В самом кассовом фильме про Чебурашку нашли эротический подтекст
Перед нами сказка из брежневских времен в декорациях прекрасного южного города (среднего арифметического всех курортов Кавказа). Главные герои - садовник Гена (Сергей Гармаш) - крокодил не по облику, но по злобной сути (это, кстати, точное попадание в образ), а также Чебурашка, в целом более симпатичный, чем Гармадил, невзирая на невыдающуюся графику, плавающий масштаб нарисованного на компьютере зверька и руки актеров, проходящие сквозь его тело насквозь.
Подобно девочке Элли, Чебурахен переносится в Сочи посредством урагана и устраивает разруху в домике садовника. Но поскольку Гена и сам большой мастер разрушать и портить со всеми отношения, то минус на минус дает плюс. Вместе со зверушкой крокодилище находит наконец общий язык со всеми членами своей обиженной семьи и немножко становится человеком.
Странновато, что ни титра, ни полтитра про родителей Чебурашки в фильме нет. И поскольку последний родитель ушастого, мультипликатор Леонид Шварцман, умер всего полгода назад, критики сердятся за то, что все выглядит так, будто бы киношники ждали специально, пока все скончаются и их надежно закопают. Чтобы можно было наконец беспрепятственно вертеть швейную машинку и юзать Чебурашку в уши и в гриву.
Неприличный силуэт
Собственно, с вопросами владения и юзания связано развитие сюжета.
Битва за ушастого разгорается между семьей героя Гармаша и старухой Шапокляк в исполнении экс-«интердевочки» Елены Яковлевой. Почему-то в фильме Шапокляк стала владелицей шоколадной фабрики. Видимо, в этом кроется тонкий привет Эдуарду Успенскому. Тот, как мы помним, жизнь положил, охраняя своего Че от посягательств заводика по производству конфет.
Человекокрокодил Гармаш тоже отвоевывает Чебураху у шоколадной начальницы, оставляя последнюю с носом. Верне, в одном из эпизодов, подойдя к шоколадной статуе Шапокляк, Гена отламывает ей шоколадный палец и засовывает ей же в нос.
Дети в этом месте хохочут, а Фрейд делает пометку в блокнотике.
По поводу Фрейда есть что сказать. Во МХАТе Горького, например, есть такой знаменитый фонтан из стеклянных столбиков, который очень любят дети, но он вызывает настолько неприличные ассоциации у взрослых, что при Татьяне Дорониной сооружение даже прикрывали от стыда подальше. Так и в «Чебурашке» есть многое такое, что понятно взрослым, но абсолютно не считывается детьми.
- Что поразило в фильме? Шоколадный камшот крупным планом, - пишет Мильчин, очевидно имея в виду настойчивое желание Шапокляк-Яковлевой окропить всех шоколадом.
В ассортименте апелляции и к советскому детству, и к анекдотам про Чебурашку разной степени приличности. Так, например, фильм начинается и заканчивается визуализированным анекдотом. В конце - про то, как Гена катит Чебурашку на руле. Их останавливает милиционер: «Уберите этого с руля». Взрослых при воспоминании, что анекдот заканчивается фразой ушастого «Я не сруль, я - Чебурашка!», пробивает на ностальгическое ха-ха.
А в начале неведомый зверек прилетает с ураганом в город-сад и приземляется аккурат на клумбу, лелеемую Гармашом. Картинка заботливо показывает силуэт, оставленный зверьком на клумбе. Ничего такого, но люди старше тридцати вспомнят историю про то, как Чебурашку убили, обвели мелом на асфальте и сказали: «Ой, что-то неприличное получается».
Добавим к этому карнавализацию советских мемов («Тепленькая пошла», - блаженно шепчет ушастик, описавшись), череду смешных падений, апелляцию к культурному уровню зрителя (опять на уровне анекдотов), мощный эротический подтекст (не считывается детьми) и все это - в подкупающей милоте главного героя. Который разносит все, к чему прикасается с невинной улыбкой на детском лице.
В итоге получим составные части секретной формулы успеха. Но не все, конечно.
Зарыться в милое «тогда»
- Феномен этого фильма еще долго будет изучаться, - сказал Владимир Мединский, правда, не по поводу «Чебурашки», а относительно фильма «Холоп», также ругаемого критиками, но сорвавшего кассу несколько лет назад.
Успех «Чебурашки» возник не с бухты-барахты. До него и «Холопа» был «Последний богатырь», тоже показавший внушительные для нашего кино сборы. Три фильма роднит не только общая киностудия, но и общее лекало, формулу которого вывел американский исследователь массовой литературы Джон Кавелти. По Кавелти, один из залогов успеха - эскапизм. То есть уход из реального мира в иллюзорный.
Здесь - ответ на вопрос многих критиков: «Неужели вам мало хороших фильмов, что вы решили пойти на это?» «Хороший фильм», или «большое и высокое искусство», предлагает вместо эскапизма мимесис, то есть потрясение реальностью.
А наш зритель, замученный этой самой реальностью, потрясаться уже не хочет. Чем страшнее реальность, тем больше хочется зарыться в милое «тогда». Где черное и белое раскалывается в соответствии с нашими представлениями, все заканчивается хорошо и даже виновных можно понять и простить: старуха Шапокляк была такой вредной, потому что у нее - ни семьи, ни мужа, ни велосипеда.
И самое главное - никакой политики и пропаганды, если не считать рекламы курортов Минеральных Вод.
