Кем была тайная любовь Андрея Вознесенского

Андрей Вознесенский

Сегодня, 12 мая, день памяти Андрея Вознесенского. Свой великий романс «Ты меня на рассвете разбудишь» поэт посвятил актрисе Татьяне Лавровой.

Он не думал дожить до 70 лет. По признанию поэта, эти цифры казались ему заоблачными. 12 мая 2010 года ему исполнилось 77, а 1 июня Андрей Вознесенский покинул нас. Умер как счастливый человек - рядом любимая женщина, его жена, семья и друзья. А на всех радиостанциях сразу зазвучали «Миллион алых роз», «Не возвращайтесь к былым возлюбленным, былых возлюбленных на свете нет», «Я тебя никогда не забуду» - песни, написанные на его стихи. И многие впервые задумались: а кому же они были посвящены?

В 1960-е годы Андрей Вознесенский буквально взорвал поэзию экзотикой ритма и рифмы. Сегодня это уже невозможно представить, но в огромной стране он был не менее популярен, чем «Битлз» в Англии.

Поэт, просто читавший свои стихи, собирал стадионы. На его выступления молодежь пробивалась сквозь кордоны милиции, и девчонки, не попавшие в зал, рыдали, как та «девочка в автомате», и часами ждали окончания выступления, чтобы хоть взглянуть на него.

Нечего и говорить о том, что женщины Вознесенского любили. И он их любил - до середины 1990-х земля слухами полнилась, но почти полвека поэт прожил с одной женщиной, ставшей его женой, берегиней и главной музой всей жизни. Свой поэтический миллион алых роз он готов был бросить под ноги не Алле Пугачевой, исполнившей в 1982 году шлягер на его стихи, и даже не актрисе Татьяне Лавровой, как уверяет молва, и не Белле Ахмадулиной, а, видимо, все-таки ей - Зое Богуславской. Но обо всем по порядку.

Треугольная груша

«Нас мало, нас может быть четверо», - написал поэт, имея в виду себя, Роберта Рождественского, Евгения Евтушенко и Беллу Ахмадулину:

Жми, Белка, божественный кореш! И пусть не собрать нам костей. Да здравствует певчая скорость, убийственнейшая из скоростей!

Что нам впереди предначертано? Нас мало. Нас может быть четверо. Мы мчимся - а ты божество! И все-таки нас большинство.

Она, жена Евтушенко, с которым Андрей Андреевич до конца своих дней дружил, спорил и ссорился по политическим и поэтическим поводам, и стала первой музой, а затем возлюбленной Вознесенского. Об этом трио, осыпавшем друг друга стихами, злобно судачили, дескать, лавры Маяковского, Лили Брик и Осипа Брика им спать не дают.

Недаром, мол, Вознесенский назвал свой сборник, вышедший в 1962-м, «Треугольная груша». После долгих любовных метаний, мучений, поисков компромисса Евтушенко и Ахмадулина развелись. Белла ушла к Вознесенскому, но вместе они были недолго. Расставшись, они остались друзьями. Позже Белла напишет:

Ремесло наши души свело, заклеймило звездой голубою. Я любила значенье свое лишь в связи и в соседстве с тобою.

Несказанно была хороша только тем, что в первейшем сиротстве бескорыстно умела душа хлопотать о твоем превосходстве. ....... Так положено мне по уму. Так исполнено будет судьбою. Только вот что. Когда я умру, страшно думать, что будет с тобою.

Я тебя никогда не забуду

Невероятно женственная актриса Татьяна Лаврова, ставшая в 1961 году благодаря фильму «Девять дней одного года» в одночасье знаменитой, была супругой актера Евгения Урбанского, исполнителя главной роли в фильме «Коммунист». Евтушенко о нем писал: «Урбанский Женька, черт зубастый, меня ручищами сграбастай...» Этот могучий, талантливый «черт» был первой любовью Татьяны.

Когда они познакомились, он был женат. Но наивная девушка с тонкой талией и крутыми бедрами, прибежавшая после первого с ним поцелуя к бабушке с вопросом: «Я что, теперь забеременею?» - запала ему в душу. Он ушел из семьи и женился на Татьяне, однако они быстро расстались: Лаврова не простила ему мимолетной измены, ушла. Когда Урбанский в ноябре 1965-го погиб на съемках, Татьяна уже месяц как была замужем за Олегом Далем. Но тоже недолго - полгода, которые Даль сильно пил, пристрастив к выпивке и Таню. В конце концов она Олега бросила.

Андрей Вознесенский был страстно влюблен в эту роковую женщину, которую боготворили многие знаменитости. Их тайный роман тянулся несколько лет. О нем узнали, когда Лаврова приехала с Вознесенским в Симферополь и во время его выступления выкрикнула из зала: «Андрей, зипер застегни!» Поэт был не столь губаст и могуч, как Урбанский, а ухажеров вокруг Татьяны хватало. К тому времени она уже с мужчинами особенно не церемонилась и редко к кому относилась трепетно.

Говорят, когда появился хит «Миллион алых роз», она в гримерке сказала, что Андрей давно ей рассказывал историю этого грузинского художника, продавшего дом и осыпавшего цветами двор перед окнами любимой. Отсюда и пошел слух, что они посвящены Лавровой. Однако после смерти актрисы на вечере ее памяти близкая подруга открыла преданным театральным поклонницам Лавровой, что Татьяне посвящено самое знаменитое стихотворение «Ты меня на рассвете разбудишь», ставшее сердцем рок-оперы Алексея Рыбникова «Юнона и Авось». В тот день, когда Андрей и Татьяна решили окончательно расстаться, они будто бы так и попрощались.

- Я тебя никогда не увижу? - спросил Вознесенский. - Я тебя никогда не забуду! - ответила Лаврова.

Просто вспышка любви

Этот роман держался в строжайшей тайне. Круг посвященных был узок. Конечно, в советские годы «аморальное» поведение могло бы разрушить судьбы успешного «выездного» поэта и актрисы, для которой и так годами не находилось роли в кино. Но дело было в другом.

Все это время рядом с Вознесенским жила, любила его и страдала жена - Зоя Богуславская. И все знали - Андрей ее тоже всей душой любит, ценит как личность и никогда не оставит.

Василий Аксенов в книге «Таинственные страсти» назвал Вознесенского «Андреотис» и вывел под вымышленными именами женщин поэта. Небольшого отрывка достаточно, чтобы понять пережитое Зоей Борисовной.

«В конце 70-ых собралась в отъезд и заслуженная артистка РСФСР Екатерина Человекова с трехлетним сыном Денисом Антоновичем Андреотисом, - писал Аксенов. - Этому событию предшествовала плохо организованная жизнь Человековой. Внимательный читатель, должно быть, заметил, что в начале десятилетия она едва ли не выпала из творческого круга. После коктебельской фиесты 1968-го у нее обнаружился чуть ли не гомерический аппетит к спиртному. Хлестала Катюха взахлеб и, к сожалению, банку не держала. Антоша, бедный, не ахти какой завсегдатай злачных мест, умаялся ее искать по трапецоидному маршруту клубных, по профессиям, заведений: ЦДЛ, Дом кино, Домжур, Архитектор, ВТО.

Она удирала от него то с кем-нибудь «из наших» - ну, например, у Тушинского на Чистых прудах обреталась с неделю, ну, в Тбилиси летала с композитором Чурчхели, а то и с «ненашими» якшалась, с практически незнакомыми трудящимися.

Зависимость от бузы у нее уже приближалась к критическому уровню. Однажды Антоша ходил взад-вперед по Сиреневому бульвару ранним-ранним утром; в окрестностях дома Человековой. Он жаждал до слез, до бурных рыданий ее увидеть, однако не плакал, бубнил стихи: «Я деградирую в любви. Дружу с оторвою трактирною. Не деградируете вы - Я деградирую».

Поразительно, но в литературных и театральных кругах так и не знают, кто же сокрыт за этой «Человековой», якобы родившей в 1965-м ребенка от Вознесенского. А те, кто был рядом, например скульптор Эрнст Неизвестный, отвечали на вопрос, не Лаврова ли это, примерно так, как в декабре 2009-го в журнале «Коллекция Караван историй» ответил он:

- Я этого не знаю. Вознесенский интеллектуально абсолютно бесстрашен, это видно по его стихам, но в разговорах на личные темы он был сдержан. С Лавровой я дружил отдельно от них. Она приходила ко мне в студию, смотрела работы. У меня с ней не было романа.

Сам же Вознесенский прокомментировал эту книгу Аксенова, оскорбившую ряд его героев, без тени обиды:

- Он же не мемуары писал. Это дошедший до нас взрыв любви. Вот как звезда взрывается, ее уже нет, а взрыв виден. Совершенно целебная проза, излечивающая.

...К сожалению, Андрей Андреевич так и не смог оправиться от второго инсульта, перенесенного в апреле 2010 года. Переживая за мужа, его Зоя чуть сама не слегла, но Андрюшу нужно было везти на операцию в Германию. И она, как всегда, нашла в себе силы. Осталось найти их и на жизнь без Андрюши.