Инна Макарова: «Не проходило и часа, чтобы я не думала о Мише и Сереже»

В ночь с 24 на 25 марта остановилось сердце народной артистки Инны Макаровой. В начале марта она опять попала в больницу — мучили приступы астмы, появились провалы в памяти. «Мамочка давно и серьезно болела. Когда начала уходить память, она стала видеть людей, которых уже нет, — поделилась ее дочь режиссер Наталия Бондарчук. — Мы ей лишний раз не говорили, когда кто-то из друзей умирал. Мамочка очень страдала после смерти второго мужа — вот с тех пор и стала угасать».

Инна Владимировна, в отличие от новых «звездулей», никогда не отказывала в интервью или комментарии. О личном говорила откровенно, делилась болью. Ниже — одно из последних ее интервью. Почитайте, вспомните замечательную актрису. Звезду с большой буквы!

— Миша (хирург Михаил Перельман. — О. Е.) спас меня. Я приехала из Сирии с камнем в почках, который не выходил. И Перельман поставил меня на ноги! — рассказывала Макарова. — Едва поправившись, уехала в экспедицию на съемки «Русского поля». Внезапно там объявился Миша. Посмотрела ему в глаза и поняла: ну все — судьба!

40 лет Миша был рядом, помогал, поддерживал. Когда его не стало (в 2013-м. — О. Е.), я начала болеть. Миша и Сережа (режиссер Сергей Бондарчук. — О. Е.) всегда в моем сердце. Не проходило и часа, чтобы я о них не думала. Душа моя страдает. Тоска страшная… Но рядом с ними похоронена быть не хочу. У Сережи на Новодевичьем кладбище место низкое, нехорошее. Здесь же лежит их со Скобцевой дочь Алена. Ирина говорит: «Там и мне местечко найдется». Придуривается! О себе знаю, что с Мордюковой — моей любимой подругой — буду рядом.

Могила Нонны Викторовны на Кунцевском кладбище. Но Наталья Бондарчук выхлопотала маме место на Троекуровском.

— Коронавирус внес свои коррективы. Предлагалось похоронить ее на Новодевичьем, в нише, где находится прах Михаила Перельмана. Но тогда пришлось бы кремировать. А мама — православный человек, поэтому я отказалась. На Троекуровском она будет вместе с тетей Ниной — своей родной сестрой.

— Бондарчук был не только вашим первым мужем, но и первым мужчиной, верно?

— Так и было. Девушки по институту мне завидовали: такой парень за мной ухаживал. Правда, я знала, что он был женат на однокурснице по театральному училищу в Ростове-на-Дону. Звали ее Женей (Евгения Белоусова. — О. Е.). Но Сергей считал себя свободным, так как во время ссоры Женя порвала брачное свидетельство.

— Красиво Сергей Федорович ухаживал?

— Всегда провожал меня домой из института. Путь был долгим: я снимала угол рядом с заводом «Серп и Молот». Первое, что делал при виде меня Сергей, — доставал черный карандаш. Для роли Любы Шевцовой в фильме «Молодая гвардия» мне выщипали брови. Сергею это не нравилось, и он при встрече немедленно их подрисовывал. На прощание целовал меня в щечку, смотрел, как вхожу в подъезд, и шел домой.

— Когда же он вашу невинность украл?

— Сережа ждал, когда мне исполнится 19. Мы были у кого-то в гостях, и на ночь нас поместили в одну комнату, а кровать только одна. Но Сергей меня не тронул. А когда поехали в Краснодон на съемки «Молодой гвардии», все и случилось. Сережа после этого письмо моей маме написал, просил моей руки. Мама не обрадовалась. Считала, что рискую испортить свой творческий путь. Свадьбы не было, просто расписались.

— Коллеги не сомневались, что ваш брак с Бондарчуком — это навсегда. А через 12 лет все рухнуло...

— Сама думала, что это навсегда, но… Я уехала на съемки в Болгарию, а Ирина Скобцева с Сергеем в Ялту — работать над «Отелло». Там она хвост распушила: устраивала застолья, доставала хорошее вино, приглашала всех и демонстрировала свои якобы очень личные отношения с Бондарчуком. Чтобы пошли слухи. После съемок «Отелло» ко мне пришел актер Андрей Попов и рассказал об этом романе. Я кричала, что это неправда. Андрей тогда посоветовал: «Поезжай к нему, он так ждет». Сережа действительно мне писал, звонил. Я не поехала: «Андрюша, через полмесяца он приедет, и все будет в порядке». Так и было, жили еще два года спокойно. Но пошли анонимки. Мать Скобцевой была машинисткой: писала гадкие анонимки и мне, и ему. Я их рвала и выбрасывала.

— Сергей Федорович что-то говорил?

— Отмахивался. Я понимала, что если хоть раз изменил, значит, будет снова и снова… Но мы очень любили друг друга, и развод был бы трагедией, поэтому и тянули.

— Тем не менее вы предложили расстаться.

— Однажды утром Сережа читал в постели вслух сценарий фильма «Судьба человека», я собирала чемодан — мне надо было уезжать в Ленинград на съемки фильма «Дорогой мой человек». И вдруг я говорю: «Мы должны расстаться». И упала на тахту. Мне кажется, что я сознание потеряла. Открываю через какое-то время глаза и вижу Сергея.

Он стоит около письменного стола, который только-только сделали по его заказу, опирается на него, плечи ходят ходуном, он рыдает. Я тогда еще не поняла, насколько все серьезно, а Сережа понял...

Пьяный профессор и романсы по телефону

— После Бондарчука вы больше десяти лет не выходили замуж...

— За мной ухаживали интересные мужчины, но мне никто не был нужен. Бегал хозяйственник из Министерства иностранных дел. Когда строила дачу, мы с ним встретились, поскольку поселок этого министерства был рядом. Был влюблен один режиссер. Он на десять лет моложе был, а мне этого не хотелось, я привыкла, чтобы меня опекали. Однажды на официальном приеме рядом сидел Иван Козловский. Комплименты бросал, звал куда-то. Я домой уехала. Звонок: «Поедемте вместе». Говорю: «Нет». И тогда он запел романс. Зажав ладонью трубку, шепотом стала подзывать маму: «Скорее, скорее, Козловский поет!» Когда он смолк, я сказала: «Простите!» — и повесила трубку.

— Наверное, в глубине души вы надеялись, что Сергей Федорович уйдет от Ирины?

— Когда мы развелись, Сережа ко мне ходил. Практически всегда, когда Наташенька была в школе. В глаза все время смотрел, спрашивал, как мне без него. Как будто ждал, что я сама буду просить вернуться. Но это не в моих правилах! Мне даже звонили из ЦК: «Инна Владимировна, мы знаем эту семейку. Примите его обратно». — «Не могу». Однажды поинтересовалась: «Сережа, ты ее хоть любишь?» Он помолчал и ответил: «По-моему, нет». Меня эти слова поразили. Мне показалось, что он Скобцеву боялся. Все время жаловался. Как-то спросила: «Сережа, правда, что отец у нее профессор?» — «Какой он профессор? У холодильника околачивается, пьет». Мать ее люто ненавидел. Не знаю, как они там жили, но Сергей Герасимов однажды сказал: «Как он там неуместен!»

— А Наташа бывала у них?

— Ирина все тянула с приглашением Наташи. И вот она пришла. Сережа поставил какую-то пластинку. Скобцева говорит: «Сделай тише, дети спят!» А Сережа на нее так зло посмотрел и на полную включил. Я все о другом думаю: вот если бы я тогда его приняла, развела с Ириной, не было бы ведь прекрасных Алены и Феди... Талантливые, красивые.

— Ходили слухи, что Алена вовсе не от Бондарчука…

— Знаю. Я однажды подошла к Вадиму (оператор Юсов; вместе с Сергеем Бондарчуком работал на картинах «Они сражались за Родину», «Красные колокола», «Борис Годунов». — О. Е.) и спросила в лоб: «Это правда, что говорят?» — «Инна, да какое это теперь имеет значение. Сережи-то нет». И Алены теперь нет… Не пытайте Скобцеву. Мать, пережившая своего ребенка… Это самое страшное, что в жизни может случиться. Ирина тоже настрадалась сполна...

*Организация запрещена на территории РФ

*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов