Перед «Разными судьбами» чудом не погиб и породнился с Утесовым: загогулины судьбы Юлиана Панича

В пути гоп-компания, разумеется, устроила грандиозный сабантуй. Но вот незадача: через несколько часов кончилось курево. Маститый Луков, снявший «Большую жизнь» и «Двух бойцов», дважды лауреат Сталинской премии без папирос буквально не находил себе места. И тогда Панич на ближайшей станции бросился в буфет.

Расплачиваясь за две пачки «Казбека», Юлиан услышал, что паровоз издал протяжный гудок и с фырканьем тронулся. С трудом догнав поезд, Панич схватился за поручни, еле удерживаясь на обледенелых ступеньках.

- Если бы не пьяный пассажир, открывший дверь вагона, я бы неминуемо погиб, - спустя много лет вспоминал актер. - Увидев меня, черного, как негр, с зажатыми в обмороженных пальцах пачками папирос, Луков был потрясен: «Вы рисковали жизнью ради меня?! Я никогда этого не забуду». Через пару месяцев Юматов, Пилецкая и я получили приглашение работать в луковском фильме «Разные судьбы». Песню Богословского и Доризо «Почему ты мне не встретилась, юная, нежная…» после выхода ленты крутили на пластинках в каждом доме.

Наставник

После премьеры Луков стал ценить Юлиана еще больше. Понимал, что на него можно положиться в любой ситуации. И не ошибся в молодом человеке. В составе делегации советских кинематографистов они отправились в Китай. И внезапно в самолете режиссеру сделалось дурно.

Лайнер совершил экстренную посадку в Омске, и Лукова на скорой отправили в больницу. Актер решил ехать туда со своим наставником, несмотря на угрозы и крики руководителя делегации: «С ума сошли! Вы же срываете заграничную поездку! В Москве вас ждут неприятности!»

Юлиан неделю дежурил в палате больного Лукова. За это время они рассказали друг другу множество историй из своей жизни, которыми до этого не делились ни с кем.

Паничу в тот момент было слегка за 20. Он понимал, что судьба ему благоволила и лихо привела к всесоюзному успеху. Незадолго до этого его отца - военного санитарного врача - выпустили из Владимирского централа, где по делу врачей-вредителей продержали восемь месяцев. Сразу после смерти Сталина его отпустили и повысили в звании.

Но, увы, 54-летний Александр Николаевич умер, не дожив четырех месяцев до премьеры «Разных судеб».

По пьянке

Великим шансом в своей жизни Юлиан называл знакомство с Роланом Быковым в послевоенном 1946-м. 16-летнего Ролана отправили пионервожатым в лагерь горкома ВЛКСМ на Волге, где отдыхал 14-летний Панич.

- Губастого и вихрастого непоседу Ролку все обожали, - вспоминал он.

А спустя пять лет, когда Панич поступил на литфак пединститута и обмывал сданные зачеты вместе с другом Валентином Марченко - отцом известного ныне ведущего теленовостей Петра Марченко - в баре откуда ни возьмись нарисовался Быков. И уговорил Юлика незамедлительно отправиться с ним на какой-то вечер, чтобы почитать перед публикой стихи. Поскольку остальные приглашенные актеры на неосмотрительно выданные вперед гонорары напились и выходить на сцену не в состоянии.

- Я декламировал главы из «Василия Теркина», а когда закончил, оказалось, Ролка спит мертвецким сном за кулисами. Чтобы зрители нас не побили, я вернулся к ним и стал читать все, что знал из школьной программы, - рассказывал Панич.

Наутро Быков назвал приятеля прирожденным артистом и объявил, что протолкнет его в Щуку.

- Секретарем приемной комиссии тогда был студент второго курса Юра Яковлев, одним из членов - Владимир Этуш, а председательствовал самый главный вахтанговец Борис Захава, - делился Панич. - Что там наговорил обо мне Быков, не знаю, но меня быстренько прослушали и в один день я попал в театральный институт. По блату!

Деваха с огромным задом

В выглядевшего как Павка Корчагин парня (на занятия Панич ходил в гимнастерке, кирзачах и перешитом из отцовской шинели пальто) влюбились все однокурсницы. И вскоре он отправился в загс со студенткой Юлей Гендельштейн - дочкой кинорежиссера Альберта Гендельштейна, который, кстати, был женат тогда на дочери Леонида Утесова.

Но брак этот оказался коротким, и вспоминать о нем Панич не любил. В 1956-м, уже став знаменитым, актер женился на второкурснице той же Щуки Людмиле Цвей и прожил с ней до последнего вздоха. О знакомстве с ней вспоминал так:

- После съемок зашел в родной институт и увидел, что по сцене бегает безумно смешная деваха с огромным задом и здоровым носом (она репетировала Варвару из «Золотого теленка»). А спустя два часа ко мне вышла худенькая бледненькая сероглазая «тургеневская девушка» с маленьким носиком и косичками. Пошел ее провожать и с тех пор мы не расставались. Да и проработали вместе всю жизнь.

Эротический намек

Когда их сыну Игорю исполнилось 13, супруги решили эмигрировать в Израиль.

- В конце 60-х мы с женой снялись в известном фильме «Проводы белых ночей», - объяснял обстоятельства непростого решения Панич. - Толстиков, тогдашний хозяин Ленинграда, посмотрев картину, топал ногами и брызгал слюной от злости: «Вот тут у вас молодые люди гуляют, а перед ними поднимается бетонный мост - это что за символ?»

За этот эротический намек глава города на Неве грозился всех причастных стереть в порошок.

Панич переехал в столицу, где получил хорошую должность в объединении «Кадр». Но вскоре получил ужасный приказ: подготовить материалы для уголовного дела на своего предшественника - режиссера Михаила (Моисея) Калика.

Автор киношлягеров «Человек идет за солнцем» и «До свидания, мальчики» в начале 50-х прошел несколько тюрем и лагерей по обвинению в «еврейском буржуазном национализме» и «террористических намерениях», а затем был реабилитирован. Когда на него начали собирать бумаги для нового следствия, Калик засобирался в Израиль и уговорил Панича последовать его примеру. Эмиграции их никто не препятствовал.

- Все получилось неожиданно быстро и легко, - смеялся Юлиан. - Моя квартира приглянулась известному спортсмену, и меня без проблем за семь дней выпихнули из Союза.

От рискованного шага его отговаривал приятель Анатолий Алексеев, подполковник милиции и отец будущей писательницы Александры Марининой.

- Ты куда едешь? - убеждал актера милиционер. - Половина всех этих активистов-диссидентов были нашими осведомителями. Не пущу!

Но Юлиана уже было не остановить. На самолет Панича и его семью провожал поэт Роберт Рождественский с женой Аллой, хотя и он тоже не поддерживал их решение покинуть Союз и посвятил им стихотворение «Уезжали из моей страны таланты...»

Чужой

В Израиле Паничей никто не ждал. Иврит они не знали, работы не было. В 1972-м помыкавшегося по миру Юлиана пригласили перебраться в Германию на радио «Свобода» (признано СМИ-иноагентом). И там он за хорошие деньги поливал свою бывшую родину 20 с лишним лет. Сначала начитывал запрещенных в СССР Солженицына, Войновича и Гроссмана, потом стал редактором и продюсером.

- В начале 90-х, когда возникла мода на политэмигрантов, Юрий Лужков подарил Паничу бестолковую квартиру - если не ошибаюсь, на Арбате, но пережившую пожар и не отремонтированную. - поделился бывший коллега Юлиана по радиостанции - писатель Дмитрий Волчек. - Я даже испугался тогда, что Юлиан пропадет в пошлой и опасной ельцинской Москве. Но он все быстро понял, уехал жить во Францию и умер на мысе Антиб на 93-м году жизни.