Странный пасьянс раскладывала ей судьба
В балетном училище ее звали «рыжей вороной», а на сцене — «королевой лебедей». Дочь «изменника Родины» танцевала в главном театре страны. Звезда советского балета не была членом КПСС. Она единственная из балерин всего мира, кому удавалось выходить на сцену в возрасте. Она создала свою неповторимую манеру балета, чем снискала мировую славу. Майе Плисецкой неистово поклонялись и столь же неистово ее ненавидели. Но она всегда была выше интриг, сплетен и зависти.
Когда-то очень давно, в середине 80-х, я шла по делам в журнал «Смена», редакция которого в те времена находилась в «журнальном корпусе» издательства «Правда» — так среди журналистов именовалось 12-этажное здание в Бумажном проезде. И застряла на крохотной площадке перед самым входом. Потому что открылась дверь, и на улице в окружении молодых парней появилась Майя Плисецкая. На мгновение мне показалось, что она в костюме Кармен, что правая нога согнута в колене и стоит на «пятачке» (атласный кружочек на самом кончике пуант в те времена был размером с пятикопеечную монету), еще секунда — и рука, опирающаяся на бедро, взмахнет вверх. Видение с Кармен исчезло — на легенде был черный брючный костюм, на ногах — туфли на небольшом каблучке. Ее «пажи» казались на фоне хрупкой женщины верзилами. Но вот она улыбнулась, заговорила, и все они как-то сразу стали меньше ростом.
На секунду я перехватила взгляд Майи Михайловны.
— Вот так! — говорил он.
Пройдут годы, и я вновь увижу Кармен. В самом прямом смысле слова. Это случится в 2004 году в «Новой опере» на концерте-презентации в честь выхода уникального фотоальбома, посвященного Майе Михайловне. В финале вечера, после исполнения «Танца с веерами», она вышла на сцену, чтобы сказать спасибо всем, кто находился в зале. И вдруг зазвучала музыка «Кармен-сюиты». И я увидела то, что смотрела только по телевизору, — невероятный темперамент, обалденную пластику и победный взгляд Кармен-Плисецкой: «Вот так!»
«Прикройте, Майя, голые ляжки!»
— Вы — предательница балета, — отчеканила после премьеры «Кармен-сюиты» в 1967-м министр культуры Екатерина Фурцева. — Ваша Кармен умрет!
— Кармен будет жить, пока жива я, — не задумываясь о последствиях, ответила Плисецкая Екатерине Третьей (так в народе называли Екатерину Алексеевну).
Она с детства славилась острым как бритва языком. Могла отбрить так, что мало не казалось. Доставалось многим. Министр культуры СССР исключением не стала.
Их отношения были странными. С одной стороны, Фурцева ее обожала. Какое-то время они дружили домами. С другой — Фурцева в силу своей должности вынуждена была защищать ту эстетику, которая противоречила эстетике Плисецкой. После столь категоричного неприятия «Кармен-сюиты» Плисецкая разорвала дружеские отношения с министром культуры СССР. Но когда ее не стало, придя на панихиду, произнесла:
— У нас будут другие министры, но такого — никогда!
Она не прощала обид, но и о сделанном ей добре никогда не забывала.
Мало кто знает, что «Кармен-сюита» появилась совершенно случайно, хотя о роли страстной испанки Плисецкая мечтала всегда. Не пойди Майя Михайловна зимой 1966 года в «Лужники» на вечер кубинского балета, как знать, состоялась бы ее Кармен. Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Все сложилось так, как сложилось. Буквально ворвавшись за кулисы и увидев Альберто Алонсо, Плисецкая задала единственный вопрос:
— Вы поставите для меня «Кармен»?
— Я об этом мечтаю! — услышала в ответ.
Вызывающе новаторскую постановку с безумно сексуальной главной героиней запретить не смогли — ссориться с Фиделем Кастро никто не хотел. А второй показ заменили на «Щелкунчика». Спас положение банкет, который должен был состояться после спектакля.
— Все оповещены, Екатерина Алексеевна, — обреченно произносит Щедрин. — Будет спектакль, не будет — соберется народ. Пойдет молва. Этого вы хотите?
Сплетен Фурцевой и так хватало.
— Костюм поменяйте. Юбку наденьте. Прикройте, Майя, голые ляжки. Это сцена Большого театра, товарищи…
За долгую совместную жизнь Родиону Щедрину еще не раз придется разруливать весьма щекотливые ситуации, в которые в силу своего свободолюбивого нрава будет попадать его супруга. Он по-своему укротил неукротимую стихию по имени Майя, за что расположил к себе и тещу, и двух братьев жены. И в доме Плисецких наконец-то перестало звучать испуганное: «Ну вот, Майечке опять вожжа под хвост попала». Так всегда говорила мама, когда ее дочь взбрыкивала.
— Покойный мой брат Александр (балетмейстер, солист балета Большого театра. — А. К.) когда-то сказал Щедрину, что за долготерпение он достоин звания Героя Советского Союза. Это правда: ему со мной нелегко, — признается потом в интервью Майя Михайловна.
Ленивые ноги и умные руки
Плисецкая всегда была немного неправильной. Не понимала моду учить балету с дошкольного возраста: к сорока годам будут убиты все суставы.
— Может быть, я старомодна. Но предпочитаю отбор природы усердию и старательности, — говорила она.
Не видела никакой пользы в репетициях до упаду, считая подобное позерством, причем очень опасным для суставов.
— Если можно было сделать комбинацию один раз, я делала ее один, а не десять. Не всегда получалось фуэте, иногда выходило, иногда — нет. Ну и что! И даже сейчас я думаю, что благодаря своей лености я сохранила ноги, — кокетливо улыбаясь, заявляла почти в конце жизни.
Не любила повторов на сцене, и если могла что-то изменить, не мешая работе партнеров, меняла. И довольно часто. Режиссерам-постановщикам приходилось мириться с подобным.
— Умные руки, — так она говорила о руках своих партнеров. — С глупыми руками не потанцуешь. Обязательно завалят, передержат, поторопятся.
«Умные руки» Щедрина со временем отгородили от Плисецкой тех, кто мог спровоцировать ее на всплеск гневных эмоций. Ведь она всегда говорила только то, что думала. Порой специально, порой случайно слетало с языка. И, как правило, приносило большие неприятности.
Майя Михайловна повторяла:
— Щедрин дарил мне не бриллианты, а балеты, и удержал меня на плаву.
Но в то же время не забывала об одном из разговоров с Лилей Брик, когда ее муж произнес:
— Я все делаю для Майи, все!
— Но и для себя тоже, — ни секунды не задумываясь, отбрила муза Маяковского, благодаря которой Плисецкая и Щедрин познакомились.
Запах секса
Лиля Юрьевна Брик впервые увидела Плисецкую в 1948 году в… опере «Руслан и Людмила». В картине «Замок Наины» Майя танцевала Деву, и чуть не каждая ее обольстительная поза, диагональ и прыжки с невиданным баллоном вызывали гром аплодисментов. Позже Брик узнала, что половина зала пришла не слушать «Людмилу», а смотреть танцы Девы.
— Какое талантливое тело, какое сочетание классики и современности! Поразительное чувство позы и необыкновенная красота линий! И этот эротический подтекст в адажио, — заметила тогда Брик в антракте.
Через какое-то время, раздобыв телефон незнакомой ей Майи, позвонила и пригласила к себе встречать новый, 1949 год. С того вечера, затянувшегося до пяти утра, Брик взяла молодую балерину под свое крыло: не пропускала ни одного ее спектакля, знакомила с знаменитыми людьми, давала дельные советы — как вести себя в театре, что делать с осаждавшими «сырами» и «сырицами», как добиваться тех ролей, для которых создана.
Зная, что у молоденькой Плисецкой практически нет денег, Лиля Юрьевна дарила ей то французскую кофточку, то трикотажное испанское платье с бахромой. Делала это с большим тактом, чтобы ни в коем случае не обидеть балерину. На новый, 1959 год она преподнесла Майе флакон Bandit, и с тех самых пор шокирующее творение Жермен Селье, совершенно мужские духи, созданные для женщин, которые, по утверждению самой Майи Михайловны, «пахли сексом» и которые так любила Марлен Дитрих, станут для балерины незаменимыми. Когда у Плисецкой появилась возможность доставлять Лиле Юрьевне радость, она в долгу не осталась.
...а за четыре года до смерти Брик они поссорятся. Причина окажется нелепейшей. К 80-летию Маяковского Сергей Юткевич и Василий Катанян должны были снимать телефильм. Щедрину предложили написать к нему музыку. Он сразу сказал, что не сможет, поскольку к тому времени, когда надо будет это сделать, начнет работать над другим произведением. Отказаться не получится — у него уже есть договор.
— Вы напишите себя в заявке, а там видно будет, — попросила Брик.
Щедрин отказать не смог и поставил в заявке свою подпись. Гром грянул ровно через год. Никакие доводы, что он предупреждал заранее, на Лилю Юрьевну не подействовали. Разгневавшись, она бросила трубку. Щедрин, не чувствуя своей вины, обиделся на Брик. Плисецкая обиделась за мужа. Подруги перестали не только встречаться, но и разговаривать по телефону. Через какое-то время, поостыв, собирались наладить отношения, ведь все они жалели об этой ссоре. Но не успели…
Эти две женщины имели слишком много общего. Но самое главное — они всегда сами выбирали: кого любить, кого карать, кого оставить себе служить, а про кого счастливо и быстро забыть.
Флирт ради флирта
Друзья говорили о Плисецкой, что она чересчур влюбчива. Недоброжелатели — что она гуляет направо и налево. Ей приписывали романы со многими мужчинами — от Андрея Миронова до американского сенатора Роберта Кеннеди, но мало кто знает, что она любила флирт ради флирта.
— Плисецкая всегда жила в любви и делала это искренне. Причем все знали и обсуждали ее отношения, но никогда не доходило до скандалов, — вспоминала танцовщица Маргарита Дроздова. — Щедрин на эти разговоры с улыбкой кивал: «У меня потрясающий вкус, я могу понять мужчин, которые, когда Майю видят, сходят с ума. Я сам в свое время сошел с ума».
Ей нравилось поклонение мужчин. А кто из женщин откажется от подобного?! А о тех, кого любила до Щедрина, написала сама. В своих книгах. В интервью же шутила, что ей пришлось уговаривать Родиона Константиновича на ней жениться. Подобное высказывание может позволить только уверенная в себе женщина.
Такой она и была. Женщина, ставшая легендой еще при жизни. Женщина, покорившая своим талантом если не весь мир, то половину уж точно. Женщина, любившая футбол и кружку хорошего пива. Женщина, всем изысканным блюдам предпочитавшая «селеду» и черный хлеб с маслом. Женщина, заливавшая перед каждым классом и выступлением в пятки балетных туфель теплую воду, чтобы ступни крепче сидели. А выходя на сцену, больше всего боявшаяся забыть оглядеть себя в зеркале: ведь если глаза и губы плохо накрашены, то зрители увидят «бесцветную моль», а не балерину.