Виктор Сухоруков: Я не голубой, не импотент и не контуженный!
 |
|
Виктор Сухоруков |
Знаменитый актер рассказал, почему до сих пор не женился
Несмотря на то, что Виктор Сухоруков дебютировал на киноэкране ровно 20 лет назад, широкому зрителю он стал известен лишь в конце 90-х, после съемок в фильмах «Алхимики», «Антикиллер», «Брат» и «Брат-2» с Сергеем Бодровым. В советском кино он был не востребован. Его даже на порог «Ленфильма» не пускали. Он не такой как все - белая ворона. В Голливуд звали - отказался. Зато сейчас - один из самых модных и востребованных актеров и непременный участник всех модных киношных тусовок. Особенно частый гость Сухоруков в Ялте. Для интервью мы встретились с ним в холле ялтинской гостиницы «Интурист». Расположившись в мягких кожаных креслах, начали беседу, которую то и дело прерывали местные жрицы любви. Девушки просили у звезды автограф, протягивая ему долларовые купюры.
- Вам позавидовать можно. На долларах вот так запросто свои росчерки пера оставляют, пожалуй, только президенты США и вы.
- Я говорю им: «Примета есть плохая - денег не будет!» А они хохочут: «Будут! Будут!». Да уж, вообще дорогой этот город Ялта.
 |
|
Виктор Сухоруков в фильме «Бедный, бедный Павел» |
«На пьянке меня заложил Маковецкий»
- Виктор, вы себя блюдете? Признавайтесь, как удается оставаться в прекрасной форме?
- Работаю, а главное - люблю свою профессию. Знаю, что я нужен, востребован, интересен. Я хочу соответствовать времени, ритму времени, хочу быть нужным людям - а это все мобилизует. Потом я не курю, не пью, не езжу на лифте!
- Не пью? А я слышал, что одно время очень даже любили приложится к бутылке?
- Это было ТАК давно! 1997-98 год. Это было на съемках фильма Алексея Балабанова «Про уродов и людей». Картина, которую он снял между «Братьями». Он снял сперва «Брат», затем «Про уродов и людей», а потом появился «Брат-2». Этот фильм о пороке. Он очень стильный и очень порнографический - вокруг него было много скандала. Он о том, что пороку подвержен всякий человек: любого сословия, вероисповедания, культуры. Так вот я играл редкого мерзавца. Я НЕНАВИДЕЛ эту роль, поэтому начал пить. Я приходил на площадку, наливал в пакет из-под кефира водку и ходил весь день, пил. Все было очень серьезно. Я попал в психиатрическую клинику, знаменитую Бехтеревку, и оттуда ездил на съемки. Но это было оч-ч-чень давно, и сегодня для меня настолько не интересно. Этой проблемы для меня сегодня не существует. К сожалению!
- К сожалению?
- Потому что пьяницы вам интереснее. Кстати знаете кто меня заложил? (улыбаясь.) Маковецкий. Никто бы не догадался, как напивается Сухоруков.
 |
|
Виктор Сухоруков в детстве. Фото |
«Мама хотела, чтобы я стал слесарем»
- Вы, по-моему, актер не по призванию, а по жизни. Как в артисты то пошли - мальчик из Орехово-Зуево, и вдруг в актеры…
- Меня можно назвать и белой вороной, и гадким утенком, потому что я не мамин был сын. Ничего в доме, и в воспитании моем, и в жизни, и в моем городе - ничего не располагало меня к тому, что бы я стал актером. Буднично, серо, фабрично, пьяно. Родители - люди фабричные. Мама ткачиха, отец чистильщик машин. Серая, утомительная, нудная жизнь, и так она прошла у них вся. Я же свой мир украшал, рисовал, фантазировал, разукрашивал сочинял, выдумывал. Я был домашним ребенком. Сидел дома, делал из конфетных фантиков наряды для кукол, рисовал мелом на асфальте дома для них.
Мама хотела, что бы я был помощником мастера на фабрике или в худшем случае слесарем. Она говорила мне, что актерский мир - это не наш мир. Там все по блату, там разврат, там бл…во, там наркотики.
- Она оказалась права?
- Не думаю, я с этим не сталкивался. В моей жизни этого не было. Мой алкоголизм не имеет отношения к этому театрально-киношному миру. Я пил помимо этого мира. И этому, кстати, я в свое время научился в Орехово-Зуево, конечно.
 |
|
Виктор Сухоруков в фильме «Первый после бога» |
- Почему с детства? Я пить-то начал поздно - после армии. Я был не пьющим ребенком. Я не был спокойным ребенком, я был артистичным. Я и наряжался, и куролесил, и на табуретке стоя стихи читал. Все мои герои и образы были придуманные мной: уши одного персонажа, нос от другого. Я оживлял и озвучивал этих персонажей собственной персоной.
Когда я поступил в ГИТИС, мама очень плакала. Я тоже не выдержал. Но она простила мне мое упрямство. Она была против до последнего момента. Она не поддерживала мои стремления, не давала деньги на электричку до Москвы. Когда я привез ей справку из института что «Витя Сухоруков зачислен на первый курс актерского факультета московского вуза», она заплакала. Я думаю, это была ее слабость, ее поражение. Она этими слезами согласилась с тем, что мои мечты имеют право на жизнь. Она даже фразу сказала, когда я ей воскликнул: «Вот мать, читай - я студент 1 курса!» - «Наконец-то, е… твою мать, давно пора!», и заплакала. Моих успехов она не увидела. Она умерла от рака желудка, когда я учился на втором курсе. Она меня не увидела даже студентом, потому что когда я уехал в Москву учиться, я очень редко приезжал в Орехово, хотя это было совсем рядом - 95 километров по той дороге, которую увековечил Венечка Ерофеев в своей книге «Москва-Петушки».
 |
|
Сергей Бодров-младший и Виктор Сухоруков |
«Когда ушел Фоменко, меня уволили из театра»
- Из Москвы как жизнь в Питер забросила?
- По распределению, а точнее, по приглашению великого режиссера Петра Фоменко. Тогдашнего бунтаря, диссидента, борца. Ему предложили должность главного режиссера в театре комедии, а мы студентами с тюками за плечами приехали показывать свои дарования. Он обратил на меня внимание и прислал телеграмму, что приглашает меня на главную роль. Мне, 26-летнему парню, предлагает главную роль старика Егорыча по произведениям Василия Белова. И я в отдел кадров. Перехитрил всех, обманул, забрал диплом и уехал в город, в котором не был никогда.
Я был любимчиком у Фоменко. Он меня любил и терпел. Зав. труппы бегал за мной с флаконом с криком: «Выпей нашатырь!», а я, улепетывая, кричал: «Не буду, я уже протрезвел!». Нашатырь пил только из рук Петра Фоменко. Когда Петр Наумович ушел, меня выгнали за пьянку, уволив по «волчьей» статье - без права устройства на работу полгода. Пришлось идти работать не по профилю. Был посудомойщиком, грузчиком, хлеборезом. Это было давно - в 82-м году. Я тогда бродил, блудил, пьянствовал, тунеядствовал.
 |
|
Виктор Сухоруков |
- В Питере где жили?
- Я жил в коммунальной квартире. Последние 10 лет в однокомнатной квартире в центре. Я маловато играл, но был заметной фигурой в городе. Жизнь вне Петербурга - в Москве и в кинематографе - у меня развивалась стремительно, бурно, неожиданно для меня.
- У вас депрессии в жизни были?
- Ни-ког-да! Я был тертым калачом. Уставшим от жизни человеком, за бортом, но закаленным! Хотя нет, были. Правда, это не опасно. Я человек не суицидальный, потому что жизнелюб. Кончать с собой я никогда не планировал и считаю это грехом и самым глупым занятием. Этим никого не удивишь, а только вызовешь раздражение и презрение. Эти качества можно вызывать и в живом виде. Правда, знаете, я больше мазохист, чем садист. Наверное, это природа, я мучиться люблю, а мучить других для меня преступно. Я Скорпион, жующий сам себя. Вот, сбили меня с вопроса - задали вопрос и не дали мне на него ответить.
- Мы о Питере говорили…
- А-а-а! Я уехал из Питера, ушел в никуда, все бросил, испугался. Уехал к себе в Орехово-Зуево. Меньшиков узнал, что я бросил театр академический, где-то раздобыл мой телефон - позвонил, пригласил поработать. Я вернулся туда, где я сегодня нужнее.
«Когда бросал курить - научился вышивать»
- Меньшиков вам ведь и с жильем помог, квартирку для вас выбил?
- Я сейчас очень хорошо живу, в двухкомнатной квартире на проспекте Мира, с хорошим ремонтом. Помню, когда я только переехал, шумиха вокруг моей квартиры разыгралась. Якобы после перепланировки в моей квартире завалилось пол-дома, что завалило моих соседей-пенсионеров снизу… Это все неправда. Я ничего не переделывал, не вредил и не ломал. Ничего не рухнуло. Это мне отомстили журналисты одного из изданий, которым я отказал в интервью.
 |
|
Свой холостяцкий статус Сухоруков использует по полной - как-то мы сняли актёра на пляже с симпатичной незнакомкой |
- Дом для меня был всегда убежищем. Я считаю, что каждый человек должен иметь норку, пристанище, прибежище там, где он может не стесняться самого себя. Для меня мой дом - и крепость, и убежище, и хата, и малина - все вместе. Хотя развратом и шумными оргиями я не занимаюсь!
Кстати обустройством своего жилища занимался сам.. У меня есть склонность к рукоделию. Хотя скорее это не склонность - это была необходимость. Когда я бросал курить, искал занятия своим рукам. У меня висели круглые пяльцы, которые я купил в Челябинске для того, чтобы сделать фото-рамку. До рамки дело не дошло - как-то у меня наступил критический момент. Я снимался на Одесской киностудии в фильме «Хромые не идут первыми» в начале 90-х у Михаила Каца. Прилетаю в Симферополь и вдруг обнаруживаю, что моя спортивная сумка наполовину забита «Беломором», а вторая половина - лекарствами от язвы желудка. Я тогда удивился и сильно возмутился тому, что мне некуда было поставит термос. Тогда-то и дал себе слово бросит курить. И одним только этим решением я освободил спортивную сумку и от папирос, и от лекарств. Но когда я бросал курить, это был труднейший этап в моей жизни. Я два года собирался с мыслями, забивал мундштуки ватой, и когда я приготовился бросить, я вдруг схватился за эти пяльцы, купил нитки мулине и начал вышивать лютики-цветочки у меня в садочке. Прибавил бабочек, птичек, в результате таким образом выкарабкивался. Меня никто этому не учил. Помогало! Интересно! Сегодня я занимаюсь этим крайне редко - только 32 декабря. До сих пор дома в рамочке висит моя первая картинка, когда я начинал. Я на нее с удовольствием смотрю, и все удивляются, что это я сделал. Она похожа на конфетный фантик.
- В кулинарии вы тоже мастак?
- Да сейчас пожалуй нет. Раньше любил этим заниматься. Наверное, от голодного детства. Я любил фантазировать на остатках пищи. Одно яйцо, пол луковицы, ложка вермишели - что можно из этого сделать? Я моделировал сложнейшие блюда. Вкусно получалось.
- Вам уже за 50, а вы все в холостяках…
- Между актерством или женитьбой я выбрал бы первое. Так случилось… Я ни разу не был женат, хотя я не голубой, не импотент и не контуженый. А может, и то и другое и третье - но это опять же тема для другого разговора. Так имеет право думать каждый именно потому, что я живу немножко ненормально. Конечно, я дерево посадил. Может, где-то бегает и мой пацанчик с моими глазами. Может, и не один. Но в гражданском, общественном понимании, в нормальном понимании – «как у людей» - не случилось. А кто знает, как надо. Может, моя жизнь и есть та норма, только кто-то придумал что должна быть жена под боком… А если я не люблю, когда храпят, пердят и толкаются пятками?!
У меня ведь есть другой пример на этот счет. Если не нормальна моя жизнь бобыля, а нормально то, когда люди, прожив 25 лет, выскакивают из-под одеяла и разводятся, заявляя во всеуслышание: "Не сошлись характерами!". Это нормально? Вот где разврат!
- А как же стакан воды в старости?
- Разберемся! Нам бы дожить. Попьем из ладоней.
- Одно время вы часто появлялись на людях со своим племянником…
- Я занимаюсь воспитанием Вани. У него нет отца. Он погиб от наркомании. Он сын моей родной, самой кровной, самой любимой младшей сестры Галины.
«Отрицательных героев играть интереснее»
- Не обидно, что до «Брата» у вас было много ролей, но только после этой картины вас узнала вся страна?
- А что плохого? Как случилось, так случилось. Главное, что слу-чи-лось. Живут десятки тысяч актеров и актрис, остаются в неизвестности, прозябая в местечковых театрах в Мухосрансках, а тут совпали время, место, ситуация. Я откровенно говорю, без кокетства, наверное, в этом не моя заслуга. Я талантлив был вчера, и завтра останусь - я в этом уверен. Были и раньше интересные работы, но так случилось, что именно с этой картиной я прославился. Я горд, что это произошло.
- После «Брата» жизнь сильно изменилась?
- Да нет, просто узнают больше и улыбаются чаще.
- В вашем багаже в основном герои-то отрицательные. Не надоело отбросов и подонков играть?
- Кто-то же должен их играть. А это у меня хорошо получается. Мечтаю о других ролях, хотя у меня были положительные симпатичные персонажи, но фильмы не получили того резонанса. Отрицательная роль отрицательной роли рознь. Хоть как назовите, хоть говном, но играть-то таких героев интереснее.
- С Сергеем Бодровым у вас какие отношения были?
- Мы были друзья, ничего больше сказать не могу. Когда по телевизору узнал о трагедии, случившейся с ним, заперся и три дня из дома не выходил. Плакал, рыдал (улыбаясь.) Не отвечал на телефонные звонки. Мне звонили все средства массовой информации вплоть до «Лос-Анджелес таймс». Видимо, хотели каких-то слов, но я не имел на это права.
- Даже говоря о таких трагических вещах, вы улыбаетесь?
- А что вкуснее - кислое яблоко или сладкое? В один прекрасный момент я понял. Скучный, кислый, злой, обидчивый, жалующийся, я не нужен никому, не интересен. Таких людей пожалеют, почмокают губками, и прочь. А когда ты весел, жизнерадостен, азартен, с юмором, когда тебе ничего от человечества не надо, а ты ему открыт, к таким людям тянутся. Такие люди нужны. Я хочу быть генератором, а не тормозом хорошего настроения.
- Не страшно быть не таким как все?
- Вся моя жизнь - гениальная, классная игра, и я не скрываю это. Все, что ненормально, есть либо болезнь, либо игра. Я могу превращаться в шута, дурака, придурка, но я знаю что это шоу, которое интересно и его смотрят. Не хочу быть снобом или занудой. Единственное, что я придумал сам в своем имидже - это быть честным. Даже с вашим братом журналистом. Хотя некоторые мне говорят: «Вить, ты можешь пострадать от собственной откровенности и искренности. Будь осторожен!». «Идите вы нах…» - отвечаю я. Если я буду сочинять и выдумывать, вы же меня первым на моем вранье поймаете и меня же будете моим враньем стегать.
