Полный разбор «Дела Скрипалей»: от А до Я

Профессор МГУ, член Научного совета при Совете Безопасности Российской Федерации Андрей Манойло написал для EG.RU обширное исследование по «делу Скрипалей». Учитывая, что Андрей Викторович, награжден Почетным Знаком Совета Безопасности РФ и Почетной грамотой Секретаря Совета Безопасности РФ Николая Патрушева «За личный вклад в обеспечение безопасности Российской Федерации», медалями СБ РФ, то его разбор ситуации, можно смело считать смой профессиональной экспертной оценкой из возможных для открытой публикации.

Американо-британская оперативная комбинация, получившая название «Дело Скрипаля», продолжает набирать обороты. Еще совсем недавно основная интрига вокруг стремительно «тухнувшего» спектакля о Скрипалях вертелась вокруг «чудесно воскресшей Юлии» - дочери Сергея Скрипаля, бывшей в тот роковой день рядом с ним в Солсбери и получившей смертельную дозу боевого химического вещества «новичок», достаточную, чтобы отравить стадо слонов. В тот самый момент, когда интерес мировой общественности к «российскому следу» в этом инциденте стал угасать, дочь Скрипаля неожиданно появилась перед публикой, демонстрируя шрам на горле, и даже дала интервью. Все ждали, что Юлия сразу после интервью придет в Скотленд-Ярд и даст свидетельские показания, изобличающие подосланных ГРУ «русских убийц», а, может быть, даже кого-нибудь из них опознает по фотографии (Петров? Боширов? Посол России в Великобритании Яковенко?). Затем ее должны были (по заявлениям официального Лондона) изменить внешность (нарастить бороду и усы) и по программе защиты свидетелей под другой фамилией вывезти на ПМЖ в Штаты. Однако через некоторое время Юля пропала с лент новостей, так и не дав признательных показаний, и вскоре о ней все забыли, - в том числе и наш МИД, совсем еще недавно грозно требовавший допустить российских официальных представителей к персоне дочери Скрипаля). Где она теперь? Никто не знает.

Несколько позже (30 июня 2018) в том же самом Солсбери отравились неизвестным ядом еще два гражданина Великобритании – 44-летняя женщина и 45-летний мужчина (жители городка Эймсбери). Женщина в больнице скончалась. Власти Великобритании тут же обвинили в этом инциденте Россию, заявив, что ее агенты специально отравили еще двух человек, чтобы запутать следы. Наши в ответ заявили, что британским властям надо держать химикаты в безопасности – тогда от их утечек не будут страдать мирные граждане. Эта взаимная пикировка в целом особого внимания не привлекла ни у британских, ни у российских граждан: слишком мутная история легла в ее основу. Британские власти так и не смогли внятно объяснить данный инцидент (а именно, почему в Британии продолжают гибнуть граждане этой страны, ничем не связанные с ГРУ) и, получив от российской стороны порцию троллинга в стиле «сам дурак», на время заткнулись. И дело можно было бы считать «протухшим» (исчерпавшим возможности для дальнейшей раскрутки), если бы не доклад криминальной полиции Великобритании, которым, по их словам, удалось обнаружить улики, возможно, указывающие на причастность к «Делу Скрипалей» двух российских граждан – Петрова и Боширова, подозрительно отиравшихся в день отравления Скрипалей около дома пострадавших. С этого момента почти затухшее и изрядно всем поднадоевшее дело снова резко взмыло в топ-рейтинги мировых СМИ, поскольку лежащая в ее основе детективная история получила двух новых актеров – Петрова и Боширова (реально существующих людей), убийц - ассасинов, ставших конкретным олицетворением нового мирового зла – ГРУ, КGB и «старца горы» Путина. Так в свое время абстрактный образ международного терроризма приобрел свое лицо – своего фронт-мена Усаму бен-Ладена, страшный образ которого, в отличие от мутного понятия «международный терроризм», прост, понятен и доступен для понимания каждому. Теперь осталось выяснить, кто они – Петров и Боширов: опасные гангстеры, маньяки и садисты (такие, как в романах братьев Стругацких), или офицеры российской военной разведки. Кто-то уже из российских журналистов второпях переделал Руслана Боширова в Марата Бошарова, что еще добавило паники, сумбура и интереса к данному делу.

«Игра с пошаговым повышением ставок»

На первый взгляд, отравление Сергея Скрипаля и его дочери выглядит как результат разборки криминальных группировок: покушение на жизнь Скрипаля исполнено грязно, с большим количеством следов, оставшихся на месте совершения преступления. Каждый из этих следов при грамотно организованном следствии может вывести на убийцу. Предполагаемым отравляющим веществом запачкана вся территория вокруг того места, где Скрипаль и его дочь потеряли сознание; улики висят едва ли на каждом кусте, дереве или заборе, таким образом, чтобы даже абсолютно слепой журналист не смог бы не заметить отчетливые следы распылённого здесь яда. Следы этого же вещества обнаружены и в доме потерпевшего, даже на шерсти его кота. Отсюда многие специалисты поспешили делать вывод, что покушение сделано непрофессионалами – профессионал бы не оставил столько следов, либо, что маловероятно, очень спешил. Однако, это впечатление обманчиво.

Так называемое «Дело Скрипаля» на самом деле представляет собой классическую разведывательную операцию, известную в профессиональной деятельности спецслужб как «игра с пошаговым повышением ставок». Это четырехходовая оперативная комбинация, состоящая из последовательности информационных вбросов, разделенных тактическими паузами – промежутками времени, в течение которых информационный вброс воздействует на массовое сознание населения Великобритании и «сочувствующих» ей западных стран, вызывая заранее просчитанную и ожидаемую эмоциональную ответную реакцию. В этом плане «Дело Скрипаля» технологически ничем не отличается от других операций подобного класса - «Панамского досье», «Олимпийского допингового скандала», «Аргентинского кокаинового дела» или «Кремлевского доклада Минфина США», за одним лишь исключением: в «Деле Скрипаля» с каждым новым шагом (вбросом) операции ставки по всем основным позициям также повышаются на один шаг. Таких позиций в этой операции пять:

1) официальный статус заявителя, от имени которого осуществляется информационный вброс;

2) официальный статус инцидента (происшествия) – что именно произошло со Скрипалем и его дочерью в британском Солсбери;

3) официальный статус объекта, подвергшегося нападению (атаке) – «кто он»;

4) вещество, ставшее причиной отравления группы пострадавших лиц (чем именно был отравлен Скрипаль и его дочь);

5) кто виноват в том, что Скрипаль и его дочь пострадали (персона, группировка или страна, организовавшие нападение).

Теперь разберем механизм реализации этой разведывательной операции пошагово.

Первый шаг оперативной комбинации в раскручивании «версии об отравлении Скрипалей» происходит в том момент, когда в британских СМИ (в основном, местных газетах, а также в интернет-блогах) появляется первая информация о произошедшем на ступенях супермаркета в Солсбери инциденте: два человека пострадали в результате отравления, их отвезли в реанимацию (в тяжелом состоянии), территория оцеплена; на месте происшествия работает криминальная полиция. Имена пострадавших первоначально не называются – это просто два местных жителя - гражданина, предположительно, Великобритании, приехавших в супермаркет за покупками. Рабочая версия, отрабатываемая британской полицией, - несчастный случай. Чем отравись эти люди – также пока еще не известно; возможно, это был какой-нибудь бытовой токсин или яд, а, может быть, некачественная шаурма, купленная ими тут же, за углом. Первая реакция британской общественности, узнавшей об инциденте из газет – сочувствие к пострадавшим и стремление помочь. Нормальная реакция нормальных людей.

Однако на волне простого человеческого сочувствия, испытываемого простыми британцами к пострадавшим в результате инцидента в Солсбери, инцидент быстро оказывается в фокусе внимания широкой общественности и поднимается на пик интереса. Происходит это, во-многом, благодаря и интенсивной кампании по раскрутке данного инфоповода в британских СМИ, что, в свою очередь, стимулирует широкое общественное обсуждение трагического события.  В том момент, когда внимание значительной части британского общества становится буквально приковано к развитию событий вокруг инцидента в Солсбери, операция британских спецслужб переходит на новый этап.

Второй шаг операции в раскручивании «версии об отравлении Скрипалей» начинается в тот самый момент, когда в оперативную комбинацию вводится новое лицо: в тот самый момент, когда британцы начинают испытывать информационный голод и требовать новых подробностей по инциденту в Солсбери, в эфире появляется официальный представитель британской военной разведки МИ-6. Этот представитель делает два вброса, конкретизирующих сведения о личности одного из потерпевших (Сергея Скрипаля) и о веществе, ставшим причиной его отравления. Одновременно криминальной полицией отбрасывается версия о несчастном случае и дальнейшее расследование инцидента ведется как расследование покушения на убийство двух и более граждан.

Первое заявление (вброс) официального представителя МИ-6 касается самого потерпевшего и носит уточняющий характер: сообщается, что Сергей Скрипаль – не просто обыватель из английской глубинки, а бывший платный агент британской разведки, имеющий заслуги перед британской короной, что и объясняет особый интерес МИ-6 к этому делу. Кроме того, о Скрипале сообщается, что по национальности он – русский, и его прежнее место работы - ГРУ Генштаба Минобороны России. В России в 2004 году он был осужден за измену Родине, сидел в тюрьме и только в 2010-м был обменян (вместе с тремя другими раскрытыми агентами иностранных спецслужб) на группу российских нелегалов, арестованных в США. На основании этих сведений спикер МИ-6 делает предположение, что Скрипаля могли устранить его бывшие товарищи по русской военной разведке, не простившие предательства. Он также сообщил, что Скрипаль, осев в Солсбери, продолжал консультировать кадровых сотрудников МИ-6, сдавая им секреты своего ведомства, помогал выявлять российских разведчиков-нелегалов, за что «эти русские» вполне могли его и «убрать».

Второе заявление (вброс) официального представителя МИ-6 касается вещества, которым отравились Скрипаль и его дочь. Выясняется, что это не просроченный пирожок и не шаурма: это – боевое отравляющее вещество типа VX, имеющее свое особое идентификационное название «новичок». Название яда – русское; о нем известно, что формула «новичка» была разработана в СССР, а его запасы после распада Союза вполне могли оказаться в России. Таким образом, в деле появляется «русский след»: на земле Великобритании русский Сергей Скрипаль был отравлен боевым отравляющим веществом, изготовленным, возможно, в России, и привезённым, возможно, оттуда же. Таким образом, из контекста заявлений МИ-6 следует, что в деле с отравлением Скрипаля может быть замешана Россия, «но это не точно».

При этом произошло первое повышение ставок:

- официальный статус заявителя поднялся на одну ступень: если раньше источником сведений об инциденте в Солсбери были простые британские журналисты (работавшие, в основном, в местных изданиях), то теперь заявителем по данному делу стал официальный представитель МИ-6: особо уполномоченное лицо, высокопоставленный государственный чиновник, офицер британской разведки.

- официальный статус инцидента также поднялся на одну ступень: если прежде речь шла о несчастном случае, то теперь – о том, что Скрипали были отравлены в результате применения боевого отравляющего вещества класса VX.

- причиной отравления теперь стало применение боевого отравляющего вещества «новичок», а не купленная тут же за углом шаурма из просроченной кошатинки;

- официальный статус пострадавшего также поднялся на одну ступень: если раньше речь шла о двух пострадавших гражданах, что теперь один из них приобрел особо охраняемый статус, связанный с его работой сразу на две разведки – на русскую военную разведку ГРУ и на британскую МИ-6;

- статус виновника инцидента начал приобретать явные очертания: вместо утверждения «никто не виноват» (так как произошел несчастный случай) в деле, по мнению многих, появился отчетливый «русский след».

Вброс двух порций уточняющей информации от имени МИ-6 резко нагрел градус общественного обсуждения инцидента и автоматически перевел дискуссию на международный уровень: к обсуждению «Дела Скрипалей» подключились не только ведущие британские, но и международные СМИ. На пике обсуждения в дело вмешалась лично Тереза Мей, премьер-министр Великобритании, высшее должностное лицо, переведя операцию на новый (вполне ожидаемый) этап развития.

Третий шаг оперативной комбинации в раскручивании «версии об отравлении Скрипалей» происходит в том момент, когда премьер-министр Великобритании Тереза Мэй делает по «Делу Скрипаля» несколько официальных заявлений, содержащий прямые обвинения и вытекающие из них угрозы в адрес России. Мэй заявляет, что в Солсбери была совершена химическая атака на мирных граждан Великобритании, в ходе которой часть из них пострадала, а часть реально ощутила себя таковой. В отношении предполагаемого организатора химической атаки Мэй позволила себе высказать утверждение, предваряющее следствие как таковое, о том, что, «возможно, это Россия». Из тона заявления следовало, что Мей внутренне уверена в том, что виновник – Россия, и никто другой, и ждет лишь «неопровержимых доказательств», которые ей должны подготовить следственные органы и спецслужбы. На основании этого внутреннего убеждения Мэй не стала ограничиваться уточнением рабочей версии инцидента, а сразу перешла к активным действиям в форме ультиматума: Мэй потребовала от России, чтобы та в течение 24 часов добровольно призналась в совершении указанного преступления, иначе ее жестоко накажут. Как именно – будет объявлено позже.

На этом шаге также произошло (уже второе по счету) повышение ставок:

- официальный статус заявителя поднялся еще на одну ступень, да еще какую: если предыдущий вброс был озвучен официальным представителем МИ-6 (тоже не самая мелкая фигура), то теперь в роли заявителя выступила сама Тереза Мей – высшее должностное лицо в ВБ. Столь высокий статус заявителя должен был своим авторитетом подкрепить обвинения в адрес России, не основанные ровным счетом ни на чем, кроме домыслов, и придать этим домыслам образ достоверности;

- официальный статус инцидента также поднялся на одну ступень: если прежде речь шла об отравлении Скрипаля и его дочери боевым отравляющим веществом, то теперь – о том, что пострадавшим в этом инциденте являются британские граждане(составляющие, видимо, довольно заметную часть британского общества), подвергнувшиеся действию химической атаки;

- статус отравляющего вещества, ставшего причиной отравления Скрипалей, также повысился на один пункт: от боевого отравляющего вещества, которым пытались отравить двух людей, он вырос до химической атаки, такой же, как в токийском метро в 1995 г. («Аум Сенрикё») или такой же, как химические атаки в Сирии (в том числе атака 8 апреля 2018 г. в Восточной Гуте), в организации которых Запад регулярно обвиняет Асада;

- статус виновника инцидента приобрел определенность: с некоторыми оговорками («возможно, …») на эту роль была назначена Россия. За короткий срок позиция обвинения прошла эволюционный путь от «вероятно, Россия» (МИ-6) до «скорее всего, именно Россия» (в заявлении Т. Мэй).

На этот раз стратегия прямых действий преследовала цель не просто привязать Россию к инциденту, сформировав устойчивую ассоциативную связь (подкрепленную апелляцией к «Делу Литвиненко», вытащенного из нафталина), но и сделать ее главным фигурантом по сути нового дела о химической атаке на британских граждан. В свою очередь, западное общественное мнение, уже сформированное под задачу оспаривания легитимности выборов президента в Российской Федерации (состоявшихся 18 марта 2018 г.), восприняла с одобрением провокационные заявления Терезы Мэй: граждане западных стран уже несколько месяцев ожидали нечто подобное, азартно гадая, какой именно повод будет выбран для обвинения российского руководства в нелегитимности - «военные преступления» в Сирии, «срыв минских соглашений» на Украине, в котором всегда виновата Россия, очередной коррупционный скандал или обвинение в организации химической атаки (возможно, в той же Сирии). В данном случае реакция Терезы Мэй полностью эти многомесячные ожидания удовлетворила: квест о том, в чем же виновата Россия перед всем «цивилизованным миром», получил свою развязку. В качестве обвинительной базы был выбран сценарий химической атаки на мирных граждан, очень хорошо знакомый и британским, и американским обывателям:

- именно в организации химических атак на мирное население (иракских шиитов и курдов) обвиняли Саддама Хусейна, и это обвинение стало причиной второй иракской войны, унесшей жизни 800 тысяч иракских граждан и завершившейся гибелью самого С. Хусейна;

- именно «белым порошком в пробирке» размахивал К. Пауэлл в СБ ООН, убеждая его постоянных членов дать мандат на проведение военной операции против режима С. Хусейна;

- именно в организации химических атак «Белые каски» обвиняли режим Башара Асада (в серии атак, осуществленных в 2013 году), и только достигнутое по инициативе России соглашение о полном уничтожении запасов химического оружия за пределами Сирии предотвратило начало прямой военной интервенции коалиционных сил Запада – точно по ливийскому сценарию);

- наконец, именно в организации химической атаки обвинили Секу Асахару, лидера тоталитарной секты «Аум Сенрикё», распылившим зарин в токийском метро в 1995 году; тогда погибло много мирных граждан.

Таким образом, устами Терезы Мэй была предпринята попытка поставить на одну планку руководство России, якобы отдавшее приказ на организацию химической атак против мирных граждан Великобритании, Башара Асада, якобы ответственного за зафиксированное «Белыми касками» применение химического оружия против граждан своей страны, Саддамом Хусейном, травившим мирных граждан химическими веществами, и безусловным преступником и изувером С. Асахарой, организовавшим химическую атаку в метро г. Токио. И этому сравнению в западном обществе в основной своей массе поверили: заявления Мэй были не только резкими и ультимативными, льстящими самолюбию британцев, но и построенными по «вирусному» принципу: в призывах Мэй поверить в виновность России присутствовала прямая апелляция не к разуму, к доводам и аргументам, а к эмоциям, которые мигом охватили британское общество и стали распространяться на все его части как вирусная эпидемия, путем известного в психологии механизма «эмоционального заражения». А для охваченного эмоциями общества аргументы уже не нужны: вопрос доказательства причастности России к инциденту в Солсбери с этого момента стал вопросом веры. А верящему человеку доказательства не нужны – ему достаточно мнения или указания своего «духовного наставника». Таким образом, под влиянием вбросов Терезы Мэй значительная часть британского общества на некоторое время фактически превратилось в псевдорелигиозную секту.

Сравнение России с Ираком времен Хусейна и с «АумСенрикё» вызвало такой резонанс в западном обществе, что западное общественное мнение сразу переключилось с темы предоставления доказательств в виновности России на тему о том, как именно следует Россию, уже признанную заочно виновной, образцово-показательно покарать. Произошел известный в психологии так называемый «тумблерныйэффект»: еще вчера общество ждало от Мэй обещанных ею «неопровержимых доказательств», а уже на следующий день общество уже было полностью поглощено обсуждением того, как наказать Россию, начисто забыв об обещанных  «доказательствах» ее вины, которые так и не были предъявлены. Доказательства стали никому не интересны («возможно, они и есть, но это уже не важно – дело зашло слишком далеко»), кроме России, что организаторы операции и добивались.

В этот момент оперативная комбинация по раскручиванию «версии об отравлении Скрипалей агентами российской разведки» переходит на следующий этап своей реализации – совершается четвертый по счету шаг четырехходовки. На четвертом этапе операции британской разведки заявителем становится постоянный представитель Великобритании в Совете Безопасности ООН, сделавший на созванном по инициативе Великобритании внеочередном заседании СБ ООН заявление о том, что в Солсбери «Россия применила оружие массового уничтожения в отношении народа Великобритании». При этом ставки в данной игре снова поднимаются на один пункт по всем заявленным позициям:

- так, статус инцидента снова повысился: теперь это уже не локальная химическая атака, а акт прямой вооруженной агрессии со стороны иностранного государства (России), осуществленный в форме применения оружия массового уничтожения против всего народа Великобритании;

- поднимается статус объекта, на который совершено покушение в форме применения боевого отравляющего вещества: объектом нападения становится уже не группа британских граждан – «ячейка» британского общества, а весь народ Великобритании, а это уже совсем серьезное дело, создающее угрозу международной безопасности в целом и требующее от СБ ООН немедленного силового реагирования;

- официальный статус заявителя хотя формально и не повысился (специальный представитель ВБ при СБ ООН является подчиненным Терезы Мэй), но на этот раз представитель Великобритании выступал не от собственного имени и имени британского правительства (главой которого является Мэй), а от имени всей британской нации, обращающейся ко всему миру;

- статус виновника инцидента приобрел завершенность – виновник определен окончательно, без права обжалования: это Россия, «и никто другой кроме нее». За короткий срок позиция обвинения прошла эволюционный путь от «скорее всего, именно Россия» (в заявлении Т. Мэй) до «Россия, и никто другой» (в заявлении постпреда ВБ при СБ ООН). Виновник найден, доказательств его вины больше не требуется.

На этом четерыхходовая комбинация вокруг дела об отравлении Скрипалей временно завершается, чтобы закрепить успех и приступить к проработке новой серии ходов: не случайно следующим шагом Терезы Мэй становится ее попытка вовлечь в противостояние с Россией другие страны Запада, создав видимость коллективного истца и переложив максимум ответственности за дальнейшие агрессивные действия по отношению к России на своих евроатлантических партеров. Частично в этом направлении Мэй достигла успеха: по ее наводке более 20 западных стран согласились выслать российских дипломатов, причем США выслали аж 60 человек. Теперь дальнейшее развитие сюжета с «химической атакой» на Скрипалей, олицетворяющих весь британский народ, следует увязывать уже не с безуспешным поиском Великобританией «неопровержимых доказательств» виновности России, а с событиями в Восточной Гуте (пригороде Дамаска), в которой 8 апреля неизвестная вооруженная группировка весьма кстати для британской стороны применила против мирного населения реальное химическое оружие, в немного других масштабах повторив сценарий «отравления Скрипалей». Кстати, в применении оружия массового уничтожения в Восточной Гуте США и ВБ поспешили обвинить Иран, Асада и лично президента Путина. Теперь задачей британских и американскихпропагандистов будет связать эти расследования этих двух дел («Скрипалей» и «химическую атаку в Восточной Гуте») в одно целое, объединив их в одно судебное производство.

Чудеса бывают: «Воскрешение Юлии Скрипаль»

Между тем, ни одна комбинация не может привлекать повышенное вниманию людей вечно – рано или поздно интерес к ней начинает пропадать. Так произошло и на этот раз: как только интерес британской и вообще мировой общественности к «химической атаке на британский народ» начал идти на спад, сразу же возникли попытки экстренно «оживить» выдыхающийся на глазах сценарий: как в культовом голливудском фильме «Люди в черном II», из комы восстала Юлия Скрипаль и, решительным жестом отбросив в сторону связку капельниц, сразу стала давать признательные показания. Британские контрразведчики дружно охнули и все разом перекрестились.  Еще бы, на их глазах свершилось чудо: впервые за всю историю боевого применения отравляющих веществ класса VX («новичок»), нашёлся человек, который после прямого контакта с ними выжил. Надо сказать, что этот класс боевых отравляющих веществ чрезвычайно токсичен, их минимальная доза способна уложить стадо слонов. А тут – обыкновенный живой человек не только перенес действие яда, но и, пройдя сквозь кому и курс интенсивной медикаментозной терапии, сохранил бодрость духа, здравый ум и ясность мысли. Такое и вовсе случается раз в двести лет.

Правда, затем выяснилось, что никто из свидетелей «воскрешения» саму Юлию живьем не видел: все это время она общалась с окружающим миром не напрямую, а через посредников – «добрых дядечек» их МИ-6. В больнице, в которой, согласно официальным заявлениям Скотленд-Ярда, под охраной находились Сергей и Юлия Скрипали, их обнаружить так и не удалось. Приехавшим на встречу с Юлией журналистам вежливо объяснили, что Скрипалей уже давно в этой больнице нет – их перевели в военный госпиталь, расположенный на территории военной же базы британских ВВС, вход на территорию которой гражданским лицам строго запрещен. Там Юлия Скрипаль пройдет официальную процедуру допроса, в ходе которой даст показания, напрямую указывающие на виновника химической атаки (возможно, опознает его или их по фотографии), и сразу же после этого будет переправлена в Соединенные Штаты, где начет жизнь заново уже под другой фамилией: Сергея и Юлию Скрипалей ждет программа защиты свидетелей. После этого добраться до Юлии нашим консульским работникам станет совсем непросто.

История с волшебным воскресением Юлии Скрипальпроста и банальна: от нее ждут признательных показаний, в ходе которых она должна лично опознать исполнителей покушения – видимо, по предъявленным ей представителями следствия фотографиям, на которых обязательно будет изображен кто-нибудь из действующих работников российского посольства. Юлия не сможет категорически отрицать, что видела этих людей за секунду до того, как потеряла сознание на ступенях супермаркета в Солсбери, - она только вышла из комы, испытывала (под воздействием сильных препаратов) галлюцинации и теперь вряд ли сможет вообще отделить видения от реальных воспоминаний (если они вообще сохранились в памяти человека, только что вышедшего из состояния клинической смерти). Но ткнуть пальцем в чью-то фотографию, смутно знакомую по клиническому бреду, она вполне сможет, а этого британцам будет более чем достаточно. Если Юлия кого-то опознает и на кого-то конкретно укажет как на исполнителя покушения – это будет улика, имеющая в системе британской юстиции вес даже больший, чем странное заключение экспертов военной лаборатории в «Портон-Дауне», так и не сумевших определить страну происхождения химического вещества «новичок». Эту улику Тереза Мэй, возможно, и предъявит мировому сообществу как то самое «неопровержимое доказательство» абсолютной виновности России, о наличии которого она публично заявляла при всем честном народе на саммите ЕС.

При этом история с отравлением Скрипалей злобными агентами Кремля может получить не только новое развитие, но и совершенно иное звучание. Пока что западные политтехнологи играли только с одним концептом – с химическим оружием, в которое в сознании людей может превратиться любой токсин, даже содержащийся в некачественной шаурме, всего за четыре хода. Теперь, похоже, в ход может пойти новая страшилка – биологическое оружие. Кстати, у России оно точно есть, в отличие от недавно полностью уничтоженного химического. И его западные обыватели боятся намного сильнее и панически, чем любой химреактив: достаточно вспомнить о том, как быстро мир охватывала паническая истерия при появлении первых сообщений об атипичной пневмонии, птичьем и свином гриппе, вирусе Эбола, который, по заверениям Обамы, лично его видевшего невооруженным взглядом, такой же, как ИГИЛ, только еще хуже. Вирусные инфекции люди боятся сильнее, чем химию и ядерные боеголовки — это факт: видимо, этот страх закреплен в памяти людей на генетическом уровне. И этот эффект вполне может сработать в нынешней ситуации, наложившись на «Дело Скрипалей» как на хорошо проработанный фон.

Ведь не случайно в британской и, отчасти, американкой прессе уже делаются заходы по поводу того, что боевое отравляющее вещество «новичок» могло быть просто украдено неустановленными криминальными элементами из «плохо охраняемых российских секретных лабораторий, за которыми Россия особо не следит». Именно так было в девяностых, когда из секретных лабораторий за определенную плату можно было вынести практически все. Возможно, говорят британские журналисты, и сейчас это стало тоже возможным: Россия под давлением санкций возвращается в свой «каменный век» – в девяностые, и все снова может повториться.

Обнаружат ли британские криминалисты в «Деле Скрипаля» еще и биологический след? На этот вопрос ответит только время.

Петров и Боширов: зачем они понадобились Скотленд-Ярду?

Ответ на этот вопрос, отчасти, лежит на поверхности: граждане Великобритании, остальной части Европы и США перестали воспринимать «неизвестных отравителей из ГРУ» как инфернальную всепроникающую угрозу собственной жизни и здоровью (неизвестные и неуловимые маньяки бродят по Британии и везде «следят» «Новичком» - что может быть хуже) и стали разочаровываться в «режиссерах» данного скандала. Действительно, рассуждения, что это все ГРУ, КГБ и Путин, это – ни о чем. Путин далеко и у него нет времени на подобную ерунду, а ГРУ и КГБ – это понятия коллективные, а, значит, абстрактные. Абстракцией, как известно, никого напугать нельзя, по крайней мере, надолго. Как следствие, интерес к «делу Скрипалей» стал стремительно пропадать: отравили, и ладно, жизнь то идет своим чередом. Спасти спектакль от полного забвения в этих условиях может только введение новых персонажей. Вот они и появились.

Но это только внешняя сторона той комбинации, которая закрутилась с подачи британских спецслужб и криминальной полиции вокруг «Дела Скрипалей». В основе ее лежит один из главных приемов информационной войны – «ловля на живца», предполагающий выманивание противника на предлагаемую приманку, провоцирование его на неосторожные, эмоционально окрашенные заявления, данные явно в запале, и затем разоблачение предлагаемых противником «объяснений» той или иной ситуации – с обязательным уличением противника во лжи. Именно так, по всей видимости, и действуют сейчас британские спецслужбы, выманивая нас на «откровенные признания», которые они затем рассчитывают публично разоблачить пока еще не преданными публичной огласке фактами и доказательствами. Мы же реагируем, как всегда, ситуативно, в надежде, что наш троллинг кого-либо испугает. И сами даем себя заманить в ловушку, поведшись как мальчишки на «множественные нестыковки в кадрах с видеокамер», зафиксировавшихпрохождение Петрова и Баширова по одному и тому же коридору в одно и то же время (на кадрах это время прописано с точностью до секунды).

Во всей этой истории никто до сих пор так и не задался вопросом, на самом деле, очевидным: зачем очень профессиональным сыщикам из Скотленд-Ярда так явно выпячивать на всеобщее обозрение свое неумение «фабриковать элементарные доказательства», которые любой школьник в фотошопеспособен сделать за пять минут (исправить время на кадрах с Бошировым на несколько минут вперед или назад, и «дело в шляпе»). Они там тупые сидят? Нет. Тогда в чем причина? А причина в том, что это сделали намеренно, чтобы вызвать ответную реакцию российской стороны и «выманить» Петрова и Боширова в публичное пространство. Британцы знали, что, как только наши чиновники увидят эти «нестыковки», они тут же доложат о них руководству (причем заявив их как «вопиющие нестыковки» и как «явный провал МИ6»), а то, в свою очередь, на эмоциональном подъеме решит, что наконец-то поймало Терезу Мэй «за бороду». И выпустит в публичное пространство Петрова и Боширова, чтобы те оттролили всех британских спецслужбистов как следует, а саму Терезу порвали бы на британский флаг. И, тем самым, доказали всему миру, что они – реальные люди, живущие в России, а не выдуманные МИ6 персонажи (как заявлял первоначально российский МИД) или безработные английские актеры, нанятые играть российских агентов за полсоверена. И британцы не ошиблись в своем расчете: В.В, Путин лично посоветовал Петрову и Боширову «выйти из тени» и дать интервью российским СМИ, сделав публичный «каминг аут». Через пару часов оба персонажа позвонили Маргарите Симонян на ее личный телефон (никто не знает, как он у них так быстро оказался оказался) и договорились об интервью. МИ6 должны были это встречать с шампанским: подозреваемые в «деле Скрипалей» «засветились», подтвердив, кроме самого факта своего существования, и свои личные данные (ФИО), и гражданство, и факт пребывания в Солсбери (привязка к месту совершения преступления) в тот самый день, когда произошло покушение на Скрипалей (привязка ко времени совершения преступления).

Дальнейшие события, связанные с интервью, которое Петров и Боширов дали RT (в лице Маргариты Симонян), вызывают смешанные чувства: вопреки ожиданиям, оно породило больше вопросов, чем ответов. Два мужчины лет 40, назвавшиеся Петровым и Бошировым, вели себя в студии очень неуверенно: они были зажаты, давали сбивчивые показания, в ряде очень заметных моментов не знали, как отвечать на задаваемые Симонян простые вопросы (Вопрос: «А вы работаете в ГРУ?» Ответ: «А Вы?») и вообще создавали впечатление людей, которые не сами пришли в студию, а которых туда направили, плохо подготовив к тому, что там будет. Они явно очень боялись сказать лишнего, того, что запретило говорить начальство, и поэтому все время «юлили», создавая впечатление людей, вводящих зрителей в заблуждение. Вопреки собственным заявлениям, на коммерсантов они не были похожи вообще никак: в их поведении сквозила зажатость, характерная для чиновников и военных. При ответах ан вопросы у обоих невербалика(их выражение лиц во время ответа на вопрос, беганье глаз, напряженные позы, непроизвольные жесты) явно диссонировала с содержанием того, что они говорили. И это очень сильно бросалось в глаза. В результате именно из-за этих невербальных сигналов, диссонировавших с вербальными ответами на вопросы, в «легенду происхождения» этих двух ребят мало кто поверил. Более того, своей неуверенностью в правоте своей позиции, сквозящей во всем (в речи. В мимике, жестах, позах) Петров и Боширов совершенно гениально убедили многих зрителей в обратном – в том, что они явно в чем-то замешены, причем в чем-то криминальном. Впопыхах вброшенная легенда о том, что два молодых мужчины отправились вдвоем на отдых в Солсбери потому, что они типа геи, вообще никого не убедила и только подлила масла в огонь: гей-ГРУшник – это вообще очень интересно. Таким образом, интервью не только не решило проблему с выводом Петрова и Боширова из данной истории, а, напротив, еще больше их в эту историю затянуло. Причем – настолько, что теперь впору думать, как вытаскивать их еще и из скандальной ситуации, прямо порожденной самим интервью.

Сразу после этого интервью («ответного шага» Москвы, как его назвали в британских СМИ) британцы сделали новый ход: они опубликовали карточку Боширова, взятую из паспортного стола, в котором он получал свой загранпаспорт. Карточка, похоже, подлинная – ее выкрали (или выкупили) задолго до начала этой оперативной комбинации и держали (как козырь) до того самого момента, когда Петров и Боширов «откроют себя» общественности и расскажут свою версию произошедшего с ними в Солсбери. На карточке стоит штамп, запрещающий предоставлять информацию по запросам, и телефон, по которому, видимо, следует сообщать о любых интересующихся данными этого человека. МИ6 не стала сама звонит по этому телефону, а весьма грамотно передала скан этой карточки известным публичным британским журналистам, не замешанным в связях с разведкой, которые позвонили по этому номеру и «убедились, что это телефонный номер, принадлежащий Министерству обороны РФ». Тем самым, в руках у журналистов появились факты, возможно, указывающие, что Боширов в разговоре с Маргаритой Симонян врал. То есть, Боширова очень технично, ловко и грамотно развели на интервью (к которому он плохо подготовился – вероятно, из-за спешки) и подловили на лжи, как пацаненка. С этого момента стало ясно, что у британцев на Петрова и Боширова, помимо фактуры, заявленной в первоначальном сообщении Скотленд-Ярда, есть еще кое-что, что они пока еще не обнародовали. И это кое-что они специально придерживают для того, чтобы, вбрасывая новые сведения мелкими порциями, ловить ведущих спикеров противника, стремящихся вывернуться из данной неприятной ситуации, на лжи. И так – до тех пор, пока в «паталогическую лживость» Москвы не поверят даже те, кто с самого начала скептически относился к британской версии инцидента в Солсбери. То есть, за действиями британской стороны выстраивается все та же классическая схема англосаксонской операции информационной войны – последовательность вбросов, разделенных периодами экспозиции, которые нужны организаторам информационной войны для того, чтобы дать противнику самому себя накрутить(кольцо то сжимается) и в итоге – запаниковать.

В сценарии этой операции есть еще один момент, причем, очень важный: публичное участие Президента РФ в организации встречи Петрова и Боширова с Симонян. Сложно сказать, кто именно посоветовал Президенту сделать этот шаг. Но результат в итоге оказался следующим: заявив, что «мы знаем, кто такие Петров и Боширов» и что «они обычные люди», ВВП ассоциативно связал себя с образами этих двух персонажей. Теперь любой, кого ни спроси о Петрове и Боширве, скажет, что пойти на RT им посоветовал сам ВВП, и о том, что он же назвал их «обычными людьми», коммерсантами, не имеющими отношения ни к гражданской, ни к военной службе. Но эта ассоциативная связь может сработать и в обратную сторону: если вдруг выяснится, что Петров и Бошироввсе-таки на службе были, в неискренности будут обвинять не только их самих, но и Президента. И это – едва ли не самое плохое в данной истории.

В предшествующей «Делу Скрипалей» операции «Панамское досье» западные спецслужбы приложили колоссальные усилия, чтобы связать в одну ассоциативную цепочку офшорные счета в Панаме с другом детства Путина музыкантом Ролдугиным, а самого Ролдугина – с ВВП (который в панамском досье вообше никак не фигурировал, ни прямо, ни косвенно). С помощью многократно повторяемых приемов (например, публикаций в ведущих западных СМИ статей о панамских офшорах с неизменной фотографией российского президента прямо под заголовком) им, в какой-то степени, это удалось. В истории же с Петровым и Бошировым эту ассоциативную цепь создали за них – свои же, посоветовавшие Президенту идею с интервью. И, тем самым, облегчили британским разведчикам их работу.

Реакция России

В целом, оценивая уровень организации и проведения операции, а также индивидуальный почерк ее исполнителей, приходишь к выводу, что это совсем не британское изобретение: схема операции как две капли воды совпадает с стандартной схемой американской операции информационной войны. Да, в отличие от американских операций, «Дело Скрипалей» сделано грязно – его исполнители изрядно наследили. Но это еще раз подтверждает тот факт, что США все чаще стараются использовать безотказную Великобританию для грязной работы, оставаясь при этом джентльменами в белых перчатках. А британцы эту работу делают, иногда охотно, а иногда – с сильным испугом и дрожью в голосе: не случайно у Терезы Мэй в том момент, когда она делала ультиматум Российской Федерации, сильно дрожали руки. На Терезу это, вообще говоря, не похоже: в обычных условиях он дама резкая, четкая и со всех сторон ровная.

Самое в этой ситуации обидное и печальное – что с российской стороны наблюдается абсолютная пассивность, отсутствует тактика наступательных действий. У нас, к сожалению, нет тех, кто способен проявить активность в отражении такого рода информационных атак. В ответ на решимость Великобритании и США поднимать ставки, делая новые ходы, представители российских ведомств демонстрируют неуверенность, бесконечно колеблются, решают, делать им что-то или нет. Многие при этом надеются и верят, что проблема рассосется сама собой, принимают позу страуса. А она, очевидно, точно не рассосется, а получит свое продолжение.

Российские ведомства, в обязанности которых входит отражение информационных операций такого рода, представляют чиновники, реакция которых на любой начальственный окрик всегда одна и та же: виноват, исправлюсь! Точно такую же реакцию они демонстрируют и на открытые обвинения со стороны Великобритании. А как иначе, если их всю жизнь учили быть послушными и твердили, что любая инициатива наказуема?

По сути, в этом же стиле отвечал британцам и российский постпред Василий Небензя на заседании Совета Безопасности ООН, когда Россию нагло и по-хамски обвиняли в применении оружия массового уничтожения. Мы, дескать, обеспокоены и возмущены, не позволим говорить с Россией ультиматумами. Но с Россией уже давно говорят языком ультиматумов. Это скоро станет нормой, если мы не ответим как следует. А в ответах Небензи не было даже намека на наступательную позицию, попытки перейти в контратаку, перехватить информационную повестку, взять британцев за жабры и уже не отпускать их ни под каким предлогом. Только так достигается победа, и никак иначе.

Очевидно, что в самом начале операции «Скрипаль» нашим надо было забыть о существовании Сергея (он – гражданин Британии, пусть они и разбираются) и сконцентрировать все усилия на Юлии Скрипаль – российской гражданке, пострадавшей на британской земле. Надо было «взять за жабры» Даунинг Стрит, Скотленд-Ярд, королевскую прокуратуру и требовать от всех них немедленных объяснений, почему российские граждане на британской суверенной территории дохнут как мухи. Взять их за жабры и не выпускать, не давая глотнуть воздуха. И вот тогда они, скорее всего, «поплыли» и сами бы оказались в позиции оправдывающихся. Которым, как известно, нет доверия. Мы же, напротив. Сначала вели себя как мямли, надеясь, что «пронесет», потом почему-то стали обрабатывать образ Сергея Скрипаля, вертя его по всем каналам, обсуждая и так, и сяк, в том числе со слов его сослуживцев. И в итоге потеряли самое ценное для контрразведчика – время.

Со второй частью оперативной комбинации, которую британские спецслужбы развернули уже вокруг вояжа Петрова и Боширова, дело обстоит еще хуже – похоже, ее проспали. Даже сейчас, когда британская сторона совершила второй по счету информационный вброс (передав карточку на Боширова журналистам), никто даже не задумался, что это – система, ловушка, приманкой для которой стали те самые «нестыковки» в первом сообщении Скотленд-Ярда. Сделанные, как мне представляется, британскими разведчиками сознательно. Эта схема, на самом деле, далеко не нова: ведь именно так ловили бывшего президента Клинтона на лжи в «Деле Моники Левински»: сначала выставляли приманку, убеждались, что приманку заглотили, затем дожидались публичных объяснений в Конгрессе под присягой, а затем припирали придержанными как раз для такого случая доказательствами (о существовании которых Клинтон даже не догадывался) к стенке. Левински давно уже забыли, но технологии то живут.

Проблема также усугубляется еще и тем, что в России сегодня отсутствует система противодействия операциям информационной войны, даже таким примитивным, как «Дело Скрипаля». Есть только так называемые официальные представители различных ведомств, которые в большинстве критических ситуаций вместо реального противодействия просто несут околесицу. В результате на их (американо-британскую) системную деятельность мы отвечаем сумбуром, причем в результате этой неорганизованности даже слабенькие атаки проходят сквозь все уровни защиты как нож сквозь масло и достигают уровня президента РФ, где самому президенту и приходится их лично отбивать: собирать пресс-конференции, рассказывать про неуловимые дроны и т.д. А такого быть в принципе не должно: информационные операции класса «Панамское досье» или «Дело Скрипалей» должны отражаться не главой государства, а на уровне рядовых исполнителей, работающих в российских МО или спецслужбах и видевших Президента РФ только по телевизору.

В этом плане оптимизм внушает только активная позиция Министерства обороны РФ, которое в рамках ежегодного форума «Армия-2018» организовала специальную конференцию «Психологическая оборона», посвященную информационным войнам и мерам защиты от них. На конференцию собрали не только военных, но и политологов, социологов, психологов и журналистов, знакомых с психологическими операциями на личном опыте. Не для кого не секрет, что главной целью этой конференции было подготовить общественное мнение о необходимости создания в структуре Министерства обороны особого центра или службы информационных операций, способного отражать такие атаки как «Дело Скрипалей». Если такой центр будет создан (официальное заявление об этом может быть объявлено, возможно, уже в ближайшие дни), лучшая кандидатура на его руководителя – это Юлия Шойгу, профессиональный психолог, возглавляющий в МЧС психологическую службу: не случайно именно Юлия Шойгу выступала ответственным секретарем конференции «Психологическая оборона». Если это назначение действительно состоится, то у британских разведчиков в «Деле Скрипалей» появится равный им по рангу и уровню противник, способный поставить зарвавшихся наглецов на место. А у России наконец то появится своя общенациональная служба информационных операций, необходимая стране как воздух.