Зураб Церетели истратил на свой юбилей бюджет Грузии
Передо мной ни дать ни взять сидел образцовый африканский диктатор. Идеально сшитый костюм, красивые ордена и медали, трехкилограммовые часы и самоцветы на массивных перстнях по числу съеденных политических конкурентов. Никто бы не мог принять такого солидного человека за какого-то там художника. Собственно к этому Зураб Константинович шел всю свою жизнь и вот наконец пришел. Что сказать, хороший подарок к 85-летию. И сделал он его своими руками.
День рождения отмечали в галерее у работ юбиляра. Среди циклопического интерьера люди оказывались ничтожными муравьями, приползшими поклониться чему-то недоступному их пониманию. Стоя под фигурой одного из застывших в анабиозе истуканов, я держался за спасительную соломинку бокала и дрожал от охватившего меня ужаса и восхищения перед масштабами личности, с которой нам предстояло встретиться.
В таких случаях всегда интересно, из какого же зерна вырос этот колосс.
В 1964 году Зураб Константинович учился во Франции, где общался с выдающимися халтурщиками от искусства Пабло Пикассо и Марком Шагалом. Разглядывая сквозь рюмку шартреза интимные подробности несвежей натурщицы, они надоумили его обратить внимание на крупные формы. Ну правда, сколько человек одновременно могут наслаждаться какой-нибудь миниатюрой? А вот Эйфелева башня или статуя Свободы видны издалека и гарантированно увековечат имя своих создателей. Самый захудалый слон всегда смотрится выигрышнее любого барсука. Опять же бюджет - создание бивней, копыт и прочих гигантских ответвлений животного.
Образ слона глубоко запал в душу юному художнику, и с тех пор это млекопитающее присутствует буквально в каждом его произведении. Посмотрите сами. В большинстве случаев маэстро просто лепит ногу слона и придает верхней ее части человекообразное выражение. Из этих ног вылиты наши цари, полководцы, градоначальники и прочие выдающиеся личности. Иногда ему удается приделать к этой колонне руку или даже две, и тогда получается совсем уж настоящая скульптура.
В общем, из Парижа Церетели вылетел состоявшимся мастером больших форм. Хотя его тянуло и к живописи. Но в примитивно экспрессионистской манере. Она не требует тщательной проработки, что значительно увеличивает плодовитость художника и позволяет писать картины тысячами.
Кавказский француз, он славно пришелся ко двору 70-х, когда Советский Союз стремился показать всему миру, мол, и у нас есть творцы, чьи художества не понимает ни один здравомыслящий член Политбюро. Однако мы идем в ногу со временем и поручаем ему украсить ваши дружеские страны своими работами. Ну кто откажется от культурного обмена с ядерной сверхдержавой? Так, имея за своими плечами могучую поддержку СССР, деятельный Зураб Константинович ваял и отливал по всему миру не на скромные килограммы, а на десятки тонн цветного металла.
Признанный гений
Поздравляя Церетели с юбилеем, министр культуры Владимир Мединский отметил, что скульптор не просто талантливый художник, «но и, наверное, самый гостеприимный в мире человек». Доктор исторических наук Мединский, как всегда, запутался: Церетели сначала гостеприимный, а потом все остальное.
Нигде не бывает так весело и вкусно, как в гостях у Зураба Константиновича. Он признанный гений хлебосольства, иначе как я мог не заметить пять выпитых бутылок вина.
- Я считал, - подтвердил мое состояние режиссер Александр Стефанович.
Надо отдать должное Зурабу Константиновичу - как человек мира, он поил гостей итальянской классикой, а не чем-то сомнительным под названием грузинское вино. Зато вот тифлисская кухня была изумительной.
По правую руку от мастера сидела Наина Ельцина, вынужденная испытывать на себе все тяготы грузинского гостеприимства. Вдова первого Президента России смолотила под венецианское шардоне, наверное, кастрюлю сациви и с кило куриного шашлыка.
- Умираю, больше не могу, - кинематографично стонал Сергей Соловьев, чьи руки сами собой тянулись к бутылке водки.
Спокойствие сохранял только генерал Георгий Шпак. Он просто, по-солдатски ел ложкой пармезан и камамбер. Десантника не смутил даже умильный детский хор. Он так и не остановился, пока не закончил операцию по уничтожению, возможно, санкционного продукта.
Убаюканный ангельскими голосами подрастающего поколения, я, не дождавшись, когда вынесут четырехметровый торт, заснул у подножия статуи какой-то царицы.
- Такой торжественный момент, а он храпит, - разбудил меня голос Владимира Шевченко, бывшего шефа протокола Бориса Ельцина. - Где-то подобное у меня уже было, дежавю какое-то.
- В Ирландии с Борисом Николаевичем, - напомнил я биографию ЕБН и, последний раз взглянув на храм искусства, вышел на щербатую мостовую столицы.
Уже проходя храм Христа Спасителя (естественно, работы Церетели), я нащупал в кармане пальто несколько мандаринов, а в другом - недопитую, но заботливо заткнутую пробкой бутылку вина и завернутый в салфетку кусок лаваша.
- Спасибо, Зураб Константинович! За ваше здоровье, - прямо из горла хлебнул я итальянского возрождения.
Ссылка по теме:
