Его называли «сладкоголосым соловьем», «жемчугом на серебряном блюде» и «благоуханным цветком русского пения». В 1911-м «Биржевые ведомости» отмечали: «Краса и гордость нашей сцены, Собинов держит публику в своей чарующей власти». В такой же власти он держал и сотни тысяч влюбленных в него барышень.
В это трудно поверить, но ни в гимназические годы, ни позднее Леонид даже не думал становиться артистом. Далеки от этой мысли были и его родители, обрадовавшиеся тому, что сына зачислили на юрфак в МГУ.
- В моем детстве не было ни театра, ни музыки, ни развлечения, - любил вспоминать во время застолий повзрослевший и уже ставший оперной звездой Собинов. - Все это полагалось в ограниченной дозе, на рождественских праздниках и в последние дни Масленицы. Единственным музыкальным инструментом в доме была гитара, которую мы с братом купили за три рубля. На ней нас учил играть отец, - оказалось, к нашему удивлению, в молодости он умел играть. Музыкальные уроки, впрочем, не шли далее общеупотребительных аккордов. На Великий пост гитара запиралась в чулан и извлекалась только на Пасху.
В университете он проучился года два и пошел в Музыкально-драматическое училище (будущий ГИТИС), где и влюбился в Марию Каржавину. Через несколько месяцев студенты играли свадьбу, через два года - появился первенец, еще через два - второй сын. Крошке не было и года, когда его родители расстались - Собинов оказался слишком любвеобилен, а его жена - принципиальной. В дневниках Леонид напишет:
«Я не ищу славы Дон Жуана, но я слишком живой и темпераментный… Во мне заложен богатейший родник - это жажда любви. Я смело говорю, что любить долго и так же сильно, как вначале, нельзя. Любовь сменяется чувством привычки, привязанности, даже долга, - но это плохая фальсификация».
В 1900-м Собинов уже изливался страстью к актрисе Елизавете Садовской, называя ее «милая моя мордочка». А в 1908-м 36-летний тенор потерял голову от 18-летней балерины Большого театра Веры Каралли, которой овладел в первый раз прямо в гримуборной в перерыве между актами. У них мог бы быть общий ребенок, но когда Вера сообщила любовнику о беременности, тот взбесился и буквально силой заставил сделать аборт. Больше детей она иметь не смогла.
Через два года Собинов миловался с Ниной Мухиной - кузиной скульптора Веры Мухиной, создавший эпохальный 24-метровый монумент «Рабочий и колхозница». Девица ждала своего часа почти четыре года, тайно страдая по Леониду, который частенько наведывался в гости к ее знатным и обеспеченным родителям. Любовников, вскоре ставших супругами, разделяла 16-летняя разница в возрасте. К слову, все эти годы, до момента бракосочетания с Ниной, Собинов официально был мужем Каржавиной, которая тоже давно жила с другим мужчиной.
В 1920-м у Леонида и Нины родилась дочь Светлана, ставшая впоследствии актрисой и женой писателя Льва Кассиля. В период брака с Ниной вокруг Собинова, конечно, продолжали крутиться разные девицы, но о разводе с Мухиной он даже не думал.
В 1934-м тенора не стало. Сердце Собинова внезапно остановилось в рижской гостинице «Санкт-Петербург». За несколько дней до этого он навестил друга - архиепископа Иоанна, который был главой православной церкви Латвии. И в ту же ночь священник был зверски убит - заживо сожжен. Европейская пресса распускала слухи, что убийц - двух агентов НКВД - в дом друга впустил певец. И затем они убрали его как опасного свидетеля.
Хотя более правдоподобная версия: месть белогвардейского подполья. Ведь, как известно, после Великого Октября Собинов игнорировал все предложения об эмиграции. Его назначили комиссаром Большого театра, и прежде, чем гастролировать по Европе, он проехался по Стране Советов, дав концерты во всех крупных городах от Киева до Баку. А байку про агентов НКВД сочинили враги советской власти с целью ее демонизации в глазах западного обывателя.
- Леонид Витальевич унес с собой эту тайну, - отмечали современники. - Как и секрет своего невероятного успеха не только на сцене, но и среди барышень.
Источник фото: Фотоархив Музея Л.А. Кассиля,Личный архив,Репродукция Фотохроники ТАСС