Бывший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР рассказал о первых жертвах конфликтов в Алма-Ате и Сумгаите
Бывший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР рассказал о первых жертвах конфликтов в Алма-Ате и Сумгаите
В декабре 1986 года, когда я расследовал дело о взятках в казахском Минавтотрансе, мне пришлось стать очевидцем событий, которые выглядели по тем временам абсолютной дикостью. В безмятежном городе, где бок о бок жили люди разных народностей, произошли беспорядки на национальной почве. Ни я, ни мои товарищи не знали, что это далеко не последний случай, и на фоне того, что произойдет дальше, исход событий в Алма-Ате покажется относительно мирным, несмотря на то, что погибли люди.
Восстание студентов
С 1985 года Советский Союз возглавлял Михаил Горбачев, выходец из Ставропольского края, очень непростого в межнациональном отношении. Казалось бы, в масштабах Союза генеральный секретарь должен был поступать предельно осторожно, вмешиваясь во внутренние дела республик. Но первые же его шаги оказались не просто странными, но и имеющими далеко идущие последствия, итогом которых стал распад СССР.
Долгие годы Казахстан, где была всего треть коренного населения, возглавлял Динмухамед Кунаев. Еще в 70-е годы он называл в качестве своего преемника тогдашнего секретаря парткома Темиртаусского металлургического комбината молодого Нурсултана Назарбаева. Назарбаев постепенно занимал всё более высокие посты и вот-вот должен был избираться на пост Первого секретаря компартии Казахстана.
В Казахстане всегда было спокойно, казалось бы, центру стоило только радоваться и дать возможность республике и дальше успешно решать свои внутренние задачи. Однако Горбачев, видимо, решил показать Кунаеву, кто в доме хозяин. Свою первую поездку в роли генсека он вместе с женой совершал по Сибири и по пути посетил Казахстан. При этом приехал не в Алма-Ату, а в Целиноград (будущую столицу Казахстана Астану). Горбачев, как потом выяснилось, сумел вбить клин между Кунаевым и Назарбаевым, воспользовался моментом и назначил руководить республикой представителя Москвы – бывшего первого секретаря Ульяновского обкома КПСС Геннадия Колбина, коего в Казахстане никто не знал и не ждал. Пленум, который послушно принял нужное решение, состоялся 16 декабря 1986 года и длился всего 18 минут.
Уже 17 декабря на площадь им. Брежнева (ныне Новая) в Алма-Ате вышли студенты с плакатами «Каждому народу – своего вождя!» Из Москвы сразу последовал приказ подключить силы МВД и военных, которых подвозили самолетами из разных городов – всего около 50 000. К концу дня уже начались беспорядки. Площадь пытались блокировать военными грузовиками, в них выбивали стекла, и ни в чем неповинные шоферы-солдаты были ранены. При этом военным запретили применять оружие, а митингующие были вооружены камнями, дубинами, арматурой, которые им подвозили.
На второй день на площади стояли уже организованные толпы молодежи, которая выдвигала лозунги о самоопределении. Перед демонстрантами выступали руководители республики, в том числе Нурсултан Назарбаев, все призывали окончить дело миром.
Но этого не получилось. Были ранены сотни человек, по официальным данным погибли трое: молодой человек, которого зарезали в автобусе, – он сказал что-то «не то», еще один человек, который был ранен и умер в больнице. Инженера телецентра Савицкого, стоявшего в оцеплении, убили пятью ударами стальными прутьями по голове - прямо под портретами Ленина, которые несли митингующие. Так фитиль поднесли к бочке с порохом.
Расследование дела о массовых беспорядках проводила Прокуратура Казахской СССР.
Колбин проработал в Казахстане всего три года, в 1989 году первым секретарем ЦК, как и планировалось ранее, стал Нурсултан Назарбаев. События 1986 года получили в независимом Казахстане название «Декабрьского восстания» (Желтоксан). В память о нем названы улицы в нескольких городах страны.
Масло в огонь
В Казахстане всё окончилось относительно благополучно, потому что там не было основательных причин для ненависти между казахами и русскими – ни территориальных, ни религиозных. Но вообще в СССР существовало около ста спорных территорий, так называемые «чужие среди своих». Например, когда проходило административное деление нарождающегося СССР, бывшие закавказские российские губернии поделили таким образом, что исконно армянские земли – Нагорный Карабах и Нахичевань – остались в Азербайджане, не соприкасаясь непосредственно с Армянской ССР. К тому же молодая Советская Россия нуждалась в международном признании и подписала с турками договоры, по которым к ним отошли две крупнейшие провинции Армении – Карс и Эрзерум – и священная для армян гора Арарат, где, по преданию, находятся остатки Ноева ковчега. Это все подливало масла в огонь, ведь в те времена еще кровоточили раны, нанесенные во время событий в Османской империи, где турки устроили настоящий геноцид армянского населения.
Недаром в период стабильного СССР тему Нагорного Карабаха было строжайше запрещено затрагивать. Со временем стало казаться, что худо-бедно компромисс найден. Столица Азербайджана Баку всегда слыла веселым и многонациональным городом. Там были два чисто армянских района, несколько десятков армян работали в аппарате ЦК, Совмина, правоохранительных органах. Все руководство Нагорно-Карабахской автономной области состояло из лиц из армянской национальности. В основном армяне проживали в столице Нагорного Карабаха – Степанакерте – и довольно большом городе Шуша, но к территории НКАО прилегал ряд районов, компактно заселенных азербайджанцами.
И вот в середине 80-х в центральной печати стали публиковаться статьи известных армянских писателей Сильвии Капутикян и Зория Балаяна с требованиями передать Нагорно-Карабахскую автономную область в состав Армянской ССР. В Нагорном Карабахе начались митинги и демонстрации с требованиями воссоединения с Арменией. Пролилась первая кровь. Совершенно неожиданно вопрос о Нагорном Карабахе поддержал Горбачев. 18 ноября 1987 года французская газета «Юманите» опубликовала интервью с советником Горбачева академиком А. Аганбегяном, где он прямо сказал: «Я хотел бы, чтобы Карабах стал армянским. Как экономист я считаю, что он более связан с Арменией, чем с Азербайджаном, я надеюсь, что в условиях перестройки и демократии эта проблема найдет свое решение».
Без согласия Горбачева Аганбегян на подобное интервью никогда бы не решился, тем более что на Пленуме ЦК КПСС 2 февраля 1987 года, Горбачев заявил о «досадном опоздании в решении национального вопроса», имея в виду возникший спор между двумя республиками.
В конце 1987 - начале 1988 года в Москву зачастили делегации армян с требованиями передать Нагорный Карабах Армении. Эти сигналы услышали не только в НКАО, но и в Армении. С ее территории немедленно изгнали около двухсот тысяч азербайджанцев, которые занимались там сельским хозяйством. Они уходили через горы, и, какое количество беженцев погибло, не знает никто. В Баку и расположенном недалеко Сумгаите появились бездомные, безработные и нищенствующие люди, которых назвали «еразами» (ереванские азербайджанцы). Жили они зачастую в землянках, чего в прежнее время невозможно было себе представить.
Во всем обвинили следствие
В конце февраля 1988 года на центральной площади Сумгаита собрался митинг, причем по инициативе горкома партии. Там рассказывали о действительных и выдуманных зверствах армянской стороны. Как позже выяснилось, у части присутствующих были заранее заготовленные адреса места жительства и работы зажиточных армян, которые подвизались в торговле и мелком бизнесе.
Я в тот период продолжал расследование в Алма-Ате, но мне было сказано: все бросай, лети в Сумгаит. В город ввели войска, но уже шли массовые погромы. Многих армян убивали с особой жестокостью, атаковали квартиры, буквально огнем и дымом выкуривали людей из помещений.
Во время сумгаитских событий погибли 26 армян и шесть азербайджанцев. Когда я выступал в Колонном зале Дома Союзов в Москве уже после трагедии, группа армян-делегатов обвинила меня в занижении количества погибших представителей их национальности. Я попросил огласить имена тех, кого мы не назвали. Но мои оппоненты никого назвать не сумели и в знак протеста ушли.
Во время следствия мы проверяли любые сообщения. Например, поступил сигнал о том, что по такому-то адресу детей выбрасывали из окна. Мы с обвиняемым, который рассказал об этом, поехали на следственный эксперимент и выяснили, что квартиру действительно атаковали и жильцы кидали из окна тюфяки и стулья, пытаясь спасти хоть какие-то вещи.
Другое дело, что я лично передал следователям КГБ приметы азербайджанцев-организаторов погромов. Начиная еще с Алма-Аты, мы регулярно готовили докладные записки на имя Горбачева, которые подписывали генеральный прокурор СССР, председатель КГБ и министр внутренних дел. Мы ждали какой-то реакции, но в ответ нас обвиняли только в том, что мы же еще и разжигаем межнациональную рознь.
Не знаю, случайно или нет, но вместо изобличения конкретных лиц, которые в разных местах грабили, насиловали и убивали, следствие построили по-иному: каждое ведомство искало «свои» преступления по «подследственности». Так, прокурорские работники расследовали убийства и изнасилования, следователи милиции – другие преступления, а следственно-оперативное подразделение КГБ – организаторов массовых беспорядков. А ведь фактически в большинстве случаев это были одни и те же лица. Однако никто из организаторов массовых беспорядков «не был установлен» и, естественно, не был привлечен к уголовной ответственности. Через много лет мне объяснили, что такое указание исходило от руководства КГБ. Когда же я в тот период возразил против подобного хода расследования, меня немедленно отослали обратно в Алма-Ату.
Как известно, пожар в Нагорном Карабахе, несмотря на то, что Армения и Азербайджан давно уже суверенные государства, не потушен до сих пор. А местом моей следующей тревожной командировки стал киргизский Ош.
Автор материала: Владимир Калиниченко, бывший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР, государственный советник юстиции III класса, Почетный адвокат России