Роман Виктюк: «Я лично знал всех украинских президентов. Для меня самым хорошим был Виктор Ющенко»

В созданном им Театре Романа Виктюка в день рождения мэтра шла его премьера «Отравленная туника» по пьесе Николая Гумилева. Спектакль — о любви и насилии, свободе и тирании, небе и аде. Эти темы волнуют режиссера все десятилетия его активной творческой деятельности. Незадолго до смерти, в октябре 2020 года, Роман Виктюк поделился с «ЭГ» своими размышлениями о высоких и низких истинах, обманах и предательствах. Это последнее интервью режиссера. 

— Роман Григорьевич, первый раз в кабинете художественного руководителя вижу лестницу, ведущую за книгами прямо к потолку. Возможно, в детстве вы любили лазить по лестницам, деревьям, чердакам?

— Во дворе нашего дома во Львове росло очень высокое дерево, на котором я любил проводить время. Однажды убедил ребят в том, что умею летать. Собрал детвору, забрался на верхушку дерева, и крикнул: «Смотрите, как я сейчас полечу». Ребята стояли внизу и на украинском языке считали: «Один, два, три, четыре...» А я сидел на дереве и сидел. Они вновь считали: «Один, два, три, четыре...» Сидел. А на третий раз прыгнул вниз, ударился, но тут же поднялся и, подобно белому лебедю из балета Чайковского, начал изображать полет. Ребята поверили, что я могу летать, подхватили меня на руки, подняли высоко. А я это все это тщательно срежиссировал, когда краснел от стыда на дереве и не знал, как мне теперь быть.

— Режиссерами рождаются или становятся?

— Думаю, что рождаются. Точнее, у мамы в животике уже живет режиссер, если, конечно, он — режиссер. Моя мамочка приходила слушать оперу Верди «Травиата», и когда начиналась «Увертюра», я бился в ее утробе так сильно, что маме приходилось уходить. Она делала несколько попыток до конца дослушать «Травиату», но я не давал. Мама сказала, что первая нота «Травиаты» в оркестре и мой крик — совпадали. Посмотрите на мою мамочку на фотографии. Моя мамочка была красавицей, ее звали Катарина.

— Не думали о том, чтобы поставить «Травиату»?

— Верди — мой самый любимый композитор. Первый раз, когда приехал в Италию, пошел на могилу Верди в Милане. Сидел там весь день и рассказывал Верди всю свою жизнь. Тогда спросил у него позволения поставить «Травиату». До сих пор благословения на этот спектакль не получил. Думаю, что «Травиата» будет моим последним спектаклем.

— Художественный руководитель театра имени Вахтангова Римас Туминас любит рассказывать о том, что Верди во всех анкетах писал, что «он — садовник». Как вы думаете, с чем это связано?

— Верди родился в деревне, как и Римас Туминас, а все деревенские хотят быть садовниками. Думаю, что садовник — это человек, который с помощью растений очищает землю. Кто знает — может, из Римаса Туминаса получился бы хороший садовник, если бы я не порекомендовал ему поступить на режиссерский факультет ГИТИСа. В Молодежном театре Вильнюса я ставил пьесу Рощина и увидел на сцене тогда еще молодого Римаса. Он ничего не играл, а ходил по сцене и произносил текст. Мне показалось, что он мучается и ненавидит всех подряд. Тогда я сказал ему: «Я знаю в ГИТИСе Кнеббель, Туманова — и скажу им о тебе. Поезжай в Москву и поступай на режиссерский факультет». Римас так и сделал. Теперь он — гениальный режиссер.

— Римас Туминас в одном из наших интервью сравнил профессию режиссера с профессией шахтера. Интересно узнать ваше сравнение?

— Режиссура — это не стройка и, конечно, не шахта. Для меня режиссура — это создание неба. Большой режиссер ощущает энергию всей планеты и передает ее в своих спектаклях. Строить могут все. А создавать воздух, луну, солнце — единицы. Сегодня каждый второй называет себя режиссером, но настоящий режиссер — избранный и поцелованный Создателем.

— Важна ли вам любовь публики и оценка критики?

— Кто может заставить любить? Если есть расчет — поставить успешный спектакль, это никогда не случится. Не ставил то, что мне предлагали. Никогда не работал с теми драматургами, которых любила власть. Предпочитал общаться с гонимыми. В моем спектакле «Муж и жена снимут квартиру» по пьесе Рощина впервые прозвучали песни Владимира Высоцкого. Спектакль шел на сцене МХАТа, и пел их Всеволод Абдулов. Володя был на премьере и радовался, что его песни звучат со мхатовской сцены. Правда, на афише фамилия Высоцкого была мелкими буквами в ряду с техническими работниками. Но Высоцкий на это не обиделся.

— Актриса Алла Демидова в своих интервью неоднократно называла Владимира Высоцкого «средним артистом». Ваше мнение?

— Володе не хватало свободы в игре на сцене. Он был свободен в другом. А свобода в общении с тенью — это другая свобода. Актеры взаимодействуют со своей тенью, когда играют на сцене. Хорошие артисты удерживают свет в себе и тратят энергию только на роли, а Володя был очень щедрым и не жалел себя ни в чем. За редким исключением артисты не умеют любить, а Володя умел. Только ради Марины Влади он захотел стать богатым, и это желание его погубило.

— Неужели вам никогда не хотелось быть богатым?

— А зачем? Еще по молодости я приехал в родной Львов с чемоданом денег. Получил большой гонорар за съемки фильма. Собралась вся семья, и я достал чемодан, открыл его и подбросил вверх пачку денег. Мама сказала сестрам: «Девчата, где он это украл?»

— Что сделали с деньгами?

— Чемоданчик стоял в книжном шкафчике, и кто хотел, тот брал деньги.

— Наверняка, вы знаете о том, что президентом Украины стал артист и шоумен Владимир Зеленский? Как вы относитесь к артисту-президенту?

— Я лично знал всех украинских президентов. Для меня самым хорошим был Виктор Ющенко, потому что он любил театр и покровительствовал ему. Однажды во Львове был забавный случай, связанный с Виктором Ющенко. Мама положила трубку, услышав: «С вами будет говорить президент Украины Виктор Ющенко». Через несколько минут перезвонил сам Ющенко, и уже я взял трубку, и президент сказал, что его мама поступила бы так же, как и моя мама. На что я ответил: «Но моя мама ни за что на свете не пустила бы меня в президенты страны».

— Вы поставили спектакль «Мандельштам» о взаимоотношении поэта с властью и Сталиным. Спектакль настолько трагический, что невозможно удержать слезы. Чувствуется, что всецело вы на стороне поэта.

— Сталин тоже писал стихи и считал себя равным по таланту мастеру Мандельштаму. Это было соревнование поэтов. Дуэль Сталина и Мандельштама. Поэт убит, как были убиты Пушкин и Лермонтов, но он заслужил место на небе и бессмертие. В начале XIX и XX веков была вспышка энергии талантов в России, благодаря которой родились Пушкин, Лермонтов и поэты Серебряного века. Финал этой вспышки божественной энергии — Мандельштам. Он — последний поэт духа. Сейчас Земля не получила творческую подпитку, и это настораживает. Недавно я поставил пьесу Николая Гумилева «Отравленная туника». Идея обратиться к драматическому сочинению Николая Гумилева возникла у меня во время работы над спектаклем «Мандельштам». Известно, что Мандельштам был очень влюблен в жену Гумилева — Анну Ахматову, которая его отвергла. Он очень переживал неразделенную любовь к Ахматовой до конца жизни.

— Строки Мандельштама «Все лишь шерри, шерри бренди, ангел мой». Поэт верил в ангелов? Есть ли ангелы в вашей постановке? Что вы думаете об ангелах на Земле?

— Конечно, Мандельштам верил в ангелов — ведь он был верующим человеком. И я верю в ангелов. Даже не верю, а слышу шелест их крыльев. Видите, сколько здесь книг — и все они ангельские. Я собрал в своем кабинете столько ангелов! Здесь нет ни одной темной книги.