.
- Как же ты без блата поступил во ВГИК?
- Очень хорошо подготовился, вот и поступил. А до этого учился в школе рабочей молодежи, работал санитаром в больнице и слесарем-электриком по обогреву бетона на строительстве Останкинской телебашни. Мне уже тогда хотелось быть ближе к телевидению, кино. Мир кино казался сказочным, загадочным. Мне очень нравились советские фильмы: «Пятнадцатилетний капитан», «Золушка», «Дети капитана Гранта» и американские – «Тарзан», «Великолепная семерка»… Я погружался в этот мир мечтаний, в мир второй реальности…
Пальто из драп-дерюги
- Твой отъезд в Америку - тоже поиск второй реальности?
- Нет. Мне хотелось быть подальше от князей и опричников. Мне тогда уже было за сорок, я получил режиссерский диплом и готовился снимать фильм о революции на Кавказе. Но мне не дали. Существовали и другие причины для отъезда. В 1968 году, например, Дино де Лаурентис предложил мне семилетний контракт - сниматься в двух фильмах в год в Италии и Голливуде! Не пустили! Никого из наших актеров не выпускали сниматься за границу, многим судьбы сломали. И Самойловой, и Ивашову… Я думаю, у партийных боссов были не только идеологические причины, но еще и элемент зависти к раскрепощенным людям. Мол, они будут летать по белу свету, сниматься в западном кино, и потом им рот не заткнешь. Лучше держать их под каблуком! Меня даже в Болгарию на фестиваль не пустили! Нас держали в рабстве. Меня, к примеру, приглашали в Америку играть Есенина в фильме «Айседора». Так они не пустили, а потом говорили, что «хорватский актер сыграл пьянь».
Но я в молодости и не думал, что стану жить в Америке. Даже английский не учил, считая, что дальше Ужгорода меня не пустят. И когда датский кинорежиссер Габриэль Аксель пригласил сниматься в фильме «Красная мантия» и мне вдруг дали разрешение, я был очень удивлен. Помню, для разговора с чиновниками из Госкино я приехал в стареньком пальто из драп-дерюги из своего Томилина, где жил в бараке… Посмотрел на меня Аксель и сказал: «Это герой моего фильма. Настоящий викинг!» И, к моему удивлению, меня вдруг отпустили!
- Из «драп-дерюги»? В бараке?.. Ты же был уже очень известным актером!
- Нам платили копейки. А артисту надо нормально есть, нормально одеваться - мы ведь всегда на виду! У многих семьи к тому же… Приходилось мотаться с концертами, чтобы заработать…
Были и другие причины для отъезда из СССР. Например, ввод наших войск в Афганистан в 1979 году. У меня сломалось чувство гордости за свою Родину. Я снимался там в 1971 году в фильме «Миссия в Кабуле». Знаю, какой это бедный, но доброжелательный народ, как хорошо он относился к «шурави», к русским. Я тогда как в ХVI век попал, в сказку «Тысячи и одной ночи»… Брежнев всегда говорил: «Мы - за мир» - и вдруг «интернациональный долг». Ради какого интернационального долга можно убивать людей, которые к тебе хорошо относятся? Когда Рейган сказал о нашей стране – «империя зла», для меня рухнул мир добра, который я выстраивал из тончайших кубиков…
Родной человек
- Известно, что подругой твоей бывшей жены Натальи Федотовой была Галина Брежнева…
- Да они были очень дружны… Я даже присутствовал на свадьбе Галины и Юрия Чурбанова и видел, каким пьяным и не слишком умным был наш генеральный секретарь. Леонид Ильич над всеми гостями, и надо мной в том числе, хлопал какой-то японской игрушкой, чтобы испугать. И пьяно хохотал, когда это ему удавалось. А ему все по-холуйски подхихикивали. Хотя вообще-то он человек был не злой.
Родители моей жены были интеллигенты и очень хорошо ко мне относились. Отец - профессор, кто-то из родственников занимал пост в правительстве. Жена моя Наталья была очень амбициозна и очень хотела, чтобы я пошел в Высшую партийную школу. А мне это зачем? Я же актер, у меня другая судьба… Нашего сына Славу она отдала в балетное училище, хотя, я считаю, он сам должен был выбирать кем стать…
- Ты общаешься с сыном?
- Я уехал, когда ему было 11 лет. Общаться жена нам не позволяла. И все грозила мне! Рассказывала, как запросто убирают неугодных людей. Запрещала Славе навещать бабушку и дедушку, моих родителей, когда они еще были живы. Эта дама, его мать, проявляла ко мне презрительное высокомерие. С каждым годом я чувствовал, что мы с ней разные люди, и ее мир мне глубоко чужд. Когда я с ней развелся, от меня многие стали шарахаться, считая, что я - в опале. Некоторые кинорежиссеры встречали крысиной улыбкой и не здоровались. Я был сам по себе. Наверное, в такой ситуации следовало бы ходить в Дом кино, дружить с «нужными» людьми, но я был одинок, и меня интересовала только моя личная жизнь. Я дозрел и понял, что в СССР мне делать нечего.
- И тогда ты заключил фиктивный брак с женщиной из Югославии?
- Да, помогли друзья. Когда я жил в Югославии, снялся в нескольких фильмах. Например, в шестисерийной картине «Черный дракон» сыграл гетмана запорожских казаков. И вдруг однажды вызывают в полицию и требуют, чтобы в течение 72 часов я отправился в СССР. Мой приятель Мариан, актер из Словении, понял мою ситуацию. Мы с ним пошли в австрийское посольство, где мне поставили въездную визу. Но выездной-то визы из Югославии у меня не было! На границе с Австрией был ресторан. Мы с Марианом сидели в нем до 12-ти ночи, а потом сели в машину и поехали к пограничной будке. Югославские пограничники внутри помещения смотрели футбол. Орали, хохотали… Мариан посигналил, они крикнули нам в окно: «Давай!» - и открыли шлагбаум. Пограничник на австрийской границе посмотрел мой серпастый-молоткастый с въездной визой и сказал: «15 лет здесь работаю и первый раз вижу советский паспорт!» На следующее утро парень-чех перебегал границу. Его убили выстрелом в затылок. Он 10 метров пробежал и умер.
- Олег, а как ты познакомился с Джоан?
- После Австрии я перебрался в Италию. Жил у друзей. Ждал получения американской визы. Джоан жила в этом же доме и общалась с моими друзьями. Она работала корреспондентом «Лос-Анджелес таймс» и собиралась возвращаться в США. От нее веяло таким теплом… Она удивлялась: что за русский такой странный! На плохом английском я ей много рассказывал о себе. Она терпеливо и доброжелательно слушала. Джоан - человек, который любую негативную информацию превращает в позитивную. Она меня поддержала, и я почувствовал, что это - родной и очень близкий человек.
- У тебя ведь, кроме Славы, есть сын Сережа. И он тоже познакомился с тобой поздно, хоть и не в восемь, как ты с отцом, а в 16 лет…
- Да, он сейчас в Лос-Анджелесе.
- Ты был женат на матери Сергея?
- Нет. И так судьба сложилась, что я узнал о Сереже поздно. Он приехал ко мне, окончил здесь школу и сейчас учится в университете в Санта-Барбаре. Они очень дружат с Джоан, она называет его сыном…