Ностальгическая слеза по советской Грузии

«Все, кто жили в нашей деревне - ходили согнувшись. Потому что они простужались, когда ночью вставали до ветру. Умирали из-за воспаления легких из-за ночных походов в сортир...» На днях в YouTube выложили мультфильм «Знаешь, мама, где я был» Левана Габриадзе (он же Гедеван Александрович из «Кин-дза-дза!») о детстве знаменитого сценариста и художника Резо Габриадзе. Сняли его в прошлом году, но до сегодняшнего дня увидеть работу можно было только на фестивалях. Неудивительно, что событие получило большой резонанс в соцсетях. Ссылку постят, перепощивают и пускают ностальгическую слезу. Ах советская Грузия, ах Резо. Ах было время…

Никакое другое искусство не приводит меня в такой душевный трепет, как грузинское. Я с замиранием сердца открываю книги грузинских авторов. Волнуюсь, заслышав грузинскую речь и завидев полотна грузинских художников. Особенно это касается работ, созданных в постсоветские времена...

И вы тоже? Да, неудивительно. Из всех союзных республик более всего мы любили страну картвелов. Носились с ними как с писаными торбами. Вздыхали о них. Возили туда иностранных туристов, и те удивлялись: почему повсюду в СССР люди живут так бедно, и только Грузия цветет и пахнет под солнцем. И по сей день грузинские экскурсоводы с особой гордостью цитируют слова писателя Стейнбека, что русские так любят Грузию, что, наверное, русский человек после смерти именно в Грузию и попадает.

Но теперь уже ни для кого не секрет, что эта любовь была в одни ворота.

О всей коллизии русско-грузинских отношений написал еще Горький в одном из ранних автобиографических рассказов «Мой спутник». Как вместе с грузином Шакро он шел из Крыма в Грузию, делился последним, работал за двоих, потому что Шакро не умел и не хотел работать. И как молодой Шакро, клявшийся в вечной дружбе и обещавший Максиму женить его на толстой грузинке, сбежал от него, когда доехал на шее друга до родных мест.

Здесь и ответ на вопрос: почему на нас так действует все грузинское? Да, оно всегда хорошо и высокохудожественно, но еще от него ждешь подвоха. Ждешь, когда же в твое открытое сердце и любящую душу смачно плюнут. Как плюнули поочередно многие грузинские деятели культуры, ставшие классиками в советские времена. Тот же известный писатель Отар Чиладзе в книге «Годори» представил отношения Грузии и России метафорой. Как мальчик, залезший в годори (плетеную корзину), смотрит за бесчинствами матери-проститутки.

Помню, как редактор одного журнала, сам грузин, рассказывал, что он едва ли не подрался с этим самым грузинским классиком. Однажды разговор двух мужчин зашел о главных бедах Грузии. Перечисляя их, Чиладзе не назвал Великой Отечественной войны.

- Как же так, Отар?! - воскликнул редактор.

Советский классик отговорился, что война была российской войной, имеющий мало отношения к Грузии.

Лучше не приглядываться

Плюнул ли батоно Резо? Досматриваешь фильм до конца и выдыхаешь. К счастью, нет. Тонко и нежно в нем рассказывается о послевоенном периоде. О жизни маленького кудрявого мальчика с ножками, похожими на засохшие позавчерашние макаронины.

Если не приглядываться, то ничего не увидишь. Но иногда и впрямь лучше не приглядываться, чтобы ненароком не заметить чего-то такого, от чего сердце сожмется вновь.

Маленький кудрявый мальчик приезжает на лето в деревню к дедушке и бабушке. По соседству с деревней стариков расположена зона, где живут пленные немцы. За короткий срок немцы превращают зону в конфетку. Строят бараки, устанавливают в центре клумбу, изготавливают музыкальные инструменты и музицируют по вечерам, играя Гайдна. На это благолепие смотрит вся деревня «и не понимает,  кто живет за колючкой: они или мы».

Один из музицирующих, немецкий летчик, приставлен в помощь бабушке и дедушке маленького Резо. И если старик невзлюбил немца и гонял его по капустным грядкам с ружьем, то более прогрессивная  бабушка принимает помощь бывшего врага. Немец чинит ей ступку, собирает груши. И главное - устраивает туалет, объясняя старикам, что деревянная будка на холме не годится для оправления естественных нужд, туалет должен быть в доме.

Зашоренный идеологией дедушка так и продолжил из вредности ходить на гору и сидеть там орлом. А когда заболел и умер, все тот же пленный немец сделал ему гроб без единого гвоздя. Да такой, что все деревенские жители удивлялись: «Как мы могли их победить?»

Пленный немец принес в отдельно взятую маленькую деревню цивилизацию и заставил веками согнутых людей гордо разогнуться, подарил будущему художнику Резо Габриадзе крылья. На прощанье он дарит мальчишке, нет, не крылья, а самокат. Но теперь вечно получавший тычки и вынужденный передвигаться по улицам перебежками мальчишка уже ничего не боится и гордо рассекает по городу на своих колесах.

А что принесли мы, русские? В фильме тактично умалчивается об этом. Разве что звучат лозунги и сводки по радио на русском языке. Разве что снится затурканному Резо в болезненном бреду Ленин, предлагавший: «Расстрелять тут же, на большой перемене».

Разве что фильм снят на русском языке для российского зрителя. Потому что, как показывает практика, с Западом у грузин такая же история, как у них с нами с точностью до наоборот. Они Запад любят, а он их - не особо. И грузинское искусство там особой популярностью не пользуется.