Настя с мамой чудом выжили в страшной автокатастрофе с мусоровозом
В нынешнем году 75-летие отметит известный в киномире человек - Марина Лузгина. Полвека назад она пришла работать на «Мосфильм» и в качестве второго режиссера сняла великое множество популярных картин. Наша героиня никогда не гналась за славой. Так же как ее знаменитый отец - режиссер Георгий Натансон, открывший для зрителя Аллу Ларионову и Татьяну Доронину, Виталия Соломина и Александра Лазарева, Александра Домогарова и Мариину Зудину.
- Марина Георгиевна, ваш знаменитый папа свой творческий путь начинал в качестве ассистента режиссера, а позже - второго режиссера у классиков отечественного кино: Пырьева, Птушко, Барнета, Тарковского…
- Папа вместе с Тарковским работал на дебютной картине Андрея «Иваново детство». Натансон на тот момент уже был состоявшимся мастером, и его попросили помочь Тарковскому, взамен пообещав выделить квартиру. Так и вышло. Они очень подружились и до эмиграции Андрея близко общались. У папы же мысли уехать из страны никогда не возникало. Когда в 1990 году он в Израиле снимал картину «Взбесившийся автобус», Биньямин Нетаньяху, который тогда занимал пост замминистра, а позже стал премьером страны, предложил ему навсегда переехать к ним. Но Георгий Григорьевич вежливо отказался.
- За ним еще с 50-х годов закрепилась слава первооткрывателя звезд - в его картинах впервые на экране появились многие отличные артисты, в том числе Татьяна Доронина. В фильмах «Старшая сестра», «Еще раз про любовь», «Валентин и Валентина» Татьяна Васильевна сыграла, пожалуй, самые значительные свои роли.
- С Татьяной Васильевной папа более полувека дружил, несмотря на ее нелегкий характер. Зато у папы была отличная натура. В ленте «Еще раз про любовь» он пробил первую в СССР постельную сцену. Правда, Александр Лазарев наотрез отказывался раздеваться перед Дорониной. Она-то хоть в ночнушке играла, а Саша так и норовил лечь в койку в костюме. Папа его просил: «Сними хотя бы брюки». На что тот ответил: «Нет, берите тогда другого артиста». Ну очень стеснительным был! Кстати, на роль, сыгранную Лазаревым, поначалу пробовался Высоцкий.
- Да ладно!
- Да. Ему даже ботинки заказали на высокой платформе, чтобы не так разница в росте с Дорониной видна была. Но хриплый голос Володи абсолютно не ложился на этот романтичный образ. Возможно, он расстроился бы меньше, если бы узнал, что его фотопробы украли поклонницы… Доронину, к слову, не сразу утвердили. Руководство киностудии отчитывало папу: «Что это за актриса? С таким придыханием говорит в кадре, ее к кино и близко пускать нельзя!» Но папа Таню отстоял. Заверил, что ее индивидуальность пойдет в плюс.
Доронина должна была сниматься и в комедии папы «Аэлита, не приставай к мужчинам», но по времени не срослось, и отец взял Наташу Гундареву. А однажды Татьяна Васильевна написала мне очень трогательное письмо. В нем называла меня малышкой (так же, как и папа) и заметила, что я могу обратиться к ней за помощью в любую минуту.
- Воспользовались?
- Не довелось. Я после школы окончила Щукинское театральное училище, потом меня пригласили на работу в Питер, в Театр имени Комиссаржевской. Но взять обещали не сразу, а только через год. Для актерской работы в кадре я тоже вроде бы подходила - хорошенькой была, но камера меня совсем не любила - абсолютно некиногеничной оказалась. И в результате папа устроил меня на «Мосфильм», где я быстро стала вторым режиссером. Плюс так получилось, что я рано, еще в 1968 году, дочку родила. Так что в город на Неве не поехала. А с 1971 года начала снимать фильмы вместе с моим другом - режиссером Саввой Кулишом. Много работала и с другими постановщиками до тех пор, пока 10 лет назад не угодила в страшную автокатастрофу.
- Что произошло?
- В нас въехал мусоровоз. Дочка немного пострадала, а у меня оказался сломан позвоночник. Сделали операцию - вставили титановый протез от лопатки до копчика. Передвигаться с тех пор непросто. Но как сказала режиссер Алла Сурикова: «Давай будем радоваться, что ты ходишь своими ногами и говоришь своим ртом». Я согласна: хотя бы не парализованной оказалась. Папа тогда жутко испугался. После этого я еще успела с ним документальную картину про Доронину доснять и на последней работе Людмилы Гурченко «Пестрые сумерки» поработать.
- Общение с Людмилой Марковной легко протекало?
- Какое там! Она же ну совсем не любила женщин, хотя сама актриса невероятная. Я, как второй режиссер, постоянно во что-то вмешивалась, и ей, конечно, это не нравилось. Тем не менее всю группу я настраивала: «Делайте так, как говорит Гурченко. Она же вам работу дает». А после окончания съемок я сразу же ушла в сторону, и слава богу. Картину ругали на чем свет стоит. Я могла всем подсказывать - и Кулишу, и Рубинчику, и кому угодно. Всем, кроме Гурченко! Она и Доронина - великие индивидуальности, их сломать невозможно.
Ценитель женской красоты
- В середине 80-х в картине «Валентин и Валентина» у вашего папы дебютировала довольно средняя актриса Марина Зудина. Почему он обратил на нее внимание? Наверное, Олег Табаков, с которым у нее начался роман, замолвил словечко?
- С Олегом Павловичем я до этого работала в одной картине. Съемки проходили в Чехословакии, и однажды он мне как бы вскользь сказал: «У меня на курсе занимается очень хорошая девушка Марина, ты папе о ней расскажи». Но папа и сам ходил на курс к Табакову и увидел Зудину. Тогда в ней были большое обаяние юности, искренность. В результате папе удалось добиться хорошей игры в кадре. Сейчас, когда Марине за 50, она, конечно, стала жестче. А тогда у нее уже начался роман с Табаковым. Но если бы Натансону Марина не понравилась, он бы ее ни за что не взял. Он всю жизнь ценил женскую красоту, хотя маму мою очень любил. Еще школьницей открыл Аллу Ларионову. На картине Александра Довженко «Жизнь в цвету» работал ассистентом, а она пришла на пробы. И у них сразу начался роман.
- Ваша мама не ревновала?
- Нет. Она была невероятной красавицей и доверяла папе. К тому же с Ларионовой у него были лишь платонические отношения. Маму звали Марина Лузгина. Она наполовину полька. С папой она была вместе с 1942 года. В 1944-м я у них родилась. Я взяла ее фамилию, чтобы было легче жить. Мама в свое время окончила ВГИК, а потом стала главным редактором объединения на «Мосфильме». Она умерла в 2005-м, на наших с папой руках. Что с ним в этот момент произошло - это ужас! Он встал на колени перед кроватью, взял мамину руку, положил к себе на голову и не хотел отпускать. Я долго не могла его увести из этой комнаты…
В последние годы я с папой жила, вплоть до его кончины в 2017-м. В свое время познакомилась с одним голливудским режиссером, и он пригласил меня поработать в США. В результате на заработанные там деньги я родителям купила квартиру рядом со своей. Папа после смерти мамы как будто потерял ориентир. Он для меня еще одним ребенком стал. Я выполняла функции и его пресс-секретаря, и сопровождающего лица, и, само собой, помощника режиссера.
- Дочка с вами жила?
- Нет, в районе Кунцево с мужем, который у нее со студенческой скамьи появился. Настя же по отцу - внучка скульптора Вучетича, автора памятников «Воин-освободитель» в Берлине и «Родина-мать» на Мамаевом кургане в Волгограде. Немудрено, что она с детства хорошо рисовала и решила стать художником. Строгановку окончила. А сейчас работает в крупной рекламной фирме.
Кстати, в детстве у Насти случился роман с Шуриком Лазаревым - сыном наших друзей и соседей по жилищному кооперативу Немоляевой и Лазарева. Моя дочка и Шурик вместе росли. Маленький Саша Настю обожал. Высокий паренек то и дело норовил взять ее на руки. Иногда она из-за этого падала, но он тут же поднимал и улыбался: «Она мне до того нравится, что все здоровье испортила - устал уже ее тягать!» И снова принимался за свое.
- А как складывалась ваша личная жизнь?
- Я дважды побывала замужем, но сейчас одна. Так, как моим родителям, прожившим 62 года вместе, мне не повезло. С первым мужем - Василием Валериусом, известным книжным графиком, я давно в разводе. А в 1993 году я вышла за оператора из Питера Сергея Бирюка. Он был моложе меня, но вскоре после свадьбы умер от инфаркта.