Николай Бурляев: «Все советские режиссеры, включая Глеба Панфилова, завидовали Тарковскому»

– Ваш герой в фильме Андрея Тарковского «Иваново детство» - очень смелый, серьезный и не по-детски мудрый мальчик-разведчик. Возможно, в своем детстве вы тоже были таким же бесстрашным? Неспроста именно вас выбрал Андрей Тарковский для своего первого фильма?

– Только не Андрей Арсеньевич меня выбрал на эту роль. Фильм «Иваново детство» начинал снимать Эдуард Абалов, но руководству «Мосфильма» категорически не понравилась его работа, и спасал картину Андрей Тарковский. У меня сложное отношение к этой своей роли во многом из-за того, что мне казалось – я сыграл плохо. Совсем недавно, пересматривая «Иваново детство», поймал себя на мысли: «Откуда у того мальчика (меня в 13 лет) столько веры в предлагаемые обстоятельства?» Между прочим, последний раз смотрел этот фильм в прошлом году, на Каннском кинофестивале, куда приехал представлять другую картину Андрея Тарковского – «Андрей Рублев». Замечу, что залы на всех фильмах Тарковского были полные, хотя жара стояла примерно такая, как сейчас в Москве. Но ни один зритель зал не покинул.

Что касается моей смелости в 13 лет, то, судя по опубликованным «Дневникам» Тарковского, она присутствовала. Андрей Арсеньевич написал, что «у него есть четыре гаранта, из-за которых он берется за «Иваново детство»: Николай Бурляев, оператор Вадим Юсов, художник Евгений Черняев и композитор Вячеслав Овчинников». Хотя, мне кажется, что главная причина, по которой Тарковский взялся переделывать «Иваново детство» заключалась в том, что история мальчика Вани – во многом его история. Во время войны Андрею Тарковскому было столько же лет, сколько Ивану, он не был на войне, но зато воевал его отец – поэт Арсений Тарковский и, скорее всего, жесткость характера Ивана была свойственна и юному Тарковскому.

– Николай Петрович*, как вы относитесь к опубликованным «Дневникам» Тарковского, в которых он довольно критически высказывается о фильмах Сергея Бондарчука, Владимира Наумова, Глеба Панфилова?

– Тарковский и Сергей Бондарчук – две разные планеты. Я бы их сравнил с Пушкиным (Сергей Бондарчук) и с Лермонтовым (Андрей Тарковский). Я наблюдал, как все режиссеры СССР завидовали Андрею Тарковскому, включая и Глеба Панфилова. Завидовали потому, что он был недосягаем в своей гениальности. Он один мог говорить о третьем измерении мира, когда никто в СССР не смел об этом даже думать. Андрей знал, что попадет в мир, о котором я вам рассказывал, и готовился к нему.

– Читали ли вы Андрею Тарковскому свои стихи?

– И стихи читал, и песни пел. Андрей был очень резким человеком и высоко меня ценил только как артиста. Никогда не забуду нашу последнюю встречу перед его эмиграцией.

– Расскажете об этой встрече?

– Я встретился с оператором фильма «Иваново детство» Вадимом Юсовым. Мы выпили, разговорились. И Юсов сказал, что пять лет уже не видел Андрея, хотя они живут в одном доме. Жена Андрея – Лариса – очень сильно контролировала его, не подпускала к телефону, и он находился под ее каблуком. Мы с Юсовым пришли к Андрею домой. Дверь открыла Лариса. Увидев меня, прогнать не смогла. Мы с Андреем провели до ночи целый вечер. Андрей был очень агрессивным, предельно злым. Всех режиссеров, вплоть до Сергея Герасимова, называл «г». Мне сказал:

«Да, какой ты, Коля, поэт и режиссер? Вот Пастернак – поэт, а ты – рифмоплет».

Оскорбил Вадима Юсова, обозвав его «бездарным драматургом» (Юсов тогда стал писать сценарии). Я сказал Тарковскому: «Андрей, зачем ты обрубаешь своим ближним крылья?» Он так посмотрел на меня внимательно, промолчал, обнял меня, Юсова. Больше мы не виделись с Андреем Тарковским.

– Вы понимали, что Андрей Тарковский – гений?

– Еще бы! Я записывал каждую его фразу, которую слышал. Каждое слово. Андрей сам знал, что он – гений, и говорил об этом открыто. Для меня было немного странно, что он сам называл себя «гением». Бывало, мы пьем-пьем, но я все время думаю – как бы не забыть его слова, мысли. Андрея судить мы не можем хотя бы потому, что мы живем в одном измерении, а он жил – в другом. Это все равно, что землянину общаться с пришельцем с неба. Это было видно в его глазах: он был и здесь, и там. Очень часто я видел и ощущал, что на Земле была только оболочка Андрея, а сам он – далеко-далеко.

– Как вы поняли, что Андрей Тарковский, скажем так, человек с другой планеты?

– Когда сам оказался на грани жизни и смерти. Я был на том свете, и могу вам сказать, что смерти не существует.

– Неужели вы не боитесь смерти?

– Умереть не боюсь. Более того, я уже был на том свете. Я знаю, как прекрасен тот мир, куда уходим мы. Правда, не все попадают в тот мир красоты и гармонии. Кто плохо жил и много грешил, тот окажется в другом месте. Там, где я был, все очень счастливые. Нужно подготовиться к переходу к смерти. Каждый из нас уходит в вечность таким, каким он был на Земле.

– Встретите ли вы в том мире Андрея Тарковского?

– Думаю, что да. Он любил меня, и я его любил. Мы обязательно будем вместе.

*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов