Вахтанг Кикабидзе: «Знаю, что такое быть между небом и землей»

Вахтанг Кикабидзе

Вахтанг Кикабидзе не дожил до своего юбилею всего год. Он любил праздновать дни рождения, угощать, встречать друзей. Двери его дома в престижном районе Тбилиси всегда были открыты для журналистов из России.

Обозреватель «ЭГ» Анжелика Заозерская целый день провела в доме Кикабидзе накануне одного из его юбилеев. Так получилось, что лишь после трагического известия о смерти легендарного артиста мы опубликовали это интервью.

Разговор начался с того, что Вахтанг Константинович вспомнил о своем отце:

- Мой отец тоже был журналистом, и поэтому я люблю вашего брата и всегда иду навстречу.

- Вахтанг Константинович, по маминой линии вы из грузинской царской династии Багратиони. Чем ваш отец покорил первую красавицу Тбилиси с замечательным голосом и родословной?

- Я тоже задавал такой вопрос маме: «Как ты, Багратиони, могла выйти замуж за какого-то безродного Кикабидзе?». Мама рассказала историю, как на ужине у своей бабушки напротив нее сидел молодой человек в очках. Он спросил: «Что я должен сделать, чтобы вы обратили на меня внимание?» Мама, она была у нас с чувством юмора, сказала: «Съешьте три перца». Отец съел. Ему стало плохо, вызвали «Скорую», и мама делала ему примочки. Тем же вечером эту историю рассказали ее отцу. «Кто там за тобой ухаживал и ему плохо стало?» Мама ответила: «Какой-то журналист. Я пошутила, чтобы он перец съел, а он и съел. Пришлось ставить ему примочки». Реакция деда была неожиданной: «Значит, ты до него дотронулась, да? Теперь должна выйти за него замуж». Мама была певицей. Когда она приходила на мои концерты, я сильно нервничал. Однажды спросила: «Буба, что ты такое делаешь с залом, что они покупают на тебя билеты? Ведь петь ты явно не умеешь?!» А незадолго до ухода мама предложила спеть дуэтом и записать песню. Но я был так уверен, что она будет со мной всегда, что не спешил с записью. Без мамы очень трудно жить. Я же вырос без отца, и меня преследовал комплекс безотцовщины.

- Ваш отец погиб под Керчью?

- Мы не знаем, где погиб отец, при каких обстоятельствах. В Керчи установлен памятник погибшим, и там есть фамилия отца. В 1975-м на гастролях в Америке ко мне подошел человек из КГБ, который нас сопровождал: «Вахтанг, тебя кто-то спрашивает. У тебя в Америке есть родственники?» Меня ожидал седой мужчина. Оказалось, этот человек был другом отца, они вместе играли в футбольной команде «Батуми». Тогда-то у меня и зародилась мысль: «Может, и мой отец живет где-то за границей?» Знакомых, высоких начальников в разведке и КГБ просил помочь в поиске. Однажды меня пригласили на концерт в Ясенево, где живут и работают чекисты. После концерта рассказал об отце. Через некоторое время мне позвонил один из высших чинов разведки - они подняли документы на всех людей с фамилией Кикабидзе, но по линии КГБ или по линии внешней разведки отец не проходил. Позже в Америке я встречался с главой грузинской диаспоры, показывал фотографию отца. Она сказала, что такой человек, только совсем седой и с другой фамилией, долго жил в Америке, был журналистом. Может, мой отец был засланным агентом?! Когда великий разведчик Абель приезжал в Тбилиси, он рассказывал, что 16 лет его семья не знала, где он, жив ли. Мой отец был человеком неординарным. И вполне мог быть таким же Абелем.

- Вы верите в любовь?

- Без любви нельзя. Когда соединили мужскую и женскую школы, первое время девочки что-то писали и передавали записки друг другу. Одну записку я перехватил и прочитал: "Что такое любовь? Любовь - это когда зубная боль в сердце". Написала ее одна толстушка. И ведь верно написала. Любовь - когда не понимаешь, что с тобой происходит.

- Вы согласны с Отаром Иоселиани, с которым в родстве и в дружбе, что ничего загадочного в русской душе нет?

- Русская душа бесшабашная, а не загадочная. Я говорю о тех русских, которых любил и люблю. Фильм Алова и Наумова «Бег» смотрел 18 раз. В нем есть и бесшабашная русская душа, и отчаянная и великая любовь к Родине.

Водка спасла от морфия

- Был момент, когда стоял вопрос: будете вы жить или нет? Как пережили эту ситуацию?

- Это было в 80-м году. Мне как раз дали звание Народного артиста Грузии. Примерно тогда же начались сильные головные боли, и они только усиливались. Лучший профессор Грузии отказался меня оперировать, сказав: «Если Кикабидзе умрет на моем столе, в Грузии меня съедят». Меня привезли в Москву, в клинику Бурденко, к хирургу Коновалову. Анализы показали, что на мозжечке у меня образовалась гематома, причем гнойная. Коновалов давал всего процент, что я останусь жив и буду при этом нормальным человеком. Накануне операции я попросил своего друга, тоже знаменитого хирурга-кардиолога: «Если со мной что-то будет не так, дайте мне умереть». Вместо успокоительных лекарств попросил врачей принести водки. Накануне операции, вечером, мы хорошо выпили. Утром хирург понял, что я, можно сказать, с похмелья, но ничего не сказал. Когда вскрыли мою голову, обнаружили, что опухоль там существует лет 20, а то и 30. Операция шла несколько часов. Проснулся... и слышу грузинскую речь. Оказывается, медсестра в реанимации была грузинкой. Она втихаря колола мне наркотик от боли. Тогда-то я к нему и пристрастился. В больнице провел целый год. И каждый день - морфий. Мне было так хорошо, что не хотел выходить из больницы. У меня даже появились галлюцинации: казалось, везде вижу граненные стаканы с водкой. Только через год я вернулся из больницы домой, в Тбилиси. И на столе опять увидел стакан водки - настоящий стакан с настоящей водкой. Залпом выпил, свалился на пол, домашние вызвали «скорую». Врачи приехали, осмотрели меня и сказали: «Пусть пьет водку». Думаю, водка и помогла мне преодолеть ломку. Я едва ходил, держась за стенку, мне даже дали инвалидность. Но я решил не сдаваться и отправился с друзьями на охоту. Думаю, правильно сделал.

- Вы верите в счастливые приметы, знаки судьбы?

- Вообще я не суеверный человек. В свое время Нани Брегвадзе попросила меня пойти вместе с ней к знаменитой в Сухуми гадалке — Лили. Ей было лет 70, она буквально продырявила меня своим взглядом. Нани вышла от Лили вся белая, испуганная. А мне Лили сказала, что очень скоро у меня будет большая неприятность — болезнь. Потом добавила: «Но ты не бойся — проскочишь. Приобретешь другую профессию. А еще у тебя начнутся неприятности, но потом тебя все будут благодарить». Все, что говорила Лили, случилось — и болезнь, и неприятности, и благодарности... Я проскочил смерть благодаря хирургу Коновалову, но знаю, что такое быть между небом и землей. Отчасти я уже тогда умер. Часть моей души улетела на небо еще тогда.