Настоящая память о войне – это не парады, не музеи техники, даже не «Можем повторить». Настоящая память – это понимание того, что многие вещи не должны повториться никогда.
Вы знали, что во время Второй мировой войны ныне действующая британская королева Елизавета II работала водителем на санитарной машине? Вот так запросто, будучи членом королевской семьи, пять месяцев в крови и грязи. В память о тех временах королева пожертвовала около миллиона фунтов стерлингов на создание мемориала женщинам на войне. Среди семнадцати комплектов одежды военных и рабочих специальностей, которые пришлось освоить женщинам, заменившим ушедших на фронт мужчин, есть и униформа водителя. Именно в такой юная принцесса крутила баранку.
Памятник женщине, матери, Прасковье Еремеевне Володичкиной, которая проводила на фронт девять сыновей, стоит в поселке Алексеевка Самарской области. Война забрала всех. Шестеро погибли на фронтах, а трое скончались от ран дома. Но мать этого уже не видела – после шести похоронок не выдержало сердце.
Немало таких матерей было на просторах страны, просто не всем поставлены памятники. В 1974 году «Комсомольская Правда» писала о Епистинии Федоровне Степановой – матери, пережившей восемь сыновей, павших в боях за Родину, девятый скончался от ран уже после Победы.
Осетины бережно хранят память о семи братьях Газдановых, ушедших на войну и не вернувшихся с нее. Мать не вынесла горя после третьей похоронки, отец дождался последней и тоже не стал жить. На въезде в село Дзуарикау установлен памятник семи братьям и их матери. Расул Гамзатов после посещения этого памятника написал песню «Журавли».
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей…
В Будапеште прямо на набережной стоит шестьдесят пар бронзовой обуви. Новые, заношенные, модельные, рабочие, детские, женские… Это дань памяти убитым у Дуная жителям города, которых рачительные немцы ради экономии заставляли разуваться перед расстрелом.
В Зеленогорске (Санкт-Петербург) установлен памятник хлебу. 125 грамм в сутки на человека сохранили не одну душу во время блокады Ленинграда. Черный, мокрый, глинистый, из лебеды и жмыха – все равно это была жизнь.
Фото: Петр Иванов, wikimedia.org
30 метров в высоту. 5000 тонн бетона. 78 вмурованных в него единиц военной техники. Там есть даже наши Т-55 советских времен. Так выглядит памятник «Надежда на мир» в Ливане. Автор, Арман Фернандес, много раз предлагал разным государствам свою идею. От строительства отказались Страсбург, США и Франция. Спустя год после того, как Израиль вторгся в Ливан, Фернандес предложил построить памятник в Израиле, но израильтяне тоже не прониклись идеей. Зато она пришлась по душе их противнику. И теперь в Ливанском Военном музее в Ярзе – юго-восточнее Бейрута стоит удивительное сооружение из машин, которые больше никому не принесут смерти.
Перл Харбор, Гавайи. Мемориал памяти 1177 морякам, погибшим на борту линкора «Аризона», когда тот был затоплен. Хоть мемориал и был построен еще в 1962 году, но до сих пор со дна иногда всплывают масляные пятна, которые зовут «Слезами "Аризоны"». Существует традиция посещения американскими президентами этого мемориала. Церемонию, приуроченную к годовщине гибели корабля и людей, даже посетили нынешний и прошлый императоры Японии.
Никаких оправданий не может быть у тех, кто повинен в смерти детей. В шахтерском городке Лидице в Чехии есть памятник. 82 детские фигурки в натуральную величину. 42 девочки. 40 мальчиков. После убийства чешскими патриотами имперского протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха немцы предположили, что в поселке укрывают участников сопротивления, причастных к покушению. Все дороги были перекрыты, жителей выгнали на улицу. Строения сожгли, их остатки сровняли с землей. Мужчин расстреляли, женщин отправили в концлагерь «Равенсбрюк», детей возрастом до года, которые «годились для онемечивания», отобрали и увезли. Остальных детей убили в газовой камере вместе с детьми из деревни Лежаки, которую постигла та же участь, что и Лидице.
Пусть иногда памятники и не вписываются в общий ряд привычных глазу обелисков, но каждый из них это боль миллионов людей, прошедших сквозь войну и несущих память о ней через всю свою жизнь. И хорошо бы, если бы нынешнее поколение делало бы хоть что-то, чтобы не допустить повторения журавлиных историй или бронзовых туфелек на набережной.